Утрата четкости половых черт мужчинами и женщинами тоже обернулась бы для человечества духовной ущербностью, утратой важнейших личностных качеств, типологического разнообразия характеров, непохожести, которая влечет, объединяет, взаимно обогащает. Привела бы к препротивнейшему явлению - духовной, психологической кастрированности людей, которая неминуемо захватила бы и сферу физиологии.
Вспомним слова К. Маркса: "Природное различие индивидуумов... образует мотив для объединения этих индивидуумов, для установления общественного отношения между ними".
"Мотив для объединения..." По-моему, к отношениям мужчины и женщины это особенно хорошо подходит, подчеркивая и социальную значимость (полезность), и поэтичность, которые несут для нас эти самые природные различия.
Да, женственность и мужественность, мужские и женские социальные роли, мужские и женские типы поведения не столько проявление биологических различий (хотя они очень важны, ибо лежат в фундаменте, являются "базисом"), сколько продукт социального развития, элементы культуры, сотворенной нами самими - обществом. Из этого никак не следует, что они должны терять со временем свою определенность, сближаться вплоть до полного стирания различий или что в фактах феминизации мужчин и маскулинизации женщин мы должны усматривать проявление прогресса. Совсем наоборот.
Тем важнее нам с вами разобраться в понятиях "мужественность", "настоящий мужчина", освободив их от всего ложного, наносного, пародийного. Короче говоря, вопрос в том - как нам стать такими, чтобы женщинам не было необходимости соревноваться с нами в силе и решительности, чтобы они могли без ущерба для своего женского достоинства культивировать в себе "кротость, нежность и уступчивость", а способность "покоряться сильной мужской руке" была им не в обиду, не в унижение, а в радость. Разумеется, если слово "покоряться" не трактовать в примитивном, сатрапском смысле. Но об этом стоит поговорить особо.
"СУПЕРМЕНЫ" И ПРОЧИЕ
ДЕМОНИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ
Моделей "настоящего мужчины" не счесть. Посему подойдем к ним выборочно.
Есть, к примеру, очень нравящийся определенному разряду женщин тип мужчины-сердцееда ("жгучего брюнета" по преимуществу), очень "галантерейного" в обхождении, изысканного танцора со "светскими" манерами метрдотеля.. Ну что о нем особенно рассуждать! Пока есть женщины, падающие в обморок при виде "жгучих брюнетов", тип этот, воспетый сатириками всего мира, останется бессмертным. Ну а изменятся дамские вкусы, и наши демонические любители аргентинского танго, оставшись в большинстве своем брюнетами, "жгучими" перестанут быть тотчас же. Тут надо просто подождать изменения вкусов женщин.
Вряд ли стоит всерьез анализировать и не очень демонический, даже, наоборот, чересчур ангельский тип "стильного мальчика", греющегося отсветами чужой (западной в общем-то) "роскошной" жизни, знатока всех знаменитых актеров, певцов, саксофонистов, тонкого ценителя тряпок с этикетками, пьющего не для того, чтобы "надраться", а ритуально, для кайфа, презирающего всех, кто не живет, как он... С девушками такой мужчина обращается несколько небрежно, как человек, предельно утомленный их постоянным поклонением, знающий их реальную (не очень высокую)
цену, но как истинный джентльмен, обязанный проявлять снисходительность и даже "рыцарство".
В какой-то мере этот тип мужчины можно считать модификацией того, что называется "комильфо". Тип этот тоже явление преходящее. Исчезнет порождающий его стиль жизни, забудутся и "стильные мальчики".
И никто не уронит слезы на их, увы, лишенную заграничных наклеек могильную плиту.
Есть еще одна нестойкая в индивидуальном своем проявлении, но вечно обновляющаяся модель "настоящего мужчины", порождаемая не модой, не стилем жизни, а самой элементарной возрастной недоразвитостью.
Я имею в виду юнцов, из кожи лезущих, чтобы выглядеть взрослыми, бывалыми и несколько утомленными жизнью. Вы, конечно, не раз встречали на улице группы подростков, с шиком затягивающихся сигаретами, громко и "непринужденно" сдабривающих речь матом, толкующих про любовь и прочие взрослые дела.
Видели, конечно, и таких, что шли в обнимку со своими подружками. Обнимались они при этом явно не в порыве чувств, а ради демонстрации своей взрослости.
Смешное и жалкое зрелище! Объяснить бы им, что такими ухватками не взрослость свою, а сопливость демонстрируют эти "бывалые мужчины", но это бесполезно. А если к тому же подростки выпили дешевого плодово-ягодного, то и опасно. Взрослый, даже когда хмель отключил кору больших полушарий и действиями его руководят только мозжечок и спинной мозг, всетаки иной раз кожей чувствует ту грань, через которую переступать не стоит. Перепивший же юнец (особенно когда он является частью стаи) лишен всяких социальных инстинктов, способных удержать от поступков жестоких и бессмысленных.
Но, собственно, тут мы сталкиваемся не столько с "идеалом" мужчины, сколько именно с нехваткой его.
Описанная модель поведения - следствие низкой культуры, отсутствия в жизни подростка каких-то серьезных дел, социальных забот и устремлений. Кому из таких юнцов удается, не натворив непоправимых бед, миновать определенный возрастной рубеж, повзрослеть хотя бы просто годами, тот "обломается", образумится, остепенится. И за то спасибо, как говорится.
Мы же с вами подробнее остановимся на идеале сильной личности, повелителя, "викинга"...
Что и говорить, настоящие викинги были мужчинами, феминизацией не затронутыми ни на йоту. Почти три века жители приморских районов Европы дрожали от ужаса при одном упоминании о них. Неожиданно вынырнув из морских далей на своих кораблях, изукрашенных головами драконов, полосатыми или красными четырехугольными парусами, они врывались в села, поселения и монастыри, нагружали корабли награбленным добром, пленниками (которых продавали в рабство), а все, что не могли забрать с собой, уничтожали: людей и скот убивали, дома сжигали... Ни стоны, ни мольбы не производили на безжалостных убийц ни малейшего впечатления. По свидетельству очевидцев, викинги отличались жестокостью, мстительностью, неуемным аппетитом, хитростью, вероломством, безудержным женолюбием и жадностью. При виде врага некоторые викикги доходили до такого неистовства, что рычэли, кусали свой щит, сбрасывали доспехи и мчались вперед, обнаженные по пояс, опьяняясь своей и чужой кровью. Как сообщается в книге А. Гуревича "Походы викингов", среди них "был распространен обычай насаживать на копья младенцев в захваченных поселениях". Милый "обычай", не правда ли? И такой мужскоймужской? Впрочем, викинги не очень-то церемонились и с собственными детьми: "Новорожденного приносили отцу, и он решал, оставить ребенка в семье или нет.
Если он не считал это возможным вследствие своей бедности, физических недостатков или слабости ребенка, младенца относили в лес или пустынную местность и оставляли на произвол судьбы. Особенно часто так поступали с девочками". Иногда их оставляли умирать в открытой могиле, иногда топили в море.
Унаследовали и "творчески" развили идеи викингов в XX веке немецкие фашисты, которые безжалостность, волю к власти, способность быть господином назойливо отождествляли с "мужским началом" как таковым.
"Громадное большинство, - кричал Гитлер, выступая перед выпускниками офицерских школ в 1939 году, - не принадлежит к слою "арийцев-господ". Оно противостоит "нордически-господскому" элементу и составляет, я бы сказал, женственный элемент, обладает типично женственными качествами... Оно, подобно женщине, всегда мечтает о том, чтобы найти мужчину, который мог бы стать абсолютным господином ее жизни".
Что же требовалось от человека для того, чтобы он выявил черты господина, подлинного арийца и мужчины? "Какой бы цели ни достиг человек в жизни, - заявлял Гитлер, - он достигает ее благодаря своей ., жестокости".
Тех, кто усваивал эту философию и оказывался способным следовать ей на практике, нацисты славили - как настоящих мужчин со здоровым "нутром", а свою партию даже именовали "орденом рыцарей".
Не будем пытаться перечислить даже в самом общем виде "подвиги" этих "рыцарей". Тысячи и тысячи папок с документами, фигурировавших на Нюрнбергском процессе, не собрали и сотой доли ужасов и бед, которые принесла миру фашистская диктатура.
Нацисты гордились своими преемственными связями с викингами. Даже нынешние юные неонацисты в ФРГ присвоили своей организации название "викингюгенд", подчеркивая тем, что замена ("гитлер-югенд"
на "викинг-югенд") принципиально ничего не меняет.
Дети сурового средневековья (скандинавы VIII - XI веков в общем-то в своей жестокости и жажде обогащения мало чем отличались от воителей христианской Европы!), викинги, думается, с презрением отмежевались бы от самозваных наследников. Они, не ставя в грош чужие жизни, за свою собственную тоже постыдно не цеплялись в трудную минуту. В сагах и преданиях эта черта викингов зафиксирована четко.
Когда один из моряков, которому выпало по жребию оставаться на тонущем корабле (лодки вмещали половину экипажа), начал стенать и укорять товарищей, сохранивших шанс на спасение, Бьярни (герой "Саги об Эйрике Рыжем") отдал ему свое место в лодке, бросив презрительно: "Ты, я вижу, очень жаден до жизни и Думаешь, что трудная вещь - умереть!"
Взяв викингов за образец, "викинги" XX века почему-то переняли у них только половину их "истинно мужских" качеств - способность весело вздевать на копья младенцев (и чужих и своих - в этом они действительно едины), а вот умению держать ответ, не шалеть от ужаса перед лицом собственной смерти не научились.
Давайте еще раз приглядимся с этих позиций к тому, кто олицетворял собой в фашистской Германии и нордический дух, и арийскую чистоту, и волю к власти, и мужское начало как таковое. Гитлер, к примеру, не уставал твердить о своем "бесстрашии перед лицом смерти", "презрении к тем, кто трясется над своей ничтожной жизнью, не заботясь о славе тысячелетнего рейха и величии расы избранных".
Еще накануне "пивного путча" он в течение одного вечера дважды публично клялся, что либо победит, либо умрет. Наутро же сто полицейских Мюнхена за две минуты обратили в бегство три тысячи хорошо вооруженных фашистов вместе с Гитлером, Герингом, Гессом, Штрейхером и прочей "сверхчеловеческой элитой".
Вместо того чтобы пустить пулю в лоб, Гитлер предпочел объявить этот позорный для себя день одной из самых героических и трагических страниц истории партии национал-социалистов. Ну а героям чего стреляться!
А вот применительно к другим Гитлер давал совсем другие оценки. "Ведь так легко пустить себе пулю в лоб! - кричал он на совещании в ставке, узнав о сдаче в плен Паулюса вместе с остатками сталинградской группировки. - Каким надо быть трусом, чтобы испугаться этого. Ха! Лучше уж дать заживо закопать себя...
Тут можно только сказать: надо было застрелиться, поступить так, как раньше поступали полководцы - броситься на меч, убедившись в том, что дело потеряно. Это ведь само собою разумеется".
Не правда ли, тут Гитлер ведет себя, как "викинг"?
Не менее "геройски" он вел себя, когда отдавал приказы о мобилизации всех оставшихся еще вне армии стариков, инвалидов и подростков, чтобы до последнего немца оборонять "великий рейх", когда распорядился взорвать в апреле 1945 года водопроводные сооружения, камеры берлинского канала для затопления метро, которое было до отказа набито людьми, прежде всего женщинами, стариками, детьми и ранеными... "В одном вопросе я тверд и холоден как лед, - заявил Гитлер, убедившись в неизбежности поражения, если германский народ не готов бороться до конца за свое самосохранение, тем хуже - пусть он исчезнет с лица земли".
Да, тут слышится твердая интонация бога Одина [Верховное божество в мифологии древних скандинавов, в частности, считавшееся и богом войны. (Авт.)], который во имя высших целей повесился и пронзил себя копьем одновременно.
Увы, как пишут Д. Мельников и Л. Черная в своей книге "Преступник No 1", "люди, присутствовавшие на Нюрнбергском процессе, и письменно и устно заявляли, что одно из самых потрясающих впечатлений этого многомесячного процесса было несоответствие между ничтожностью обвиняемых и грандиозностью зла, которое они совершили". И к Гитлеру, не сидевшему на скамье подсудимых в суде народов, это относится в полной мере.
Как легко он решал вопросы о смерти миллионов людей, гибели целых народов, как презирал тех, кто, проиграв игру, не имел мужества пустить себе пулю в лоб! И как постыдно сам оттягивал момент своей смерти, готовый ради лишнего часа жизни принести в жертву тысячи преданных ему (и преданных им) "арийцев"!
Приговорить к смерти весь немецкий народ ему было легче легкого, но самого себя... После поражения на Волге Гитлер нередко плакал и повторял, что боится, как бы его не посадили в клетку и не провезли по столицам оккупированных им государств.
Геббельс и Борман поймали Гитлера на привычных для него заверениях, что он покончит с собой, если... и т. д. Надеялись его смертью откупиться от гнева народов и выторговать для самих себя жизнь. Но Гитлер тянул до бесконечности. Даже написав свои исполненные истеричного пафоса завещания, даже попрощавшись многократно со всеми, кто караулил его в бункере, он не раз еще откладывал последний спектакль своей жизни. Собственно говоря, до сих пор ведь не доказано, что Гитлер сам застрелился. Возможно, его просто пристрелили ..
И еще одна параллель напрашивается в разговоре о демонической модели настоящего мужчины. Дважды предлагали нацисты старому польскому доктору, педагогу и писателю Яношу Корчаку покинуть эшелон, з котором они увозили его воспитанников, ребятишек из еврейского "Дома сирот" в лагерь смерти Треблинку.
Комендант поезда вспомнил, что когда-то в детстве читал его замечательные сказки и они очень ему понрапились. Как всякий профессиональный убийца, комендант был сентиментален, он захотел облагодетельствовал ь старого сказочника.
- Выходите. Вы можете остаться, - сказал фашист.
- А дети?
- Они поедут...