- Царь может быть как женщина, которая спит с чужим ей мужчиной, если он не ведет свою армию, чтобы защитить государство от вторгшихся чужеземных полчищ. Разве не так говорят о многих царях вокруг нас? Они не мстят за свою поруганную честь и за честь своих народов, и даже женщина ведет себя иначе. Разве не бьются многие из женщин с захватчиками, когда на их страну нападают враги, в то время как мужчины заняты борьбой на другом фронте?
Рассердился царь, услышав то, что сказала Забиба, но сдержал данное себе обещание, что будет обращаться с Забибой как с равной, и ответил:
- Если то, о чем говоришь ты, можно сказать о царях вокруг нас, это их дело. Если ты говоришь, что те цари могут поменяться ролями с женщинами и возлечь на ложе с их мужьями, пусть меняются. Но смотри, не сделай ошибку, думая, что то, что говорят о царях в других государствах, можно сказать и о твоем царе! И вообще, во всем, что касается меня, тебе лучше придержать свой язык и выбирать, прежде чем что-то сказать, выражения. Не покидай рамки дозволенного.
- Ах, вот как? Придержать язык? А разве не говорила я тебе, что невозможно, чтобы царь разговаривал с простолюдином на равных?!
Увидев, что он жестоко с ней обошелся, царь погладил ее по голове, а потом сказал сам себе:
- Интересно, целует ли ее муж в губы?
А потом сам ответил на свой вопрос:
- Ее муж - поверенный в делах одного из эмиров. Он не любит ее, поэтому вряд ли целует в губы. Разве не целуют люди в губы только того, кого любят?
Когда признался он ей в том, о чем думал, она ответила ему:
- Прежде всего, я хочу сказать тебе, мой великий царь, что любовь это уверенность того, кто любит, в том, кого он любит. Любовь не подчиняется классовым законам, а значит, это чувство свойственно и царям. Любовь - это качество того, кто любит, будь он царем или простолюдином, рыболовом или крестьянином, полководцем, работником или полицейским. Я полюбила тебя не потому, что ты царь. Моя любовь - проявление моей свободы и моего человеческого естества. Я полагаю, что ты тоже полюбил меня не потому, что я царица.
Забиба вздрогнула, когда у нее случайно выскочило: "или полицейским", и поправилась:
- Нет, не полицейским. Твои полицейские на эту роль не подходят, мой царь.
- Ты полагаешь, что у моих полицейских есть недостатки, которые лишают их человеческого облика и не позволяют им любить так, как любят все те, о ком ты говорила?
- Нет, мой царь, боже упаси меня оскорблять твоих полицейских. Но разве полиция может кого-то любить?
Царь ответил ей не раздумывая:
- Полиция в любом государстве похожа на своего царя, и если царь может любить, значит, может любить и полицейский. А если царь не обладает человеческими качествами, позволяющими ему любить, то и полиция их не имеет.
- Да, мой царь, это правильно. Но только наша полиция на тебя не похожа.
- Чем это она на меня не похожа?
- Своим поведением и своей моралью, мой царь. Испокон веков в твоем государстве ее руки в отношении народа развязаны. Она полагает, что постоянно должна держать народ в узде.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Полиция преследует меня так, что это стало невыносимым. Я не могу даже вдохнуть по собственному желанию, как того требует моя свобода.
- Разве ты не говорила, что свободна в моем дворце, потому что, благодаря твоей любви ко мне и моей любви к тебе, обрела свою душу после того, как ее потеряла, когда вышла замуж и покорилась желаниям своего мужа против своей воли, только потому, что это предписывалось тебе браком, от которого некуда было деться?
- Да, я едва не погибла, лишилась всего человеческого. Не предполагала я, что мой выбор падет на тебя. А пал он на тебя не из-за царского трона, а потому, что я нашла в тебе те качества, которые искала. Да, мой царь. Ты снова вернул мне свободу, я снова обрела человеческий облик.
- А что же теперь случилось?
- Моя свобода под угрозой, великий царь. Разве не свободна я быть в постели со своим мужем? - спросила Забиба.
- Конечно, свободна, если на то есть твоя воля, - ответил царь.
- Да, я желаю этого, если ты против этого. Но это желание мне навязано, и я буду сопротивляться ему, если ты будешь не против него.
- Таково устройство души простого человека, Забиба? Неужели воля царя настолько обременительна для народа?
- Да, мой великий царь, потому что царь будет одним из нас, если он даст нам свободу, и не будет одним из нас, если он этой свободы нас лишит, а мы предпочитаем того, кто такой же, как мы.
- Получается, что я полюбил не такую, как я.
- Это не так, мой царь. Ты полюбил ту, которая соответствует твоему естеству, стесненному царской короной и скрытому от тебя. Что до меня, то на мне нет царской короны. Да я и не могу носить ее, даже если этого захочу.
- А ты хочешь корону, Забиба?
- Да, мой великий царь, мне нужна она, и мне нужен ты. Но я хочу каждого из вас по отдельности, а не в виде одного целого. Мне нужна корона, если ты будешь ее господином, а не пленником. Я не хочу, чтобы корона возвышалась над твоей головой и ты был ее заложником. Я хочу, чтобы ты возвышался надо мной и был одновременно рядом со мной и в моей душе. Чтобы ты был совестью народа, его символом, рыцарем, а не признаком его слабости. Я хочу, чтобы корона на твоей голове была твоим символом, а не госпожой твоей и оковами, и чтобы были мы, ты и я, как две души в одном теле, а корона была бы символом нашей чести, а не позора. В этом случае твоя корона не овладеет мной, а напротив, освободит, даже если будет на моей голове и если я буду владеть ею, как и ты. Ты будешь возвышаться над головой моей выше короны. А над тобой и надо мной будет наша свобода, идеалы нашего государства, нашей нации, нашего народа.
Выслушав Забибу, царь сказал:
- Я полюбил тебя, чтобы поднять твое и мое достоинство любовью искренней, во всем ее великолепии и в полном ее смысле, а не для того, чтобы кто-то из нас двоих казался слабым. Поэтому я не согласен делить тебя с тем, кого ты не желаешь, и не уверен, что его участие здесь уместно.
Сказала Забиба:
- Ты прав и неправ, мой великий царь, и прости меня, если тебе покажется, что я говорю несколько заносчиво. Но кто твой друг: тот, кто говорит тебе правду, или тот, кто тебе верит?
- Тот, кто говорит правду, Забиба. Но что ты хочешь этим сказать?
- Я выбрала тебя в согласии с твоими законами, оставляющими за мной право выбора. Еще я выбрала тебя, чтобы своей любовью возвысить твое достоинство. Я открываю тебе дверь к любви народной. Народ полюбит тебя, когда поймет, что ты его любишь. Любовь народа, а не корона укрепляет достоинство, мой царь. Если ты думаешь, что можешь поднять мое достоинство, только приблизив меня к себе, без любви и свободы, а любовь народа придет к тебе, когда он узнает о том, как ты приблизил к себе одну из его дочерей, ты не прав, царь мой, потому что, если ты не будешь любить народ, ты не будешь любить и меня, и я не буду любить тебя, ибо в этом случае мы окажемся двумя разными людьми, каждый из своего окружения. Получится точно так же, как в моих отношениях с мужем, который, как ты говоришь, не видит во мне мое естество и обращается со мной как с предметом. Так представь себе, мой великий царь, как ведет себя человек, когда с ним обращаются как с предметом. Разве он не восстает и не ищет новый путь для того, чтобы реализовать свое право выбора?
- Все верно.
- Я выбрала тебя, чтобы распорядиться своей свободой по своему выбору и по своей воле. Таким образом, я могу выразить свое "я" в наших с тобой отношениях. В отношениях с такой простолюдинкой, как я, ты тоже проявляешь себя, но когда твоя полиция неотступно следует за мной и когда ты сердишься на меня только из-за того, что муж мой имеет близость со мной, мои отношения с тобой становятся для меня бременем. Ты лишаешь меня свободы и не позволяешь распоряжаться моим человеческим естеством и чувствами по собственному усмотрению. Поэтому ты сравнялся с моим мужем, и я теперь имею право искать... - Она замолчала.
- Искать другого человека?
- Прости меня, мой великий царь. Это потому, что любовь укрепляет того, кто любит глубоко, и дает ему свободу мысли и принятия решений, а также укрепляет в нем такие высокие качества, как честность, добродетель, смелость, откровенность и вера в справедливое дело.
Подняла Забиба голову после того, как опустила ее, говоря все это.
- Немного есть царей, которые черпают свои силы из этих понятий.
- Да, Забиба, немного. Но все цари нашего государства, обладавшие славой и могуществом в истории, черпали свои силы именно из этих понятий. Или, по крайней мере, из их части.
- Вот ты говоришь: слава и могущество в истории. Но не всем царям имя в истории царства нашего дали слава и могущество. Поэтому прославился из них тот, кто был славен своими помыслами и делами, когда сделал эти понятия источником своей власти. Но разве, царь мой, главное не народ? Разве не народ со своими качествами, неотделимыми от этих понятий, со своей славной историей внушил тому, кто прославился благими делами, чтобы он стал таким?
Царь сказал:
- Да, Забиба, ты сказала верно. Потому что все равно: внушил ли народ то, что он внушает из добрых качеств, или царь почерпнул эти качества из другого источника, каким бы он ни был. Если бы добрые качества не притягивали народ, царь не смог бы прославиться ими, потому что прославиться можно великими делами, а царь не способен вершить великие дела в одиночку без великого народа и великой нации. Разве не зависит вершина горы от ее основания и от ее высоты?