- Ну что ж, пора ложиться. Я буду сторожить первым.
- Сторожить первым? Это что такое? - Дракогриф нахмурился. - Что это значит?
- Это значит - не спать и выслеживать врага, - пояснил Мэт. - Я тебя разбужу, когда будет самая высокая луна, а потом ты сможешь постеречь меня.
- Очень разумно, - задумчиво согласился Нарлх. - Очень-очень разумно.
- Просто вдохновение, - отпарировал Мэт. - Эволюция заботится о тех, кто о ней и не думает. Может, мне спеть колыбельную?
- Нет-нет, все в порядке, - быстро ответил Нарлх. Он снова положил голову на лапы и закрыл глаза.
- Уже слышал, наверное, как я пою, - пробормотал Мэт.
В надежде, что он контролирует ситуацию, Мэт сел у костра в позе лотоса и принялся созерцать темноту, глядя поверх языков пламени. Он медленно переводил взгляд с одного края прогалины к другому, потом оглядывался назад - и снова от края до края поляны. Больше всего опасений ему внушали деревья, никогда не знаешь, что из-за них вдруг может выскочить. Он запоминал положение каждого куста, каждого выступа, на случай, если враг попытается спрятаться под ними. На самом деле он и не ожидал увидеть кого-нибудь - единственными врагами, которых не испугает стена огня, воздвигнутая Мэтом, были те, кто не крадется, а вырывается из зарослей с шумом и треском. Никакой возможности заранее предугадать их появление не было - но по крайней мере, пока он не спит, можно хотя бы позаботиться об этом.
Мэт сидел в дозоре, его глаза внимательно следили за лесом и опушкой, но часть его сознания погрузилась в воспоминания о событиях дня и предстоящих трудностях.
Конечно, первой он вспомнил Алисанду. Сейчас, в наступившей тишине, он вдруг понял, как скучал, и вспомнил все: ее смех... блеск глаз... как иногда она сдержанно заигрывала с ним... ее неожиданные вспышки гнева, которые она умела быстро подавлять... ее непреклонность в некоторых случаях... и то, как она настаивала на соблюдении правил приличия... как она увиливала от свадьбы...
Мэт глубоко вздохнул, почувствовав, что в нем снова закипает гнев. Нет, нельзя отвлекаться, он должен быть предельно внимателен.
Странно, но его досада никак не могла заполнить той пустоты, которую он ощущал в себе, думая о своей королеве. Даже если его отловят и отправят к ней обратно, он понимал: встретиться с ней - счастье.
Как бы устроить так, чтобы его поймали? Только хорошо бы после этого его не казнили.
Пламя полыхнуло.
Возник огромный шар света, слишком яркий и слишком ослепительный для того, чтобы быть пламенем. Настолько яркий, что пламя костра казалось совершенно бесцветным по сравнению с ним.
Мэт вскочил на ноги, десятки стихов проносились в голове. Может, он успеет, разглядев, что за существо проникло за его круги, выбрать нужное заклинание и произнести его? Яркий, чистый свет вряд ли принадлежит колдуну. Но кто же еще, кроме колдунов, мог существовать в Ибирии?
Вроде бы ядро шара начинает уплотняться, и уже различимы очертания - нечто похожее на гуманоида с крыльями. Лица Мэт разглядеть не смог, настолько ярким было свечение. Он попытался прикрыть глаза рукой, но в то же самое мгновение в голове зазвучал голос: "Как смеешь ты глумиться над Господом, давая клятву и не исполняя се?"
В полном ступоре Мэт, не отрываясь, смотрел на свечение. Потом медленно опустил руку и спросив:
- Простите?
- Даже сейчас ты ищешь путей, чтобы не сдержать клятвы. - Голос зазвучал как-то жестче, суровее, в нем явственно слышался гнев. - Эй-эй, минутку! - Мэт поднял руку и с удивлением увидел, что волоски на тыльной стороне ладони стоят дыбом. Тут же он почувствовал, как начало покалывать кожу на голове. Кем бы ни было это существо, в нем скопился огромный заряд. - Мне кажется, что вы поняли меня слишком буквально.
- Ах, буквально! - Это прозвучало как удар хлыста. - Да, до последней буквы! А ты что, не отвечаешь за слова, которые произносишь?
- Конечно, нет! Я был британским...
- Но твое ремесло связано с ними - со слонами, с буквами и совершенно точно с духом!
- Нет, я не имел в виду...
- Ты получил предупреждение. Разве учил тебя Господь говорить "да", если ты не хочешь сказать "да", или "нет", когда ты не хочешь сказать "нет"?
- Насколько я помню, нет. Но если честно, я и не уверен, что мне когда-либо доводилось с Ним разговаривать...
- Разве ты никогда не молился? Вот тогда ты и разговаривал с Господом! Разве не приходилось тебе, пребывая в долгой тишине, вдруг почувствовать порыв сделать что-то хорошее? Вот тогда ты разговаривал с твоим Господом! И когда ты читал Евангелие, ты внимал Его словам! С оборвавшимся сердцем Мэт вспомнил, как однажды на воскресной мессе читали отрывок о молящемся.
- Э-э, минутку, - заторопился Мэт. - Вы же можете оказаться дьяволом, посланным, чтобы искусить меня. Откуда мне знать, что вы посланы Господом?
- Неужели ты смеешь сомневаться в этом? - гневно спросил огненный дух. И по правде говоря, в Мэте начало расти чувство уверенности. Но голос продолжал: - Неужели ты сомневаешься, что я послан Богом? Богом Авраама, Исаака и Иакова и сыном Его - Иисусом Христом?
При упоминании священного имени Мэт враз успокоился. В конце концов он и огненный посланник по одну сторону баррикад, чего ему страшиться? "Господь сказал, что мы узнаем друг друга, преломив хлеб".
Из центра света протянулись руки со сверкающим в них хлебом. Руки преломили хлеб и протянули Мэту одну половину.
"Тогда возьми и съешь, если сочтешь себя достойным".
Мэт застыл, застигнутый врасплох.
- Там что-то говорилось о моих поступках, не так ли?
- Скорее, о твоих словах.
- Ну ладно, моих словах. - Мэт внимательно смотрел на столб света. Тогда, значит, ты ангел?
- Да.
Почему-то Мэт не мог усомниться в этом.
- О, да простит мне Господь, но мои намерения не соответствовали словам.
Ангел застыл в неподвижности, никак не реагируя на его слова, через некоторое время до Мэта донесся странный гул, а потом раздался голос:
- Это правда: ты вырос в нечестивом мире, где народ давно забыл третью заповедь - Ага, забыл. Никто не помнит, даже те, кто считает себя верующим, поминают Его имя всуе.
- Так оно и есть, как ты говоришь. - Теперь в голосе ангела слышалось скорее огорчение, чем гнев. - Но ты, который узнал силу слова, ты, который своими глазами видел, как Меровенс был очищен силою слова три года назад, ты должен был бы понимать всю недопустимость такого нечестивого поведения.
- Да. - На сердце у Мэта потяжелело. - Конечно, я должен был знать, что делаю. Но я был очень расстроен и в гневе наговорил глупостей, даже не задумываясь...
Ангел молчал. Мэт слышал едва уловимый гул, который, как он подозревал, имел чисто физическую причину - возможно, это удары молекул об электромагнитное поле вокруг ангела?
Эта мысль неожиданно вызвала абсолютную уверенность в том чувстве, которое неосознанно бродило в нем с самого начала всех его приключений, - ему казалось, что им кто-то управляет, манипулирует. Мэт прищурился:
- А не слишком ли Господь торопится, так буквально принимая мою клятву? Разве Он не учитывает мои намерения? Да, я согрешил, поминая Его имя всуе, но разве Он не простит меня и не освободит от обещаний, данных в порыве расстроенных чувств?
- Он простит любой грех человеческий, ты сам это знаешь! Но как посмел ты набраться наглости просить Его освободить тебя от данного тобою слова!
- Я виноват. - Мэт понурил голову. - Но дело в том, что я совсем не имел в виду на самом деле то, о чем говорил, и только потом, когда понял, какое бремя взвалил на свои плечи, я совершенно точно захотел от него освободиться! Неужели Господь действительно заставит меня пойти на это? Ведь это равносильно самоубийству!
- Что значит жизнь по сравнению с бессмертием души?