Больше всего суеты было вокруг Пухляка. Студент эту кандидатуру, по известным причинам, вообще не принимал во внимание. Да и сам герой поспешно отказался от экспедиции, ссылаясь на занятость и подорванное здоровье. Однако пачки телеграмм продолжали прибывать, и Студент был поставлен этим в чрезвычайно трудное положение.
В конце концов, по совету Клюковки, он договорился с Пухляком следующим образом: имя героя вносится в окончательный список. Но в последние минуты перед стартом Глюк объявит его внезапно заболевшим, и Пухляк останется дома. Таким образом, подготовке экспедиции не будут мешать его назойливые поклонницы, а сам Пухляк не будет скомпрометирован отказом.
Обрадованный столь изящным выходом из ситуации, Пухляк перестал дрожать, снова обрел завидный сон и аппетит, а также прежнее благостное расположение духа. И когда в газетах опубликовали окончательные списки, Пухляк не стал паниковать и падать в обморок. Он был спокоен и уверен в себе, а при встречах со знакомыми только вздыхал:
-- Если я нужен там, пусть так и будет. Если надо снова кого-нибудь спасать, я буду рядом...
Глава восьмая
Профессор Злючкин снова появляется
на экране. Окончательные списки
участников экспедиции
Неожиданно для всех на экранах снова замаячила физиономия опозоренного профессора Злючкина. Правдами и неправдами добившись эфирного времени у знакомого директора телецентра (в свое время профессор помогал ему перевозить мебель на новую квартиру), он выступил с надрывной покаянной речью, в которой умолял дать ему возможность любой ценой искупить свою вину перед обществом.
Злючкин просил взять его в полет и выпустить на Луну без скафандра, чтобы его муки стали его искуплением.
Слезы ручьями текли по его лицу, и зрители если не простили его, то искренне пожалели. О том, что обилие слез на щеках профессора было вызвано загодя натертой и упрятанной в носовой платок свежей луковицей, догадывался только находившийся поблизости ведущий, которого и самого прошибло слезой.
Злючкин говорил о том, что не имел в виду ничего дурного и только собирался повеселить публику, переодевшись космическим пришельцем. Конечно, он бы сбросил наряд и все объяснил и они бы все вместе посмеялись, но всегда находится какой-нибудь один (цензурный писк), который не понимает шуток, не будем произносить имена, и вот его, хорошего гнома, уже торопятся признать негодяем и мошенником.
-- Хорошо, что тепПРФФерь, когда все разъяснилось, -- говорил Злючкин, -- я могу опять честно смотреть в глаза моим согражданам, ради счастья и покоя которых я готов пойти на все. В доказательстПРФФво я готов выйти на поверхность Луны без скафандра и даже совсем без одежды, абсолютно голый...
После такой передачи на телевидение обрушился шквал звонков от зрителей, которые требовали немедленно зачислить Злючкина в состав экспедиции. Однако они просили все-таки не отнимать у него одежду и выдать ему скафандр, какой положен всем космонавтам. Проникшись жалостью к плачущему профессору, они говорили, что нельзя так поступать с гномом, даже если он виноват, и отнимать у него надежду на будущее; что он, конечно, постарается проявить себя в этом космическом походе и сможет полностью перемениться.
Комиссия не смогла устоять перед столь единодушным порывом общественного мнения, и пр. Злючкин был зачислен в состав экспедиции. Сам он понимал, что это его единственный шанс вернуться к активной деятельности после объявленного ему бойкота со стороны СМИ и коллег по работе. Он рассчитывал отсидеться в ракете, а если представится возможность, как-нибудь отличиться, не подвергая себя опасности.
Опубликованные вскоре списки участников экспедиции состояли из трех граф.
В первой из которых значилось имя участника.
Во второй -- его профессия или область знаний.
В третьей же отмечалось, был ли означенный гном когда-нибудь раньше на Луне или нет.
При заполнении второй графы определенную трудность вызвали формулировки, касающиеся Пухляка и Карлуши, поскольку никакой профессией и даже более или менее полезными знаниями ни тот, ни другой не обладали. Формально Карлушу брали из-за того, что он мог пригодиться как знаток жизни подлунного мира. По этой же причине мог в принципе пригодиться и Пухляк, но он, как мы знаем, вообще никуда не собирался. После некоторых колебаний их область знаний определили как "социальную психологию подлунного общества". Стоит ли говорить, какое удовольствие получили оба лоботряса от такой формулировки.
Первую ракету с экипажем сталкеров, отправляющуюся под внешнюю оболочку Луны, решили назвать "СОВа" -- по первым буквам имен ее конструкторов -Студент, Огонек и Взломщик. Строго говоря, это была старая ракета "Луна-4", спешно усовершенствованная и модернизированная силами этих трех специалистов.
Вторую ракету с экипажем наблюдателей, остающуюся в резерве на поверхности Луны, назвали "ЗиЛ" -- по первым буквам имен ее конструкторов Задиры и Липучки.
Окончательные, утвержденные Большим научным советом списки выглядели следующим образом.
РАКЕТА "СОВА"
Студент
Практик-универсал
Был
Огонек
Практик-универсал
Нет
Глюк
Врач, химик
Был
Взломщик
Программист
Был
Шестеренка
Механик
Был
Пухляк
Соц.психолог
Был
Карлуша
Соц.психолог
Был
"Дружок"
Робот
Нет
РАКЕТА "ЗиЛ"