Обьявление, прошедшее по субзвуковым динамикам звучало так, словно негромкий голос говорил лично с каждым разумным существом на базе. При этом говоривший был угнаутом и его убийственный акцент калечил Базовый так, что трудно было разобрать слова.
– Вн'мние. В ближайшие выходные ГолоНет-З'влечен', в эээ… сот… сотру'нчстве с Ассоциацией С'действия Реп'бликанским В'енным Силам, пред-ставит вам Джасода Ревока и его Г'лактичское Прдставление. C' Эпохом Требором, Лили Реналем, Аннлок Верж, Эйар Марас и Фигрин Д'аном и 'го "Тональные Узлы", вот.
Ули, изучавший распечатку с цефалосканера, нахмурился и взглянул на Джоса.
– Что он сказал?
– Он сказал, что в город едет карнавал. Будут развлекать солдат – а в теории заодно и нас. Если, конечно, мы в это время не будем играть в "перемешай-и-собери" с чьми-то потрохами.
Джос махнул ФИКС-7, подозвав его забрать на свою каталку прооперированного солдата. Потребовалось почти сорок пять минут чтобы вытащить всю шрапнель, которую клону загнали в средостение. Извлечение шрапнели было главной причиной полостных операций которые делались в Ремсо – этот повод встречался куда чаще, чем пулевые ранения, травмы от акустического оружия, виброклинков и всего прочего из убийственного арсенала наземной войны в джунглях. Он прикидывал что наверняка вытащил уже с десяток килограммов искореженного, зазубреного металла из внутренностей разных солдат. Ранения всегда были ужасными. Кусок дюрастила, несущийся на околозвуковой скорости вгрызался в тело словно обезумевший от голода риик, и перемалывал его едва ли не хуже.
– Не знаю как насчет тебя, – продолжил он. – но я очень хочу немного поржать. А ребята Ревока, как я слышал, работают неплохо. – Он скорчил Ули рожу. – Конечно, та музыка которую они играют, может показаться немного вульгарной на твой вкус,..
– Я всегда рад хорошей группе. – ответил Ули. – Прыг-скок к примеру. А сейчас у меня великая цель – подцепить подходящую по возрасту, углеродную форрму жизни женского пола, желательно гуманоидную, хотя после трех недель здесь я уже научился не быть слишком придирчивым.
Джос задумчиво покивал, стягивая перчатки и халат в пост-операционной. Неужели действительно прошло три недели с тех пор как появился Ули? Он вдруг понял, что в последнее время не вспоминал о Зане и почувствовал угрызения совести. "Почему?" – спросил он себя. Любой хороший лекарь знает что потери излечиваются со временем – горе это процесс преходящий. Зан сам хотел бы этого. И все же он ощущал смутное чувство вины. Правда была в том что Ули, несмотря на свою молодость оказался отличным соседом. Он был чистюлей, и его опрятность вынудила и Джоса быть более аккуратным в повседневной жизни, так что по крайней мере стены больше не были мохнатыми на ощупь. Он, определенно, на многое смотрел с иной точки чем Джос, но в отличие от многих людей его возраста он не был догматиком в своих убеждениях. Они неплохо обсуждали все что угодно – от галактической политики до любимых ресторанов Корусканта; Джос предпочитал элегантный – и дорогой – "Зонтикве", Ули же был неравнодушен к простецкой забегаловке под названием "Обед Декса".
Сомневаться не приходилось – новое помогало расстаться с прошлым.
Три недели. Почти столько же, сколько прошло с назначения Адмирала Керсоса. Его двоюродный дядя еще не виделся с Толк, если не считать мимолетной встречи в операционной – разные административные обязанности держали Керсоса на орбите, и на фрегате "Медстар", большую часть времени – и Джос старался чтобы так все и оставалось. Пусть даже Керсос был виновен в том же грехе, что намеревался соверщить Джос – Джос боялся что его дядя невзлюбит ее – или что он не понравится ей. Честно говоря – он не знал, какой из вариантов будет хуже.
Что ж, они неизбежно – и неофициально – встретятся на ГолоНетовском развлекательном шоу. И он совершенно не был уверен, стоит ли находится здесь – или вообще где-то в этом полушарии – когда это случится.
Столп смотрел на расшифрованное сообщение на плоском экране, чувствуя как что-то переворачивается внутри. Как бы шпион ни ненавидел такую идею, но власть предержащие избрали цель для новой акции – и она будет жестокой.
Крайне жестокой.
Сепаратистам требовался этот мир и его драгоценная бота. Они собирались попытаться качнуть в свою пользу хрупкий баланс силы, и способ которым они планировали этого добиться был, честно говоря, омерзительным.
Просто мысли о последствиях такой акции было достаточно, чтобы почувствовать тошноту. Проведение диверсии не ложилось целиком на одного Столпа; но все же шпиону в должный момент придется исполнить жизненно важную часть плана. И как результат какая-то часть республиканских военных несомненно умрет – возможно многие – а среди их числа будут порядочно гражданских.
Да, они по большей части были военным персоналом, но это было, как правило, в силу призыва – Столп встречал очень мало медиков кто вызвался вступить в армию или флот по своему выбору. Хотя всегда и находились те, кто считал высоким долгом военную службу, помощь больным и раненым – но по в основном хирурги, доктора, медсестры и техники были призывниками. У них, в общем-то, не было выбора – либо призыв либо срок. Некоторые выбирали последнее; впрочем, таких было еще меньше. Со временем война закончится, победой или поражением, и мобилизованные, если они выживут, отправятся по домам, к обычной жизни. А решение отправиться в тюрьму вместо армии могло потом всю жизнь преследовать того, кто его принял. Выбор был нелегким. Прежде чем началась война, прежде чем стать агентом с псевдонимом Столп или Линза, носитель обоих имен изучал поведение строгих моралистов во время других войн; тех кто выступал против общепритятой точки зрения. Некоторые смогли выдержать это бремя; другие сломались под весом выбора, раздавленные словно жигалка под тяжелым сапогом.
Столп вздохнул. В такие времена лишь далекая цель может оставаться ясной. Задачи и люди которые были рядом – оказываются многоликими и, словно мельчайшие частицы материи, не поддаются точному анализу. Близкое общение с ними, в то время когда ты знаешь что должно случиться – могло свести с ума. Как может кто-то улыбаться тем кто ему близок, встречаться с ними, разделять их надежды, мечты и разочарования – и в то же самое время участвовать в том плане, что закончится смертью для, по крайней мере, нескольких из них?
Нет, про грехи настоящего надо забыть. Когда все это закончится, когда Республика проиграет вчистую и старые, но не забытые обиды будут отомщены – тогда и будет время для сожалений.
Часто штампы содержат более чем просто зерно истины – потому они и становятся штампами. В данном случае – порой цель действительно оправдывает средства, и неважно, насколько ужасно эти средства выглядят в настоящем.
Так он и должен к этому относиться. Смотреть на это под любым другим углом – приведет к неспособности действовать. И что бы ни случилось – Республика должна проиграть эту войну.
Она должна проиграть.
Толк сидела на краешке кровати Джоса и вытирала влажные волосы синклотовым полотенцем.
– Твоя соник-сушилка в душе опять сломалась. – заметила она.
Лежавший на кровати и любовавшийся ей Джос улыбнулся.
– Что ты говоришь? Я сейчас же прикажу, чтобы дроид-дворецкий позвал дроида-механика. – проговорил он, подражая изысканному акценту высшего класса корускантского Восточного Квадранта. – Я надеюсь что ты не слишком пострадала в этом ужасном и жестоком происшествии, моя дорогая.
Она улыбнулась в ответ, закончила вытирать волосы и бросила в него влажным полотенцем. Оно врезалось ему в лицо прежде, чем он успел вскинуть руку. Он рассмеялся и ее улыбка стала еще ярче.
Затем она внезапно угасла.
– Что?
– Ничего.
Она попыталась подняться; он потянулся и нежно привлек ее обратно.
– Знаешь ты тут не единственная, кто приглядывается к лицам. А теперь расскажи все Доктору Вондару.
Она прикусила нижнюю губу.
– Со мной связался директор Службы медсестер-хирургии на борту "Медcтара".
– И?…
– И они хотят чтобы я, по программе непрерывного медицинского обучения, прошла очередной короткий курс – по уходу за пролежневыми больными. Шесть часов, лекция и практика.
Он хмыкнул.
– Курс НМО по пролежням? И что за идиот его откопал? У нас пациенты не задерживаются настолько, чтобы заработать пролежневые язвы. Кроме того, с массажными полями в этом нет…
– Я знаю. Приказ поступил прямо из адмиральского кабинета.
Джос нахмурился.
– Уже понял… что-нибудь еще?
– Согласно старому знакомому из СМХ, на сегодняшнее утро я – единственная медсестра на планете, которой поручено пройти курс. Что, по-твоему, это значит?
Ответ был совершенно очевиден. Зачем еще из адмиральского кабинета приказывать одной медсестре пройти курс, который, учитывая сущность работы Ремсо – здесь был совершено бесполезен?
– Двоюродный дядя Эрел. – проговорил Джос напряженным тоном. – Он хочет приглядеться к тебе, и не хочет чтобы я в это время болтался рядом.
Она кивнула.
– Я догадалась.
Джос сел.
– Я могу ответить "Медстару" что мы не можем прямо сейчас тебя отпустить. предложил он.
Она помотала головой.
– Нет. Рано или поздно мне придется с ним поговорить. Может сейчас даже лучше. У меня сердце не на месте с тех пор, как ты сказал мне кто он.
– Толк, ты не обязана…
Она наклонилась над ним и прикрыла ему рот ладонью.
– Тсс. Я взрослая девочка. Я не растаю, если твой дядя строго на меня посмотрит. Если он собирается быть семейным… – она прервалась. – Или у тебя есть другие планы?
Он провел рукой по ее щеке.
– Никогда.
Она улыбнулась.
– Хорошо. Значит я иду смотреть на Дядю-Адмирала и мы разберемся кто есть кто. Все будет в порядке.
– Ты уверена?
– Я читаю по лицам, Джос. По крайней мере, мы будем знать с кем он на самом деле.
И почему он все равно волновался? И она, несомненно, прочитала это по его выражению. Она лукаво улыбнулась, поймала его руку, поцеловала ладонь – и заботы, связанные с его дядей, внезапно слетели с верхних строчек списка его неотложных дел.