Здесь, как ему показалось, раковина не была ископаемой...
Они уже опустились на несколько сотен футов, когда тропа начала петлять между остатками затонувших кораблей - похоже, скалы, окружавшие замок де ла Лукка, были очень опасными. И вдруг Мэт неожиданно осознал, что обитель де ла Лукки была просто обычным маяком. Вот почему она так возвышалась над крепостными стенами замка.
Они обошли остатки галеры - и вот перед ними замок во всем своем величии и красоте.
В свое время королевский замок Иесса, наверное, не был столь живописен, но сейчас под водой он производил грандиозное впечатление. Центральная башня устремлялась вверх из середины огромной чаши. Она имела цилиндрическую форму, а из нее как будто вырастали еще четыре, но меньших по размерам цилиндра, столь изящные по своим заостренным формам, что скорее напоминали шпили, а не башни. Невысокая стена, около двенадцати футов высотой, окаймляла двор замка. Ее украшали кораллы и прочая яркая морская живность, а центральная часть постройки сияла фосфоресцирующим светом океанских глубин.
У Мэта засосало под ложечкой. Сделав глубокий вдох, он напомнил себе, что на земле этот замок выглядел бы не столь великолепно. Отсутствие водорослей и свечение камней на территории, окруженной стеной, говорило о существовании воздушного купола, который защищал замок и его обитателей. Каким бы ни было это волшебство, но море не проникало в затопленный Иесс, в сам дворец и в сады вокруг. А там внутри, как и говорилось в легенде, жил древний король, защищенный магией Морского Царя.
Мэт последовал за девушкой в распахнувшиеся ворота. Неожиданно давление воды исчезло, и он почувствовал вокруг себя воздух, увидел деревья и цветы, покачивающиеся от слабого ветерка. Мэт расслабился, наконец все то напряжение, которое он испытывал на свеем пути в глубь моря, спало. Потом он вдруг осознал, что вокруг него всюду были люди: мальчики с прутами вокруг стад коз и овец, мужчины и женщины, работающие под навесами вдоль стен, девушки, занятые вышивкой под деревьями. Господи, что это? Золотой век? Он увидел художников, рисующих картины прямо на улицах, музыкантов на перекрестках.
Музыка звучала повсюду. И вдруг неожиданное пронзительное желание охватило его - иметь возможность провести всю свою жизнь, занимаясь своим любимым делом!
Потом он вспомнил, что именно это и делал все время, только под большим давлением. Но его искусство не относилось к разряду спокойных, таких, которыми можно было заниматься в одиночестве. Мэт вздохнул и последовал за девушкой через огромные створы портала.
Им пришлось пройти через небольшой коридор из какого-то мерцающего полудрагоценного камня, открыть деревянные с позолотой двери. Двое придворных с длинными рапирами у поясов прошли мимо них, обмениваясь последними новостями:
- Ну нет, дорогой Ариен, это не то, что имел в виду Платон.
- Не то? Воистину, Ферлайн, это именно его слова!
- Нет, совсем нет, ты просто очень плохо перевел с греческого!
- Истинное значение его слов... Просто разговор двух человек...
- Господа, - тихо проговорила дама. Немного опешив, они подняли глаза, потом подобрались:
- Миледи!
Но тут они увидели Мэта и уставились на него, совершенно забыв обо всем. И о хороших манерах тоже.
- Это наш гость, - напомнила им Синелла. - Ах да, конечно! Мы приветствуем тебя, незнакомец, в замке Иесс, - произнесли джентльмены, придя в себя.
- Мы будем беседовать с его величеством, - заметила Синелла.
- Да, конечно, миледи! Он там, в покоях, обсуждает достоинства цимбалы и лиры со своими музыкальными собратьями! - Пренебрежительная усмешка на лице одного из придворных отразила извечное снисходительное отношение философов к музыкантам.
Синелла тактично не обратила на это внимания и показала на двери. Придворные распахнули их перед девушкой.
Большой зал искрился сотнями зажженных свечей, его стены были покрыта гобеленами и расписаны красочными узорами, малахитовый пол ярко блестел, а высокий потолок был украшен великолепными фресками. Как жаль, что у Мэта не было времени рассмотреть их! Но девушка вела его к высокому помосту, где красовался позолоченный Трон, по бокам которого сияли две ярко горевшие лампы. На верхней ступеньке сидел сам король. Изрезанное морщинами лицо с крючковатым носом под серебристо-седыми волосами было полно жизни. Глаза ярко поблескивали из-под нахлобученной золотой короны. С вежливой улыбкой король прервал спорящих и попросил их удалиться. Продолжая свой разговор, музыканты отошли в дальний конец зала.
- Мой господин и предок, - обратилась к нему Синелла, - этот смертный высокочтимый Мэтью Мэнтрел, лорд Маг Меровенса.
Мэт поклонился. Когда он выпрямился, то заметил в глазах короля лукавый огонек, но лицо короля оставалось неподвижным. Он молчал.
Ну, так они ни к чему не придут. Мэту нужна была хоть какая-то зацепка, чтобы начать беседу.
- Такое гостеприимство - для меня высокая честь, ваше величество.
- Рад видеть вас. - Торжественный голос полностью соответствовал величию короля. - Меня заинтриговало ваше присутствие, лорд Маг. - Что вы! - с улыбкой произнес Мэт, хотя в глубине души чувствовал себя не совсем уверенно. Неужели я такая уж и диковинка, ваше величество?
- Чтобы смертный вошел в Иесс? Да, однако присутствие моей внучки может объяснить ваше появление здесь. - Король посмотрел на девушку с ласковой улыбкой.
Синелла склонила голову в поклоне, чопорном и дерзком одновременно.
Король снова посмотрел на Мэта.
- Поэтому не ваше присутствие в Иессе столь примечательно, а ваше присутствие в замке Адаманто, в такой близости от короля-колдуна.
- Ах, это? - Мэт небрежно махнул рукой. - Я дал клятву, ваше величество, и таким образом обязал себя сделать все возможное, чтобы свергнуть короля-колдуна.
- Связанный клятвой, хотя и маг? - Король косо посмотрел на Мэта.
- Видите ли, у меня всегда был сложный характер, - признался Мэт. - Клятвы иногда даются в некотором запале...
- Хм, надо отвечать за свои слова, - грозно сказал король, но в глазах его светились веселые искорки. - Вы часто теряете контроль над своими словами? Или есть кто-то, кто может вас спровоцировать на такое, и ему это легче сделать, чем другим?
- Признаюсь! Я тогда разговаривал с женщиной, которую и сейчас люблю. Неужели вы сможете осудить меня за то, что я решил сразиться с колдуном?
- Во имя любви? Конечно, нет, милорд. - Король хохотнул. Обменявшись взглядом с внучкой, он сказал: - И все же я, наверное, очень невежлив, досаждая гостю вопросами. Давайте узнайте теперь меня. Разве нет ничего такого, что бы вы хотели узнать об Иессе?
- Ну раз уж вы заговорили об этом... - Мэт оглянулся на придворных, потом снова посмотрел на короля. - Девушка кажется слишком юной, чтобы быть вашей внучкой...
- Да, она моя прапра... - моей дочкиной дочки, у которой была дочка, и у той дочки... В общем, нас с ней разделяют тридцать поколений, лорд Маг. Мэт кивнул:
- Я приблизительно так и думал. А ваша дочь была?.. - Мэт смущенно замолчал.
- Вы подумали, что, если будете говорить о моей дочери, я очень расстроюсь. - Король покачал головой, он, очевидно, сочувствовал сейчас Мэту. - Не бойтесь, лорд Маг. Годы текли, проходили столетия, которые постепенно перетекли в тысячелетия, и боль стала призрачной. Я не отрицаю, что эта боль может возродиться снова, но мой весьма почтенный возраст надежно меня защищает. Так узнайте, моя дочь нашла тогда мужчину, который последовал за ней.
- С помощью своей колдовской силы она находила многих, - заметила Синелла, в ее голосе сквозило презрение. Как же тороплива юность в суждениях, и как она нетерпима! - Каждого мужчину, которого желала, она околдовывала и с каждым разом испытывала к ним все большее презрение за то, что они поддались ее колдовству.
Старый король утвердительно кивнул:
- Но вот случилось так, что она встретилась с сыном одного дворянина, который путешествовал в то время с караваном. Он полюбил ее, как только увидел, а она влюбилась в него, потому что в нем это чувство возникло без всякого колдовства. Она вышла за него замуж, и у них родился ребенок. Но истинная натура всегда жила в сердце моей дочери, не важно, как ей удавалось удачно скрывать это от него Я не сомневаюсь, что, уже когда она носила под сердцем дитя, дочь составила страшный план, который хотела выполнить.
- Существовало заклинание огромной силы, с ним даже она не смогла бы справиться, - приглушенным голосом сказала девушка, - потому что для этого необходимо было принести в жертву ребенка, и не просто ребенка, а ребенка, рожденного самой колдуньей. Знайте, Маг, что именно такая безграничная безнравственность и является сутью злого колдовства, когда требуется сбросить со счетов все и вся.
Мэт мог поверить в это, он знал по своему собственному опыту "работы в области магии", что все эти манипуляции были не чем иным, как намерениями и волей творившего заклинание, выраженными в символах. Он ощутил озноб, представив себе, какими могли быть результаты, к которым стремилась ведьма.
- Похоже, у нее не зря была такая репутация. А было хоть что-нибудь, что могло бы спасти жизнь ребенка?
- Ее отец, - последовал ответ старого короля, - потому что он смог узнать о страшных намерениях матери своего ребенка.
- У него наконец открылись глаза, и он понял порочность своей жены, - с дрожью произнесла Синелла. - Узнав о ее страшном плане, он в конце концов осознал, кем она была на самом деле. И ради своего ребенка он бросился под защиту моего деда и взял с собой дитя - и из-за него был затоплен Иесс.
- Дикая ярость, - продолжал король, - заставила мою дочь вызвать из моря всех черных духов и бросить их на Иесс. Но надо заметить, что я всегда был неизменно предан Морскому Царю Посейдону, я всегда старался править справедливо и мудро и вовремя делал подношения его океанскому величеству. Посему, в то время как море уничтожало Иесс, ко мне явился Морской Царь, и мы заключили сделку.