Однако их рев и сравниться не мог с тем, что прозвучал в ответ откуда-то из-за моей спины. Мимо меня пронесся Унылик. Он бесстрашно кинулся навстречу львам!
Те перелетели через кусты, принялись рвать землю крепкими когтями, издавая при этом устрашающий рык. То есть три льва вели себя именно так. А четвертый, рыча все оглушительнее, бросился на тролля. Я подумал о том, что, наверное, именно таким образом эволюция устанавливала верхнюю планку отваги.
Унылик действовал решительно - и врезал льву апперкотом в нижнюю челюсть. Зверь кувыркнулся через голову и шлепнулся на землю, описав в воздухе дугу. Голова его при этом изогнулась как-то неестественно.
А трое его сородичей решили, видимо, что первоначальный инстинкт их не обманул, и с жарким подвыванием умчались по равнине прочь.
Руки Сюэтэ бешено заметались, губы начали выкрикивать отрывочные слоги.
Унылик неуклюже повернулся ко мне. Глаза его голодно горели.
- Ты чего, собственно? - спросил я и попятился. - Послушай. Я тебя не звал сюда...
- Сочненький... - Унылик высунул свой здоровенный язык и облизнулся. Вкусненький...
Я закричал и бросился бежать. Наверное, Сюэтэ ухитрилась снять с тролля эльфийское заклинание, запрещавшее ему пожирать людей.
Тролль топотал у меня за спиной. Он нагонял меня. Вот он все ближе, ближе. Эх, бегством мне тут не спастись. Пора языком поработать. И не просто поболтать, а придумать стишок. Я забежал за ближайший крупный валун, каким-то чудом встретившийся мне на ровной, как стол, пустоши, и произнес следующее:
Yй, Унылик, об этом и думать не смей
На ночь кушать не очень полезно.
Вспомни эльфов завет и собой овладей,
Ведь эльфийское слово железно.
? твой друг и хозяин, а эта карга
Не в ладах ни с добром, ни со светом!
Так открой же глаза - и увидишь врага,
И не скушаешь друга при этом!
Aромадный кулак опустился и расколотил камень вдребезги. Унылик навис надо мной, его глаза алчно пылали, рот разъехался в ужасной злорадной ухмылке. Я в ужасе развернулся и бросился наутек. Но в спину мне впились каменные когти тролля, я заорал от боли, споткнулся, упал, покатился, встал на ноги...
И успел увидеть, как глаза тролля потускнели, а нижняя челюсть обескураженно отвисла.
- Чародей... - обиженно протянул тролль. - Чего я делала?
- Ничего, - ответил я, и меня в пот бросило от облегчения. - Ты прогнал львов и спас меня, Унылик. Спасибо.
Все бы хорошо, но, заглянув за спину тролля, я увидел Сюэтэ. Она опустилась на колени и что-то рисовала в пыли, напевая при этом нечто заунывное.
Сердце у меня упало. Что бы она ни призывала себе на помощь, это явно было что-то большое-пребольшое. И если уж символические жесты усиливали колдовские чары, то символические рисунки тем более.
И тут я ощутил небывалый творческий прилив. Ведь меч может быть обоюдоострым! Не рой другому яму... и тому подобное.
- Унылик! - крикнул я. - Вон другая! - И указал на Сюэтэ.
- Другая какая? - тупо переспросил тролль. Я понял, что хочешь не хочешь, а надо читать стихотворное заклинание, и прочел:
?то увидишь впереди
Oут же слопать и захочешь.
Вон колдунья, погляди
?ем не лакомый кусочек?
А не нравится она,
На ее представь-ка месте
Хочешь целого слона,
Хочешь - поросенка в тесте.
Aа, и с рифмой, и с размером получилось так себе, и все же я надеялся на некий результат.
И не зря. Унылик только издал голодное "ням-ням" и прямой наводкой помчался на Сюэтэ.
Колдунья подняла на тролля полные ужаса глаза и в самое последнее мгновение отпрыгнула в сторону... Унылик пролетел мимо, растоптав при этом ее рисунки. Сюэтэ разъяренно взвизгнула, а я воспользовался моментом. Мозг у меня трудился на всех оборотах. Теперь я не намерен был терять ни секунды. Королева убегала от тролля, а я запел:
Aенеры статуя - без рук. Тебя же, милая, в дороге
Не только руки подведут, но подведут тебя и ноги!
Iотом я вырвал из рубахи нитку и, торопливо завязывая на ней узелки, продолжил:
?елудок скрутит злая боль и голову не пожалеет.
Она повиснет, упадет, и в ней рассудок ослабеет!
Eолдунья как подкошенная рухнула на землю, крича и воя от страха и злости.
А Унылик победно взревел и приготовился прикончить свою жертву.
- Эй, Унылик, не теряйся! - крикнул я. - Жалости не поддавайся!
Но тролль замер и не двигался.
Потом морда его сморщилась, и он, всем своим видом демонстрируя отвращение, проворчал:
- Фу! Колдунья! Старая! Тухлая!