- Бывает такое волшебство, которое пересиливает любые чары независимо от того, где произнесены заклинания, милая хозяйка.
На слове "милая" голос его стал мягче и ласковее, но он продолжал смотреть Тимее в глаза. Между тем монах явно охрип, и в позе его чувствовалось напряжение.
- Но ведь есть такие заклинания, которые должны усиливаться, когда я рядом, - продолжала мурлыкать нимфа. - Разве они не главные здесь, в моем саду?
Монах отозвался почти что стоном:
- Нет, милая дама. Дело в том, что тот, кого заклинают, также может поспособствовать силе заклинания. Если тролль пожелал, чтобы заклятие было восстановлено, то его воля прибавилась к заклинанию чародея.
Тут можно было бы добавить, что, раз уж брат Игнатий твердо решил не поддаваться чарам Тимеи, она была бессильна, а Фриссон поддался этим самым чарам настолько, что нимфа могла из него хоть веревки вить.
Я не переставал восхищаться братом Игнатием. Либо сила его воли равнялась добродетели святого, либо он и сам был кем-то вроде волшебника. Я решил помочь ему.
- Все верно, - подтвердил я. - Понимаете, вышло так, что Унылик полюбил меня за время наших странствий. И он сам попросил восстановить заклятие.
Моя фраза дала возможность монаху отвернуться от Тимеи, и ее чары были тем самым разрушены. Она метнула в меня взгляд, похожий на удар кинжалом. Я почувствовал, как боль сверху донизу пронзила всю мою нервную систему. Но тут брат Игнатий произнес:
- Вот именно. Его воля придала силы твоему заклятию. И вышло так, что против власти Тимеи выступил не ты один, а сразу двое.
Уж не просит ли он меня о помощи?
- Похоже, вы много знаете о волшебстве, брат. Вероятно, вы тоже чародей? Но он покачал головой:
- О нет, я только учусь, господин чародей.
- Да какой я господин! Я и сам-то... ну, практикант в лучшем случае. Монах улыбнулся.
- А я занимаюсь тем, что изучаю волшебство - принципы и результаты его действия. Я многое мог бы рассказать об этом, но у самого меня таланта нет.
- Таланта? - удивился я. - Разве тут нужен какой-то особый талант?
- Конечно. Как в любом искусстве.
- А-а-а. Ну да. - Я сглотнул слюну и собрался с мыслями. - Я просто подумал, что в этом деле... как бы... больше от науки.
- Странное ты выбрал слово, - ответил брат Игнатий. - Однако "наука" означает "знание", и, безусловно, практика волшебства также требует знаний по крайней мере если ты стараешься не наделать бед.
- Но там, откуда я родом, "наука" означает всего лишь массу накопленных фактов. Наука их организует и обобщает и разрабатывает законы действия сил.
Брат Игнатий медленно запрокинул голову.
- Восхитительно! - прошептал он. - Как раз к такому подходу я и стремлюсь.
Я начинал понимать, почему Король-Паук послал нас к нему.
- Но если вы выведете эти самые законы и методы, волшебство станет доступно любому, и никакого таланта не потребуется!
- Талант нужен в любом деле, господин чародей, - возразил брат Игнатий. Бывают таланты, на которые мы не обращаем внимания, поскольку некоторые дела кажутся нам слишком простыми. Правда, мало кто совсем не умеет готовить еду, однако попадаются и такие, кто не в состоянии даже яичницу поджарить, сколько бы ни учились этому и сколько бы ни старались. Мало кто не сумеет вбить молотком гвоздь в деревянную чурку, а между тем всегда отыщутся такие, кому это ни за что не удастся. Да-да, попадаются такие люди, кому не удаются самые обычные дела - у них нет к ним таланта.
Тут я припомнил, как пытался самостоятельно починить свой автомобиль, и счел за лучшее промолчать, тем более что, помимо прочего, монах упомянул кулинарию. Лучше и не вспоминать, что случилось в последний раз, когда я пробовал сварить рис.
- А у вас, стало быть, нет таланта к волшебству?
- Ну, не то чтобы совсем нет. - Брат Игнатий смущенно махнул рукой. - За счет упорных занятий мне удалось придумать несколько несложных заклинаний. Но любой крестьянин способен приготовить настой из нескольких целебных трав, бормоча при этом заговор, чтобы вылечить растяжение связок или простуду.
- Нет, правда?
Фармацевтические компании у меня на родине дорого бы заплатили за парочку таких рецептов. - А ты не знал об этом? - Брат Игнатий пристально посмотрел на меня. - Но между тем устоял против самого худшего из заклинаний Тимеи.
Откуда это было ему известно? Наверное, речь шла о вышеупомянутых "простеньких" заклинаниях.
- Воистину ты могучий чародей, - продолжал брат Игнатий. - У тебя великий дар, господин Савл.
- Ой, да ладно... - Я скромно потупился. - Ничего такого...
- О, совсем наоборот, - нахмурился брат Игнатий. - Но неужели ты действительно так мало знаешь о том, чем занимаешься, господин Савл? - Он вдруг выпрямился, словно что-то неожиданно вспомнив или поняв, и посмотрел на меня более внимательно. - Откуда ты?
Секунду я смотрел монаху в глаза и соображал, как лучше ответить. Потом я решил, что терять мне, собственно, нечего, и ответил:
- Из другого мира.
- Правда? - вырвалось у монаха. - И там волшебство действует совсем по-другому?
- Я бы сказал, что там оно вообще никак не действует. На самом деле мы там научились обходиться безо всякого волшебства. Мы изучаем окружающий мир и организуем полученные знания в науки. Пожалуй, мы заменили силу волшебства знаниями и умениями, но все равно выходит так, что мы творим кое-какие чудеса.
- С таким образом мыслей да с талантом в придачу в таком мире, где волшебство действует... нет, нечего и дивиться тому, что ты могучий чародей, хотя и знаешь об этом искусстве так мало!
Монах глянул на Тимею и покраснел. Он опустил глаза, а она вся подобралась, и глаза ее зажглись тревогой.
Все было ясно и без слов. Он хотел сказать: "Ты можешь вытащить меня отсюда?"
- Как это, как это? - вмешалась Тимея. - Во всем мире вряд ли отыщется мужчина, который не отдал бы все за то, чтобы оказаться на твоем месте и отведать моих прелестей! А ты, а ты! А ну, признавайся, бритоголовый! Разве ты не сгораешь от желания обнять меня? - Голос нимфы стал тише, сладострастнее. Разве ты не жаждешь погладить, приласкать меня, коснуться моего тела, прижаться губами к моим губам, а потом...
- А потом, согрешив, погибать от раскаяния? - простонал монах. - Перестань меня мучить, красавица! Молю тебя, перестань!
- Я выполню твое желание, когда ты выполнишь мое! - Голос нимфы стал подобен тончайшему шелку. - Скажи правду, Игнатий! Разве ты не жаждешь изучить прелести моего тела?
- О Господи, жажду! - простонал монах. - Когда ты рядом, моему разуму только того и надо, что видеть, слышать, обонять тебя! Но душа моя рвется к Небесам! Не искушай меня, о прелестная, ибо твои чары - только мука для того, кому нельзя обладать тобою!
- Можно! - выдохнула нимфа и коснулась его руки своей нежной ручкой. - Я твоя - только скажи!
- Нет! Я должен быть верен своему обету!
- Как хочешь... - проворковала нимфа и прижалась к монаху.
Игнатий вздрогнул и возопил: