***
Iостепенно зрение вернулось ко мне. Я увидел что-то светящееся. Я поморгал, присмотрелся - светящиеся бледно-желтые зубы. Кто-то ухмылялся, склонившись надо мной. Я закрыл глаза, потряс головой и тут же пожалел об этом: от боли в голове запылал пожар. Я застонал, прижал руку к саднящей макушке и еще крепче сжал веки.
Кто-то коснулся моего плеча, и не сказать, чтобы нежно.
- Открой глаза, чародей! А не то мне придется состричь твои веки!
Тот, кто говорил, так смаковал слова, что у меня не осталось сомнений: он выполнит свою угрозу. Скрипнув зубами, я открыл глаза и увидел ту, кому принадлежала ухмылка. Конечно, это была Сюэтэ.
Я вздрогнул и отвернулся, надеясь, что в стороне увижу что-нибудь поприятнее.
И увидел. Но приятнее ли оказалось зрелище, сказать было трудно. Мы находились в сырой каменной камере, битком набитой зловещего вида инструментами. Некоторые из них мне были знакомы по описаниям: "железная дева", тиски для больших пальцев, а совсем рядом со мной - дыба, а за ней еще одна, и еще... На первой дыбе лежал Фриссон, руки и ноги его были связаны, а дальше - Жильбер. Он был в сознании, но явно слаб, хотя не лежал, а сидел. Унылика не было. Вот странно - я ощутил что-то вроде облегчения. Хотя бы один из нас избежал мучений. В душу закралась тревога: не окажется ли тролль настолько преданным, чтобы броситься спасать нас? В конце концов, что бы он мог тут поделать?
Но куда больше меня волновала судьба Анжелики. Да, за нее я тревожился сильнее всего, потому что она была здесь, и к тому же во плоти! Правда, глядя на ее тело, я видел, что грудь ее не вздымается и не опускается, ранки не кровоточат, а кожа девушки мертвенно бледна. Мертвенно...
Сюэтэ положила ее труп рядом с нами. Меня охватил гнев. И как только Сюэтэ смеет хранить бренное тело Анжелики в качестве трофея?
А может, она сохраняет его с какой-то иной целью? Тут я припомнил колдунья говорила, что сбережет тело Анжелики, и даже уточняла зачем. Нет, моей возлюбленной нет в этой камере пыток! Здесь лишь ее тело! А вдруг я ошибаюсь? Вдруг она все-таки здесь, но в каком-нибудь таком состоянии, что я ее не вижу.
Делать нечего - приходилось признать: мы угодили в самую настоящую беду. Как это было ни мерзко, я вынужден был с этим смириться. Я повернул голову к Сюэтэ.
Королева заметила мое смятение и расхохоталась. Смех ее был похож на звук здоровенного грузовика, пытающегося тронуться с места со сломанной осью. Я вздохнул и принялся разглядывать королеву. Честно говоря, ничего особенного самая обыкновенная жирная баба. Вот только глаза ее хищно сверкали, и рот премерзко ухмылялся.
Тишину нарушил жалобный вскрик. Я резко повернул голову - никто из моих товарищей не кричал. Но Фриссон от этого крика очнулся и принялся испуганно глазеть по сторонам. Сюэтэ снова рассмеялась.
Я посмотрел на нее и удивился: королева глядела не на меня, а куда-то вправо. И глаза ее горели восторгом. Она медленно кивнула:
- Славно. Славно. Еще, еще!
Снова послышался крик - глаза колдуньи сверкнули, как у знатока живописи, разглядывающего шедевр Пикассо... Нет, пожалуй, это больше походило на то, как эротоман глядит на порнографическую картинку. Заинтригованный, я повернул голову в ту сторону, куда смотрела Сюэтэ.
И поскорее отвернулся. Судя по тому, какие звуки издали мои товарищи, они совершили ту же ошибку.
Сюэтэ явно испытывала наслаждение, наблюдая за пытками.
К счастью, я не был знаком с, жертвой. Кто он? Негодяй, заслуживший такие муки? Или вояки Сюэтэ просто схватили случайного прохожего?
Королева обернулась ко мне, ухмыляясь во весь рот.
- Не правда ли, какой восхитительный отдых, чародей?
Последние два слова прозвучали с таким сарказмом... Честно говоря, мне было не до этого. Я боролся с подступающей тошнотой.
- А? Нет уж, спасибо, ваше величество, за такой отдых. Мне это больше напоминает работу.
Между тем пыточных дел мастер сменил орудие пыток, и его жертва снова закричала.
Физиономия Сюэтэ побагровела от ярости.
- А, так значит, ты считаешь, что ты лучше меня? Палач! - Она махнула рукой. - Развяжи узника! Попозже мы по-настоящему насладимся его страданиями! - Потом ведьма обернулась к двум прислужникам в черных масках и кожаных набедренных повязках. - Возьмите этого и бросьте его на стол!
Прислужники мерзко хихикали, мои друзья возмущенно кричали, а я только и успел подумать о том, что хоть на время избавил кого-то от боли.
- Защищайся, чародей Савл! - воскликнул Жильбер. - Не дай им овладеть тобой без боя!
Защищаться? Я пытался что-нибудь сочинить! Меня швырнули на стол. И здорово швырнули - можно сказать, дух из меня вышибли. Я не успел и глазом моргнуть, а они уже связали мне руки и сковали ноги кандалами. А потом ко мне подошел палач. Он сжимал в руках докрасна раскаленные щипцы. "Нет, конечно же, нет! Эти щипцы приготовлены вовсе не для меня". - Я зашевелил губами, но палач кивнул помощнику, и тот уколол меня в большой палец руки тупой булавкой. Я вскрикнул, и приготовленное стихотворение сразу же вылетело у меня из головы. Но зато я вспомнил другое:
Iальцы чешутся. К чему бы?
К посещенью душегуба.
Чей бы ни был стук
Iадай с двери, крюк!
<В. Шекспир "Макбет", акт 4, сцена 1.>
Eандалы со звоном расцепились, и я соскочил со стола, при этом хорошенько врезав ребром ладони под дых палачу.
- Прошу прощения, но я сегодня очень занят. У меня свидание с...
Жильбер и Фриссон одобрительно закричали, а королева злобно уставилась на меня. Такого от меня она явно не ожидала. Лицо ее потемнело, и она рявкнула:
- Взять его!
Двое стражников прыгнули на меня и снова уложили на стол. Сюэтэ коротко кивнула в сторону моих товарищей, и другие ее прислужники быстро завязали им рты. Фриссон откинулся на спину, Жильбер пытался вырваться.
Я разозлился. И обрадовался своей злости. Королева мстительно хохотала, поглядывая на палача, который вернулся ко мне с каленым железом. Правда, оно было уже не такое красное. Палач поднес щипцы к моему лбу, кровожадно осклабившись.
Я смотрел на раскаленный пятигранный брусок железа, зачарованный настолько же, насколько и напуганный, всеми силами стараясь придумать стихотворение. И вспомнил:
Nлезы для труса, для шута - мольбы,
Для слабой шеи есть петля и гладкие столбы.
...В королевском замке в темницу брошен он...
Холодное железо - властитель всех времен!
<Р. Киплинг, Сказки Старой Англии, "Холодное Железо".>
?елезный пятигранник вдруг взял да и остыл прямо на глазах - остыл и почернел. Палач вскрикнул - не от страха - от разочарования. Сюэтэ же как-то странно задвигала руками и что-то прошипела - явно стихи, но в очень замысловатом размере. Брусок железа снова зарделся, а потом разогрелся добела. Палач тут же заулыбался. Да, Сюэтэ предвидела, что, как только к моему лицу приблизится каленое железо, я сразу произнесу какое-нибудь охлаждающее заклинание. А потом я как бы ослеп и почувствовал страшную боль - такой мне никогда не доводилось испытывать - во лбу. От боли отступили все остальные чувства, я перестал слышать испуганные крики товарищей, восторженные вопли Сюэтэ, не услышал даже собственного крика...
Но мало-помалу боль утихала, я стал что-то видеть и понимать, хотя страх сковал все мое тело. Я услышал, как Сюэтэ отдает распоряжения:
- Тихо, не спеши. Одна боль належится на другую, и толку будет маловато. Пока он мучается от ожога, он не почувствует булавочных уколов. Ничего себе советик? Нет, надо вопить что есть мочи, притворяться, будто бы я в горячке... На глаза мне попалось израненное тело Анжелики. Потом я увидел Жильбера, на скуле у которого расплылся кровоподтек, увидел Фриссона, распростертого на дыбе, прижавшего ко рту ладонь... из-под ладони капала кровь...