Эта армия оказалась не последней из тех, что встретились нам на пути, но справились мы с ней легко - потом так легко нам уже не приходилось. Следующее войско пошло на хитрость. Нас окружили с четырех сторон. Но у нас была лучшая в стране разведка - пара десятков местных крестьян, которые знали окрестности как свои пять пальцев. Они незаметно подобрались к расположению противника, запомнили, как стоят войска, сколько у врага народа, и, когда войско ударило по нашему лагерю... оно обнаружило там только пару сотен чучел, которые развалились под первыми же ударами мечей. Ну а потом наши бравые бойцы принялись с деревьев обстреливать врагов камнями - лучники не успели и по стреле выпустить, как на них обрушился град булыжников. Конечно, их колдуны расколдовали мое невидимое поле, и мы потеряли двенадцать человек, но враги-то - две тысячи.
Третье войско попыталось заманить нас в ловушку. Они прихватили с собой десяток хорошеньких девиц. Те принялись танцевать эротический танец при луне, параллельно раздеваясь. Но брат Игнатий и его собратья-монахи быстренько прошлись по нашему лагерю и растолковали крестьянам, что все дамские прелести в данном случае есть не что иное, как происки Сатаны. Наши мужчины выстроились в шеренги и промаршировали мимо, чем вызвали страшный гнев молодых дам - те осыпали нас проклятиями и оскорблениями. Нам с Фриссоном это надоело, и мы придумали заклинание, в результате которого эти дамочки должны были явить свое истинное обличье. И когда перед нашими бравыми парнями предстала кучка голых морщинистых старых ведьм, парни поежились, отвернулись и зычными голосами восславили брата Игнатия.
Войско, конечно же, бросилось за нами в погоню, но не очень-то рьяно - они же понимали, что шансов у них маловато. И правильно делали, что не сильно за нами рвались, потому что мы с Фриссоном скоренько превратили землю за нами в болото, и скоро все вражеские воины уже барахтались в трясине. Их колдун, правда, быстро осушил землю, но вот беда: враги забыли, что сначала надо бы вытащить людей из болота, вот бедолаг и зажало по пояс в затвердевшей земле. А некоторым и вовсе не повезло - они оказались с головой под землей, и пришлось товарищам их откапывать. А что еще им оставалось делать - наша-то армия давно утопала дальше по дороге.
Помимо всего прочего, народа у нас было уже две тысячи, и каждую ночь поступало подкрепление, а пожилые крестьяне то и дело подносили нам корзинки с провиантом. Мне снились кошмары, когда я вспоминал Первый Крестовый поход каково там было бойцам-крестьянам, как им всю дорогу до Константинополя приходилось воровать по деревням, чтоб не помереть с голода. Я поговорил об этом с Жильбером, и он тут же меня понял. Он разработал систему - что-то вроде табели о рангах. Каждый офицер отвечал за пропитание своих подчиненных. Затем он назначил несколько парней на должность пограничников - они должны были нести дозор по периметру и следить за тем, чтобы никто не шастал по окрестным деревням. Некоторые попробовали - Жильбер тут же отчислил их из войска и оставил на растерзание тем крестьянам, которых они ограбили.
Ничего не поделаешь - толпа есть толпа, даже под командованием Жильбера. У нас не было времени на обучение и муштру, но Жильбер придумал, как научить наших новобранцев шагать в ногу. Он обучил офицеров кое-каким походным песням. Фриссону эта затея очень даже пришлась по душе. Охваченный вдохновением, он настрочил несколько текстов, которые затем напел Жильберу. Жильберу песни понравились, он спел их офицерам, и с Того дня мы шагали по дорогам, распевая во всю глотку. Да, нас было слыхать за версту, но наше передвижение и так ни для кого не было секретом.
К концу второго дня такой бравой маршировки вид у Жильбера стал озабоченный. Я отвел его в сторону и спросил, в чем дело.
- Они больше не нападают на нас, - сказал Жильбер. - Не может быть, чтобы армия Зла пропустила нас беспрепятственно.
- А ты не слышишь, что поют твои солдаты? Жильбер сдвинул брови.
- Да, но при чем тут...
Он не договорил, обернулся и встал, провожая глазами свое войско, весело распевающее:
Солдатушки, бравы ребятушки!
А где ж ваши стрелы?
Наши стрелы - чародеи белы,
Вот кто наши стрелы!
Солдатушки, бравы ребятушки,
А где ж ваши доспехи?
Это белой магии успехи
Aот наши доспехи!
Солдатушки, бравы ребятушки,
А в чем ваша сила?
Наша сила - для врага могила,
Вот в чем наша сила!
Соловей, соловей, пташечка!
Сюэтэшечка жалобно кричит!
- Ох, да они же отбивают все атаки! - воскликнул Жильбер. Я кивнул.
- Для того чтобы снять такое могучее заклинание, нужно безумное количество черной магии. А наши ребята получают непрерывные заряды энергии.
- Восхитительно, чародей!
- Да, Фриссон - настоящее чудо, - кивнул я, глядя на поэта. - Но говорить ему об этом бесполезно. Он думает, что просто записывает то, что приходит в голову.
Но я все равно волновался. Две тысячи горящих желанием покончить с королевой крестьян - безусловно, отличная защита на марше, неплохая сила для штурма, но им не выстоять и часа против обученного, дисциплинированного войска.
Вот как раз такое войско мы и увидели, когда забрались на перевал, с которого открывался вид на столицу. Глазам нашим предстал город шириной в милю, по которому протекала река. В самой середине города на высоком холме стоял громадный замок. Замок окружала толстенная высокая стена, а между нами и стеной выстроилось войско шириной ярдов в сто, не меньше.
Мы в ужасе смотрели на город. Я прошептал:
- И как же мы сквозь это вот пройдем?
Глава 30
- Народу у нас хватит, чтобы совершить пробыв, - сказал Фриссон, но голос его прозвучал не слишком уверенно.
- Не хватит, - сокрушенно покачал головой Жильбер. - Они превосходят нас числом. На каждого нашего воина приходится пятеро вражеских. К тому же у них в войске закаленные, обученные ветераны, а у нас - мальчишки, прямо от сохи.
- Но наши люди верят в правоту своего дела!
- А те солдаты верят, что им хорошо заплатят за победу, - парировал Жильбер.
- Но любовь к деньгам не так сильна, как страсть к свободе!
- Может, и не так сильна, но когда к ней добавляются выучка и сила, то и этого хватит. - Жильбер обернулся ко мне. Лицо его было угрюмо. - Слово за тобой, господин Савл. Что мы можем сделать?
- Ну... - протянул я. - Просто нам надо найти воинов получше этих.
Жильбер вяло улыбнулся.
- Хорошая мысль, вот только если бы можно было их быстро разыскать. Но даже если бы нам и удалось найти таких воинов, нам бы их потребовалось очень много, потому что и лучшая выучка, и большая сила ничего не значат, когда врагов так много.
- Это не совсем верно. - Мне припомнились Креси и Агинкур. - И потом, нам же не надо уничтожать все войско - нам нужно только пробиться к воротам и открыть их.
- И как мы это сделаем?
- У меня есть стихотворение - одно из первых, написанных Фриссоном. Я его приберег как раз для такого случая.
Поэт изумленно воззрился на меня.
- Какое же... О! Ты о том моем стихотворении - протесте против стен, выстроенных богатством и властью, чтобы загородиться от бедняков!
- Вот-вот, и еще там есть рефрен, где ты пишешь, что стены должны рухнуть. По-моему, ты там еще что-то вспомнил про Джошуа и Иерихон <Джошуа - в английской традиции Иисус Навин, библейский полководец, штурмом взявший Иерихон.>.
- Придется поверить вам обоим на слово, - медленно проговорил Жильбер. Но если ты так говоришь, господин Савл, будь по-твоему.