Но список тех, кто мог покинуть судно, оказался неполным.
Начальник дисциплинарной комиссии Томас погиб, как и его старший помощник, а выжившие охранники и не подумали проверить гауптвахту. Перед началом боя Рэнди Штайлману, Джексону Каултеру, Элизабет Шоуфорт, Эду Илюшину и Алу Стеннису выдали их скафандры. Но заключенные по-прежнему оставались в своих камерах (которые были расположены в центре судна, в самом безопасном месте на борту), а "вторая кожа" неофицерского состава не имеет устройств связи а значит, никто не мог услышать их мольбы и вопли.
Скотти Тремэйну тоже полагалось улететь - как и Горацио Харкнессу. Диспетчерская не требуется, если на борту останется только два бота и не останется ни одного ЛАКа. Но ни Тремэйн, ни Харкнесс не имели намерения оставлять свой корабль, и Тремэйн послал вместо себя двух пилотов ботов и бортинженера.
Джинджер Льюис тоже должна была улететь. Ее внесли в обязательный список на эвакуацию, но она понимала, что Гарольду Чу понадобятся все имеющиеся рабочие руки для того, чтобы попытаться открыть двери грузового отсека. Так что она игнорировала приказ отправиться на катер, передав свое место двадцатидвухлетнему компьютерному технику-первогодку, и с бледным спокойным лицом отправилась в центральный пост аварийного контроля.
Иоширо Тацуми тоже отказался от шанса на спасение. Он был приписан для сопровождения доктора Холмса, но тихо поменялся местами с другим санитаром. Когда-то доктор Райдер помогла ему, теперь он был нужен ей.
Еще несколько человек тоже приняли решение остаться на судне. В некоторых случаях причиной была храбрость, в других - вызов, но всех объединяло общее чувство - преданность. Преданность своему кораблю, своим товарищам по команде, своим офицерам и своему долгу и прежде всего - своему капитану. Хонор Харрингтон нуждалась в них, и они отказались бросить ее в беде.
Клаус Гауптман сидел в каюте, неловко ссутулившись в уютном кресле и закрыв руками лицо. Его переполнял стыд. Не гнев, который так часто служил ему движущей силой, а стыд. Мучительный, горький стыд. Тот самый, который проникает в человека и разъедает его изнутри. Отчасти он понимал, что только безумный страх за дочь заставил его спорить с Хонор Харрингтон, бранить и проклинать ее, однако это не утешало и не помогало. Он помнил только, как в глазах Стейси вспыхнуло неожиданное страдание - из-за него. Единственный человек во вселенной, чье хорошее мнение действительно имело для него значение, его дочь, заглянула ему в душу и с ужасом отвернулась, и Гауптман чувствовал, как в его глазах закипают слезы, которых он не хотел проливать.
А еще в глазах Стейси было то холодное презрение, которое он слышал в голосе Харрингтон. С ним уже говорили таким тоном, но на сей раз заслуженно. Он сознавал это и не мог придумать ни другого названия своему поступку, ни извиняющего объяснения. И эта ядовито-горькая правда заставила его вспомнить давнюю стычку с Харрингтон. Ему пришлось признать - возможно, впервые в его взрослой жизни, - что он лгал сам себе. Он, который всегда думал, что может смело смотреть себе в глаза, теперь понимал истину лучше, чем когда-либо. Он с отчаянием думал о том, что Харрингтон и в тот, первый раз была права. Права, что не поддалась давлению, которое он пробовал пустить в ход, права, что испытывала к нему презрение, права даже в том, что угрожала человеку, который пал так низко, что использовал против нее угрозу ее родителям из-за одного только больно задетого самолюбия и оскорбленной гордости. Она угрожала человеку, который даже не понимал низости своих поступков, потому что мораль для него в тот момент ничего не значила.
Он сидел в каюте наедине со своими мыслями о том, кем же он на самом деле стал, и ни богатство, ни власть, ни положение, ни успехи не могли защитить его от себя самого.
* * *
Гарольд Суковский, одной рукой поддерживая Крис Хёрлман, вышел в стыковочный туннель пассажирского судна, снабженный генератором внутренней гравитации. За время пребывания на борту "Пилигрима" коммандер полностью излечилась от физических ранений и намного больше, чем он ожидал, оправилась от психических травм. Но она все еще была слаба, ее грубоватый бесшабашный юмор, казавшийся неотделимым от нее, так и не вернулся, и Гарольд прижимал ее к себе, ограждая от любого случайного контакта в царившем вокруг них хаосе. Маргарет Фушьен отрядила стюардов и некоторых членов команды, чтобы они направляли поток эвакуируемых. Важно было как можно быстрее освобождать коридор отсека малых летательных аппаратов, и персонал "Артемиды" старался изо всех сил. Но когда Суковский и Хёрлман вышли из туннеля следом за Шэннон Форейкер, в коридоре возник затор. Всех военнопленных с "Пилигрима" послали одной группой, с единственным морским пехотинцем для охраны, и Суковский, войдя в коридор, сразу увидел гнев на лицах встречавших их стюардов. Гнев моментально перерос в ненависть к людям, одетым в форму флота, который только что уничтожил "Ястребиное крыло" и убил тридцать их товарищей. Старший стюард, руководивший этой группой, с перекошенным от ярости лицом открыл рот, готовясь что-то сказать. Но Суковский быстро прошел вперед и встал во главе заключенных между Уорнером Кэслетом и Дени Журденом. Взгляд его был очень решительным.
- Придержите язык, - велел он стюарду резким холодным тоном.
Тот смутился, поскольку искалеченный человек с покрытым шрамами лицом и в простой робе говорил ледяным командным голосом. Суковский шагнул к нему, прежде чем стюард сообразил, что ответить.
- Я капитан Гарольд Суковский, - произнес он тем же холодным тоном, и глаза стюардов вспыхнули, потому что они узнали четвертого по рангу капитана своей судоходной линии. - Эти люди спасли жизнь мне и моему старпому, уничтожили палачей, захвативших в Телемахе мою "Бонавентуру". Они казнили всех свиней, которые держали нас в заточении, а затем потеряли собственный корабль, пытаясь спасти мантикорское торговое судно. - Он не назвал судно. Да это и не имело значения: ни Кэслет, ни Журден не знали в тот момент, что пришли на помощь "Пилигриму". - И вы будете относиться к ним с должным уважением, старший стюард. Ясно?
- М-м, так т-точно, сэр! - выпалил стюард. - Как прикажете, сэр!
- Хорошо. Теперь проводите нас, чтобы освободить коридор.
- Слушаюсь, сэр. Прошу капитана и... и его друзей следовать за мной.
Стюард повел их дальше по коридору, а Суковский почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он встретил пристальный взгляд Кэслета, и они обменялись суровыми улыбками, глядя в глаза друг другу. Улыбками понимания... и сочувствия.
* * *
- Последняя шлюпка, шкипер, - объявил Кардонес.
Старпом охрип, отдавая приказы, и Хонор кивнула ему, оторвавшись от разговора с Дженифер Хьюз. Улучив секунду, она бросила полный боли взгляд на спинку своего командирского кресла. Ей отчаянно хотелось отослать с корабля и Нимица. Но кот не мог ее оставить, так же как Саманта - Гарольда Чу. Возможно, Виктории следовало настоять на его перемещении на "Артемиду", но она не могла. Просто не могла. И ее кот был экипирован лучше Саманты. У него был скафандр, а Чу вынужденно пользовался стандартным модулем жизнеобеспечения. Вот хотя бы в этом Виктория могла им помочь - и предоставила улучшенный вариант. У нее в каюте стоял роскошный модуль, который она приобрела для Нимица еще до того, как Пол изготовил скафандр для кота. Модуль был построен из противорадиационной брони и снабжен дополнительными системами жизнеобеспечения, и Хонор настояла, чтобы Чу принес Саманту в ее каюту и поместил кошку в это более надежное укрытие.
"Хотя в конечном счете это не будет иметь никакого значения", - мрачно подумала Хонор.
- Когда мы можем отправляться? - спросила она.
- В любой момент, шкип. - Кардонес улыбнулся, хотя оставался таким же мрачным, как и Хонор. - Те катера уже не вернутся. Нам остались только два бота... и, конечно, наши аварийные капсулы.
- Конечно, - согласилась Хонор и нажала кнопку связи с центром аварийного контроля.
- Аварийный контроль слушает. На связи главстаршина Льюис.
- Льюис? Что вы там делаете? - в недоумении спросила Хонор.
- Коммандер Чу отправил все имеющиеся в наличии души в первый грузовой отсек, мэм, включая лейтенанта Сильветти. Я у них про запас, - ответила Джинджер, делая вид, что не поняла вопроса, и Хонор сложила губы в легкую грустную улыбку.
- Хорошо, старшина. Расскажите мне, как у них дела.
- Двигатели правого борта совсем не работают, мэм, - решительно сказала Льюис. - Их разнесло взрывом, и понадобится полная замена. Два, а может, и три из двигателей левого борта еще действуют, но весь отрезок управляющего кабеля между шпангоутом семьсот девяносто два и кормой уничтожен взрывом. Они сейчас прокладывают новый кабель, а чтобы его подключить, им надо убрать обломки, и еще две кассеты сорвалось с направляющей номер четыре. Они должны поставить их на место, прежде чем смогут взяться за ремонт.
- Сколько на это уйдет времени?
- Главный инженер полагает, девяносто минут как минимум, мэм.
- Ясно. Пусть продолжает, передайте ему.
- Слушаюсь, мэм.
Хонор прервала связь и посмотрела на Дженифер Хьюз.
- Сколько времени до встречи с неприятелем?
- Через два часа и пять минут подойдем на расстояние ракетного выстрела.
- Но они ведут нас только гравитационными датчиками?
- На этом расстоянии и в таких условиях они ничего другого и не могут, мэм, - уверенно сказала Хьюз.
- Очень хорошо. - Хонор повернулась к Кардонесу, который взял на себя сектор связи после эвакуации Казенса. - Раф, выведите на основной экран капитана Фушьен.
- Слушаюсь, мэм.
На передней переборке командирской рубки вспыхнул двухметровый экран связи. Лицо Фушъен было мрачным, глаза бегали по сторонам, но она вежливо поклонилась.
- Время, капитан, - сказала ей Хонор, удивившись спокойствию своего голоса.
Возможно, больше всех в рубке собственное спокойствие удивило именно ее.
- Двигайтесь перед нами. Я хочу, чтобы вы были прикрыты нашим импеллером, когда выключите двигатель.
- Слушаюсь, миледи, - негромко сказала Фушьен.
Хонор оглянулась и посмотрела через плечо на Хьюз:
- Запускайте имитатор, Дженни.
- Есть, мэм.