146433.fb2
- Пожалуйста... пожалуйста...
- О, какое же это удовольствие! - мурлыкала Сюэтэ. - И я буду наслаждаться твоими мучениями весь день и часть ночи, это точно. - Глаза ее вдруг полыхнули огнем, лицо перекосилось. - Тупица! Вздумал противиться моей воле! Теперь ты узнаешь, что бывает с теми, кто смеет ослушаться Сюэтэ! Теперь ты узнаешь, что это такое - умереть в мучениях!
Она взмахнула рукой, и пальцы мне пронзила жесточайшая боль. Я закричал. Потом боль немного утихла, мелькнула мысль: по крайней мере в последнее время я не грешил, так что хоть умру с надеждой попасть на Небеса...
Это понимание распустилось в моей душе прекрасным цветком. У меня не осталось ни малейших сомнений в том, кто я и откуда. Честно говоря, просто так подобные мысли мне бы и в голову не пришли - ведь я человек как человек, не лучше других, ничего особенного, и уж никак не праведник. Но состояние мое было подобно озарению. Я ощутил, как на меня снизошла благодать. Да, я не безупречен, но хороших поступков совершил более, чем дурных. Больше настолько, что Сатана не властен надо мной. А это означало, что Сюэтэ способна лишь истязать меня физически. А если уж говорить о колдовстве, то я мог при желании отразить любое ее заклинание.
Вот только бы найти верное заклинание! И произнести бы его!
От Сюэтэ не укрылась блеснувшая в моих глазах надежда, и она крикнула:
- Ну-ка, кольните еще разок!
И боль снова пронзила мои пальцы. На этот раз я ее ожидал и лишь скрипнул зубами. Все мои мысли были направлены на то, чтобы защититься. Я пытался отчаянно вспомнить стихотворение, которое помогло бы мне побороть любое встречное заклинание королевы. Почему-то на память пришло не самое в этом смысле удачное:
Oочешь пой, а хочешь плачь,
Зеленей весною...
Превращу тебя, палач,
В дерево лесное.
A землю ноги убегут
Крепкими корнями
Ну а руки прорастут
Свежими листами!
Iалач встревоженно вскрикнул: невидимые руки стащили с него сапоги. Из пола выскочила каменная плита, и палач провалился по пояс в образовавшуюся яму. Он вопил от боли и страха - руки его взметнулись вверх и в стороны, словно ветки дерева. Пальцы удлинились, превратились в тонкие веточки. На их кончиках набухли почки, из которых тут же распустились цветы.
Мои друзья восторженно вскрикнули, а помощники палача со стонами попятились.
- Пощады! - вопил палач. - Пощады!
- Сколько угодно, - ответил я. Из-за мучительной боли я не слишком хорошо соображал.
Сюэтэ побледнела и отступила на шаг. Но только я поднялся, как королева овладела собой и прокричала:
- Стражи! Схватить его!
Но стражи почему-то хватать меня не стали. Я успел спустить со стола ноги и встать, параллельно вспоминая что-нибудь приличествующее случаю!
- Вы его схватите или нет? - визжала королева. - Или вас превратить в пылающее месиво? Солдаты побледнели и шагнули вперед. А я решил окунуться в мир "Тысячи и одной ночи".
A твоем мире ни холода нет, ни пурги,
Но покинь свой пленительный рай!
Помогал Аладдину - и мне помоги!
Приходи! Ахалай-махалай!
Nтены камеры сотряслись от оглушительного хлопка, и вот он, собственной персоной, - самый настоящий арабский джинн, в натуральную величину, в тюрбане и с бородой.
- Что прикажешь, о повелитель? И мои товарищи, и стражники вылупили глаза. Кто-то громко застонал - возможно, Сюэтэ.
- Насчет "повелителя" - это громко сказано, скорее, я твой клиент. - Я решил сразу же расставить все точки над "i", вспомнив одну из сказок. В ней говорилось о том, что может произойти с повелителями джинов. - Мне бы хотелось попросить тебя убрать из этой камеры стражу и палача с помощниками и перенести их в какой-нибудь оазис в ближайшей пустыне. Только пуста этот оазис будет не слишком уж роскошным, - добавил я, памятуя о тех мучениях, которым меня подвергли.
- Твои желания - для меня закон.
Джинн поднял руки...
А губы Сюэтэ задвигались. Она произносила какие-то немыслимые сочетания слогов, бешено рассекая воздух руками. Да, я не понимал ни слова, но, вероятно, кому надо, тот понял, - как только джинн произнес краткое заклинание и создал что-то вроде небольшого смерча, этот смерч тут же испарился, как и не было.
Джинн вытаращился, не веря своим глазам, потом резко вдохнул и почти что выплюнул целую цепочку слов, сопровождая их таинственными пассами. На секунду он весь заколыхался, вытянулся... а затем принял прежние формы.
Сюэтэ усмехнулась и снова заговорила нараспев, перемешивая руками воздух.
- Не могу! - возопил джинн. - Колдунья меня одолевает! Я только и делаю, что отражаю ее колдовство.
Зато он дал мне время передохнуть и собраться с мыслями. Я громко прокричал:
Aсех бы вас послать в могилы!
Ну-ка, падайте без силы!
E тут же вскрикнули стражники, которых словно прижало невидимой рукой к стене. Они попадали на пол без чувств. - Не могу взять над ней верх, причитал джинн. - Могу только сдерживать ее натиск.
- И замечательно, - заверил я его. - Покуда ты сдерживаешь ведьму, я перебью ее прислужников. Ну-ка, ну-ка, какое у нас есть стихотворение насчет мучителей...
Физиономия Сюэтэ перекосилась, и она проорала:
- Взять ее!
Подручные палача поспешили к телу Анжелики. Фриссон и Жильбер пытались освободиться от оков, но Сюэтэ прошипела:
- Только шевельнитесь, и ее душа умрет. Я, гневно сверкая глазами, развернулся к колдунье.
Над головой она держала закупоренную пробкой бутылку из тонкого стекла.
Один из подручных палача, услышав слова королевы, выхватил нож и поднес к шее Анжелики.
- Так, значит... - протянул я.. - Значит, когда твои громилы вырубили меня, ты ухитрилась заключить ее дух в бутылку.