В конце апреля 758 года, Германик Август Феликс отправился на раскопки Ленинграда. То, что под большим и пологим холмом (Проклятым холмом на Проклятых болотах) укрыт город, известно было уже точно. Легионеры «Пятого Жаворонкова» подкопали юго-западную сторону холма и город начал открываться. Город под Проклятым холмом. Холмом не то из пепла, не то из ила, не то из пыли. Город древних гиперборейцев из книги «История людей» Голоса Марса Агриппы.
Легионеры люди отважные, когда встречаются в бою с обычными людьми, но откапывать город из-под Проклятого холма, сами они побоялись, не зря же этот холм так прозвали, неспроста. Зато они всё картографировали и настелили на Проклятом болоте гати.
Искусственный (насыпной) холм в плане правильной круглой формы, диаметр этого круга — десять километров шестьсот метров, максимальная высота над уровнем моря — двести сорок метров. Главная протока из Ладожского озера обходит холм по болоту с севера, а само Ладожское озеро всего в пяти километрах восточнее холма. То есть чистая вода в пяти километрах, а так-то всё Проклятое болото — это тоже часть озера, болотистый язык.
Счастливчик приглашал на раскопки будущего тестя, Публия Квинтилия Вара, но того этот феномен не заинтересовал. Засыпанный город? И что в этом особенного? Кому нужен город на северных болотах? Если тебе делать нечего — копай. Всё, что накопаешь — твоё, а мне есть чем заняться. Менталитет совсем другой. Подумаешь — засыпали Боги зачем-то древний город, им ведь это не трудно — раз-другой дунуть-плюнуть.
Первая в этой истории археологическая экспедиция, стартовала из Германского Рима* (*примерно современный Майнц) двадцать шестого апреля, на двухстах шестидесяти семи галерах, класса река-море. Из близких, компанию Германику Августу Феликсу составил только граф Шатругна Маурья, личный тренер по фехтованию, личный телохранитель, а кроме того, теперь ещё и трибун-ангустиклавий «Первого Германского», личный адъютант императора и помощник по общим вопросам. Шатругне сейчас всего тридцать восемь, военный ценз он исполнит к сорока семи — самый возраст для Римского политика.
Счастливчик очень старательно проводил своих людей в Сенат. По одному, по одному, но постоянно и последовательно. Все, желающие делать карьеру, легаты, получали его поддержку на выборах в магистраты, а это уже практически гарантия успеха. Никому из отцов-сенаторов, в здравом уме, не приходило в голову «заваливать» кандидатуру в магистраты от Верховного понтифика, обладающего правом отклонения кандидатур в проконсулы.
Никакой собственной фракции в Сенате, Германик Август Феликс пока не формировал. Есть двадцать сенаторских мест у Римской Марсианской церкви и пока этого достаточно, чтобы не привлекать излишнего внимания конкурентов — императоров «Южного пула». Заняты они там грабежами — вот и хорошо, пусть себе грабят, не отвлекаясь на скучную Римскую политику. Пусть считают, что эта политика их не касается, что они её уже переросли, уже возвысились над ней, пусть относятся пренебрежительно, пусть. За это даже доплатить можно.
А мы будем по-тихому тащить в Сенат своих. Сенаторов много, больше двух тысяч, но треть из них уже недееспособна, ещё треть занимается «бизнесом», или занимает должности у кормушек, политически активна всего треть. На судьбоносные итоговые сессии, на стыке лет, собираются по пятьсот-шестьсот человек, да и то — подавляющее большинство из них с целью «справедливого» раздела проконсульских кормушек.
В «большой» законодательной политике, активно участвуют всего двести пятьдесят человек, в основном старики, так что собрать большинство — вполне реально, если не привлекать внимание к процессу этого сбора. Пока всё идёт как по маслу. Офицеры (легаты и трибуны) из Германских, Русских и Британских легионов проходят цензы в выборных магистратах и растут-растут-растут. Дорастают до преторов, получают сенатские тоги и отходят в тень, заниматься своими феодальными баронскими делами.
Только эти сенаторы «из тени», сильно отличаются от своих коллег, родившихся «с золотой ложкой во рту». Они всё те-же военные, и ждут приказа командования к наступлению. Они возглавляют Курии феодалов в Империях «Северного пула» и очень хорошо информированы. Ещё молодые для политиков (сорок пять — пятьдесят пять) крепкие и закалённые военной службой, новые сенаторы ждут своего часа и готовятся к нему.
А «дымовую завесу» им ставят «варвары». Герцог Фраат Парфянский, графы Комосик и Маробод — уже претенденты в консулы. Причём, реальные претенденты, даже без особой поддержки — им ведь не нужны проконсульские кормушки. Наверх они лезут «понта» ради, варвары ведь урождённые, им нужно всё время что-то доказывать — пока это всеобщее мнение, вот и хорошо. Граф Шатругна Маурья в эту схему вписывается отлично — так что быть ему Римским сенатором и даже консулом. А в реал-политик, в «проходную пешку», под прикрытием, будет играть уже его приёмный сын, Гай Страбон Маурья. Пусть все сильные мира сего с пренебрежением относятся к варваризируемому Сенату. Сенат у нас теперь очень разный, когда это потребуется — наши «варвары» отойдут в тень, а выйдут из этой тени наши герои различных войн, уже в сенаторских тогах. Шах и мат. Такое не парируется, если ты к этому не готовишься годами.
Сегодня ты император, а завтра уже мятежник-уголовник. Пойдут за тобой легионы? Все пойдут? Точно? А тиронов в пополнение где будешь брать? А платить этим легионам чем будешь, если Римский Сенат запретит с тобой, проклятым мятежником, любую торговлю? А если Римская Марсианская церковь объявит тебя, проклятого мятежника, еретиком, восставшим против воли самого Марса Победоносного и других Римских Богов?
Такие вот у нас «шахматы». Мы двигаем свои «проходные пешки» на позиции по королевскому флангу, пока вы грабите «качество» на ферзевом.
Седьмого мая 758 года, археологический караван перешёл по каналу Клавдия из Рейна в Эмс, двенадцатого мая, по каналу Нерона из Эмса в Везер, семнадцатого, по каналу Антония из Везера в Эльбу, а уже двадцать третьего, по каналу Друза, вышел из Эльбы во Внутреннее (Балтийское) море.
Хорошо поработали трудовые армии. Кроме этих четырёх каналов, построены ещё три на востоке, теперь все крупнейшие реки в Империи Германия соединены в общую транспортную сеть. Ну, почти все, пока за исключением пограничных на юго-западе Данубия-Дуная и Южного Буга.
Трудовые армии уже частично демобилизовали. Из восьмисот пятидесяти тысяч в начале, в «строю» остаются чуть больше полумиллиона трудармейцев, а триста с лишним тысяч уже стали фермерами-арендаторами. Досрочно освободились за ударный труд, и стали собственниками. Пусть и обременёнными долгами, но собственниками недвижимости, цена на которую постоянно растёт. Вполне естественно, что мотивацию, продолжающих работать, трудармейцев, это значительно повысило, хотя она и до того находилась на приличном уровне. Трудармейцам начисляются премиальные. Небольшие, по три «сатурна» за месяц ударного труда, но учитывая, что живут они на всём готовом — деньги не такие уж плохие.
Достаточно будет отметить, что не все демобилизованные ушли в фермеры, хватает и тех, кто остался на «сверхсрочную». Для «сверхсрочника», месячное жалование уже десять «сатурнов», а для бригадиров — «двадцать». Далеко не факт, что фермер сможет стабильно зарабатывать такие деньги. Точно, что не любой фермер, поэтому трудовые армии имеют неплохой шанс стать постоянными вольнонаёмными. У них ведь и собственные подсобные хозяйства имеются — и не только поля и фермы, но и мельницы, пекарни, коптильни, пивоварни и так далее. Теперь это самые настоящие «колхозы» с отхожим промыслом, и если им помочь с организацией, прежде всего справедливым распределением паёв, то эти «колхозы» продолжат работу на имперских подрядах. Для Империи это выгодно, очень выгодно. Крупные коллективные хозяйства, они ведь и крупные производители, а значит крупные налогоплательщики, и крупные потребители промышленных товаров — тех же мельниц, лесопилок, ткацких станков и прочего разного. Они ещё и города построят, со временем.
На место, к Проклятому холму, экспедиция прибыла двенадцатого июня 758 года. Две когорты «Пятого Жаворонкова», с четырьмя тысячами трудармейцев, строили город в восточной части небольшого острова* (*остров Котлин, шестнадцать квадратных километров) в Невской губе, в тридцать километрах от места предстоящих раскопок. Пусть будет. Город тут и в той истории построили, а значит, смысл в нём есть. Этот островок, со временем, можно будет соединить с южным берегом дамбой — до берега меньше семи километров, а море здесь совсем неглубокое. Внутреннее море вообще неглубокое, а в этой части особенно — мель на мели, так что получится из острова полуостров с огромной закрытой акваторией. Легионеров и их подопечных трудармейцев, Германик Август Феликс отвлекать от работы не стал. Для охраны у него имелись германские «гвардейцы», а для раскопок собственная группа из трёх тысяч вольнонаёмных археологов, уже обученных вести раскопки, а не просто копать. Бережно вести, а не быстро. Кое-как обученных, но это всё-таки лучше, чем совсем никак. Эти археологи нам ещё не раз пригодятся — координаты, где делал свои открытия Генрих Шлиман* (*немецкий предприниматель и археолог-самоучка, один из основателей полевой археологии. Прославился пионерными находками в Малой Азии, на месте античной Трои, а также на Пелопоннесе — в Микенах, Тиринфе и беотийском Орхомене), Счастливчик помнил, упоминались они в одной из лекций, так что пусть эта команда набирается опыта, копать им ещё и копать.
Тринадцатого июня, принесли жертвы Марсу Победоносному и Юпитеру Капитолийскому, а четырнадцатого разбили летней лагерь на Проклятом холме, в юго-западной его части, где уже немного подкопался «Пятый Жаворонков».
— Странное место, — прокомментировал начальник археологов, Титус Пистор, — зачем было вообще строить город, посреди огромного болота?
— Не было здесь болота. Этот холм насыпан на основные рукава Невы. Вы выяснили, что это за пыль?
— Выяснили ещё в Университете, Божественный, пробы нам передавали. Это не пыль, не пепел и не ил. Если смотреть в микроскоп, то все частицы имеют правильную кубическую форму и все они одного размера. Этот порошок Высшими силами создан специально, в этом нет никаких сомнений.
«Нужно было раньше поинтересоваться — сам дурак…»
— Даже так… Тогда велите собирать его в мешки.
— У меня слишком мало для этого людей, Божественный. Работы сильно замедлятся.
— Мы не торопимся, дружище Пистор, этот город от нас теперь никуда не денется, а странный порошок обязательно пригодится. Попробуем делать из него бетон, или ещё что-нибудь. Поэкспериментируем. Собирайте всё.
***
В июле 758 года, покончил с собой единственный сын покойного императора Африки, Луция Домиция Агенобарба, Гней Домиций, двоюродный брат Германика Августа Феликса. Запойный алкоголик так и не смог жениться — сначала Счастливчик разорвал его помолвку с Клавдией Ливией Юлией, по причине слишком близкого родства; а потом Публий Корнелий Лентул Сципион, разорвал помолвку своей дочери — уже по причине полного морального разложения жениха.
Кузен Гней стал парией Римского общества, отношения с ним прервали даже самые близкие родные: мать — Антония-старшая и сёстры — Домиции Лепиды, старшая и младшая. Полгода Гней Домиций Агенобарб спивался в полном одиночестве и, в итоге, вскрыл себе вены. Что тут скажешь? И жил грешно, и помер смешно. Мог бы и на меч броситься, всё равно ведь умирать — даже самоубийство самоубийству рознь — вены себе вскрывают только неженки и трусы. Древний патрицианский род Домициев Агенобарбов прервался самым печальным образом. Гнея залили воском в мраморном саркофаге и отправили в Африканский Рим* (*современный Могадишо), подальше от Вечного Города.
Империя Африка распалась на два независимых герцогства мужей Домиций Лепид, старшей и младшей — Сервия Корнелия Цетега и Клавдия Нерона Друза-младшего, единственного сына Тиберия Клавдия Нерона. Цетегу достался юг — от Африканского рога до реки Рувума; а Друзу-младшему север — бывшее Нубийское царство — от Нильских порогов (границы сенатской провинции Египет, до истоков Белого и Голубого Нилов, то есть, несостоявшиеся в этой истории Судан, Эфиопия, Эритрея и Джибути. Антонии-старшей достались наличные капиталы и семейные владения в Сенатской Республике. Довольно ценные владения — латифундии, виллы и домусы по всему Средиземноморью и гигантский дворец в историческом центре Большого Рима. Тётке-Антонии=старшей всего сорок пять, так что вполне себе ещё невеста. Глава её фамилии теперь Меценат, а он обязательно что-нибудь придумает, после траура.
***
Полномочный управляющий собственностью «Банка Богов» на Дальнем Востоке и посол Римской Марсианской церкви, Иерофей Сириец, и титулярный имперский барон Мао Ли добрались до Шанхая в августе 758 года. На этот раз, в Сингапуре им пришлось ждать конвоя охраны всего месяц.
В Империи Западная Хань снова сменился правитель. Император Сяопин-Ди скончался в пятнадцатилетнем возрасте, естественно, не оставив потомства, на престол Поднебесной взошёл, а точнее, его внесли — годовалый Жуцзы Ин.
— Отравили по приказу Ван Мана, все так говорят, — доложил обстановку Ломан Галл, — как раз накануне совершеннолетия отравили. Говорят, лично Ван Ман ему напиток подал.
— Нам без разницы. Ван Ман даже лучше, с ним у нас договор, а стал бы этот договор исполнять новый император — большой вопрос. Они тут любят всё пересматривать, могли и наш пересмотреть. Я прав, Мао Ли?
— Прав, Иерофей. Могли и даже почти наверняка пересмотрели бы, а теперь у нас есть ещё пятнадцать лет.
— Нам и пяти хватит, — ухмыльнулся Иерофей.
— Ты о чём? — поинтересовался Агафон Фракиец.
— Новое пророчество получили. Не забывает нас своей заботой Марс Победоносный. В семьсот шестьдесят третьем году, Хуанхэ изменит русло и смоет половину Хань. Нам поручено извлечь максимальную пользу из этого знания.
— То есть, Ван Мана мы предупреждать не собираемся?
— Пока ничего не решено. Может и предупредим, изменить он всё равно ничего не сможет, а пророчество узнают во всей Империи. Пойдёт нам это на пользу?
— Подумать нужно. Так почему нам пяти лет хватит? Вторая половина Хань ведь никуда не денется, Хуанхэ на севере, а мы в устье Янцзы.
— Вторая половина Хань — это уже забота армии. Давайте думать, как нам максимальную пользу из пророчества извлечь. Пользу для Рима и Римской Марсианской церкви. У Ханьцев не должно остаться сомнений — какие Боги достойны поклонения, а какие подлежат эвокации* (*в Древнем Риме религиозный обряд, посредством которого во время войны призывали богов-покровителей неприятельского государства, или города, на свою сторону), чтобы прислуживать Марсу Победоносному, ибо на большее они неспособны.
— А «Банк Богов» когда придёт?
— Уже пришёл. В трюмах сто армейских тонн золота в слитках по одному килограмму, всё необходимое для печати «сатурнов», «юпитеров» и «марсов» и чеканки «бахусов» и «сатиров». Золото привезут ещё, когда оно нам понадобится. Из Сингапура его теперь будут сюда отправлять по потребности.
— Зачем нам здесь золото?
— Будем продавать всем желающим за «богов». Или покупать, если цена начнёт падать, ниже римской. Не только золото, ещё серебро, медь, олово и никель* (*на самом деле сплав с железом, нержавеющая сталь).
— Охрана нам нужна… Пара легионов, как минимум, — прикинул Ломан Галл.
— Всё у нас будет — и легионы и флот, в этом не сомневайтесь. Не забывайте — кто нас сюда отправил. Работаем, братья!
***
В Рим, Германик Август Феликс вернулся в ноябре 758 года. Сам того не ожидая, вернулся настоящим триумфатором. Почему-то, раскопки далёкого северного города Гипербореи, римляне посчитали великой победой. Над кем? Так над проклятьем ведь. Ведь легионеры «Пятого Жаворонкова» ничего не смогли, хоть они и настоящие герои. А тут раз и Победа Марсианства, под личным предводительством Верховного понтифика. Окончательная победа над изменившей Марсу Атлантидой. Славный Рим получил наследство славных гиперборейцев — это же очевидный знак благоволения Богов. Да здравствует наш Август Феликс (наш Божественный Счастливчик)! Ура-ура-ура!