Консульство помещалось в лучшей части города, на широкой тенистой авениде, ведущей к Алдею — индейскому пригороду, возникшему на месте старой деревни.
Просторный одноэтажный дом большой открытой верандой, увитой хмелем и диким виноградом, — дарами далекой родины хозяев дома — стоял, окруженный цветниками, в глубине заботливо ухоженного фруктового сада.
С веранды открывался чудесный вид на песчаный кипенно-белый пляж с яркими пятнами купальных кабинок и оградительных буев, на темно-зеленую ширь Топажоса, впадающего в Амазонку. Слева, у места слияния рек, на небольшой возвышенности, виднелись красные стены старинного форта, ныне превращенного в тюрьму, и густо-зеленые купы могучих баобабов, примыкающих к тюремной стене.
Справа, в миле вверх по реке, раскинулся обширный порт — достопримечательность Сантарена — с его плавучими пирсами, подъемными кранами, пакгаузами, служебными и жилыми постройками плотах. Амазонка коварна, иногда уровень ее внезапно, за какие-нибудь считанные минуты, поднимается на несколько метров. Сюда, за четыреста миль от Атлантического океана, да и дальше вверх течению, приходит множество судов различных типов, водоизмещения, флагов.
От веранды консульский сад полого спускался к реке, к плавучей пристани-купальне, стоявшей на привязи у высокого створа.
Ночь давно уже укрыла дали, зажгла огни на городских улицах, домах, в порту, а друзья все продолжали сидеть на веранде за чашкой остывшего кофе, рассказывая друг другу обо всем, что произошло после их разлуки. Любезные хозяева, отдав дань национальному гостеприимству, накормили проголодавшегося в дороге Жоана шпикачками и всевозможными другими яствами чешской кухни, а потом деликатно удалились, предоставив друзьям возможность говорить по душам. Все это время Жоана интересовало, кто и как доставил ему пакет с дневниками профессора Грасильяму и почему он окровавлен? Это первое, о чем он спросил. И Сергей рассказал насыщенную трагизмом повесть о том, как Магара, Аоро и Руи искупили свою вину перед племенем лакори.
…Перо на пакете обязывало их лететь с быстротой птицы. В начале пути, до спуска в долину, их буквально промчали на руках попеременно сменявшиеся носильщики. Они же помогли им быстро изготовить из коры длинную легкую пирогу.
Здесь отряд разделился. Магара, Руи и Аоро поплыли вперед, а остальные должны были изготовить еще три пироги и плыть вслед до слияния рек и там дожидаться возвращения группы Магары.
Четыре дня Магара, Руи и Аоро плыли день и ночь, останавливаясь лишь на короткое время сна. Испытания начались на пятые сутки, когда они чуть не наткнулись на небольшое стадо чаков, дремавших на берегу. Вид этих чудовищ заставил Аоро и Руи вздрогнуть. Действительность превзошла все их представления о чаках, которых они знали лишь по рассказам, а Аоро по фрескам в храме Злого Сагуртана. Неужели человек, даже с карабином, может поразить это чудовище! Но Магара приободрил их, объяснил, где у чаков уязвимые места. Это немного успокоило новичков. Да и не возвращаться же назад!
На случай столкновения с гадами Магара заранее распределил обязанности. Он и Руи должны сдерживать нападение гадов, чтобы дать возможность Аоро спасать пакет.
Как бы ни складывался исход схватки, Аоро запрещалось рисковать собой. Он должен был как можно скорее уходить вперед, к стоянке Жоана.
К счастью, посланцы своевременно заметили врага, поспешили к противоположному берегу, вытащили пирогу и перенесли ее на руках через опасный участок. Это заняло у них полдня. Главное испытание ждало их тремя часами позже, у места слияния рек, неподалеку от храма, в котором был похоронен Багола.
Магара, неоднократно бывавший в этих местах, подвел пирогу к берегу, спрятал ее в кустах, и все трое отправились на разведку. Отмель, река, казалось, кишела чаками. Совершенно очевидно, что стоит пироге показаться на реке, как она тут же будет атакована гадами. Что делать? Ждать захода солнца, когда чаки укладываются спать, нельзя: дорог каждый час, каждая минута. И Магара пошел на хитрость.
Пирогу перегнали к противоположному берегу, потом все легли на дно, накрылись сверху ветками и поплыли по течению с таким расчетом, чтобы пирогу отнесло в левый рукав реки.
Сначала все шло хорошо. Пирога вошла в левый рукав и уже почти миновала опасную зону. Лежбище чаков скрылось за поворотом реки. И вдруг Магара, лежавший впереди, заметил, что навстречу, высунув длинные шеи, плыла парочка чаков. На всякий случай Магара опустил руку за борт и стал подводить пирогу ближе к берегу. Но чаков почему-то заинтересовало плывущее «дерево». Они медленно направились к нему. Тут уж поздно было скрываться. Все сбросили ветки и схватились за весла.
Чаки, почуяв, что добыча уходит, поплыли быстрее. Через несколько минут передний гад настигнет пирогу — и тогда…
И тогда Магара круто повернул пирогу к левому обрывистому берегу, надеясь скрыться там между камней. Руи выстрелил в переднего чака. Пуля попала в шею, фонтаном хлынула кровь, но гад продолжал плыть. Вот он уже в десяти шагах. Уже слышен его прерывистый хрип. И тут пирога с полного хода налетела на камень и развалилась. Люди выскочили на берег. Магара метнул отравленное копье чаку точно в глаз. Яд сработал моментально. Шея чака завалилась на бок, но гад был еще жив.
Руи выпустил в него еще две пули и, увидев, что голова чудовища с раскрытой пастью лежит на камнях, перенес огонь на другого гада. Аоро тоже не утерпел, выстрелил, не целясь, из своего карабина, но тут же вскарабкался на обрыв и, крепко прижимая к груди пакет, бросился бежать. Он был уже довольно далеко, когда позади раздался сильный грохот. Аоро, не останавливаясь, обернулся на бегу и увидел, как у подножья обрыва вздыбился огромный столб воды, огня, дыма…
Это Руи, в последний миг, когда окровавленный второй гад уже протянул шею, чтобы схватить стоявшего впереди Магару, вспомнил о подарке Железного Капитана — маленькой гранатке и метнул ее во врага…
Сколь ни тревожился Аоро за товарищей, но перед ним стояла главная задача: любой ценой доставить пакет Жоану. Путь предстоял далекий, и Аоро, чтобы сберечь силы, сменил бег на ровный быстрый шаг. За трое суток ему предстояло пройти расстояние, на которое группа Грасильяму затратила пятеро суток. И он все шел, шел, днем и ночью, лишь изредка останавливаясь на короткие привалы, чтобы, уткнув голову в колени, смежить воспаленные веки, забыться на полчаса.
К утру следующего дня он вошел в каньон. Приток реки, превратившийся в ручей, служил хорошей путеводной нитью. Но потом он исчез. Аоро продолжал идти по каньону, не обращая внимания ни на гигантские статуи, сторожившие вход в глубину каньона, ни на тучи громадных летучих мышей, появлявшихся в огромных количествах с наступлением темноты.
К лестнице Аоро подошел на исходе третьих суток, каким-то чудом разглядев ее в темноте. Силы совершенно покидали юношу, но он, не задумываясь, начал подъем.
Сумку с пакетом привязал к груди, а карабин перебросил за спину.
В воспаленном мозгу юноши мелькали картины его прошлогодних приключений в Ране Земли. Как давно это было! Но если тогда он, неопытный мальчишка, искатель своей тропы, вышел победителем, то неужели теперь, став закаленным охотником, он не выберется наверх!
И Аоро поднимался, отдыхая на каждой ступеньке. Глаза слипались от усталости, мускулы переставали слушаться. В мозгу все настойчивей и настойчивей сверлила одна мысль: спуститься вниз, отдохнуть и утром с новыми силами начать подъем. Но Аоро тут же отгонял эту мысль, напрягал волю, одолевал следующие одну-две ступеньки.
В таком полузабытье прошло неизвестно сколько времени. Аоро казалось, что прошла уже вечность с тех пор, как он начал карабканье. И вдруг его чуткое ухо уловило короткий, отрывистый, будто сдавленный крик тукана: так кричит птица во сне, перед рассветом. Это подогнало Аоро. Скорей, скорей, наступает день! Жоан может уйти…
Вот уже последний, самый трудный, нависший над пропастью выступ. По сантиметру, из последних сил подтягивал Аоро свое отяжелевшее тело на небольшую каменистую площадку. С нее остается подняться уже по некрутому склону еще несколько шагов, но тут силы окончательно покинули Аоро. Он рухнул на площадку, ударившись грудью об острый камень, тем самым местом, каким ударился и в прошлом году, выбравшись из Раны Земли. Аоро не чувствовал боли. Он лежал без чувств. Кровь сочилась из раны на парусиновую обшивку пакета, образуя на ней все расширяющееся кровавое пятно…
И все же инстинктивное чувство долга победило. Аоро очнулся, поднялся на край обрыва, увидел в нескольких шагах впереди чуть тлевшие угли костра и очертания двух людей. Шатаясь, добрел он до них, положил пакет на видном месте и побрел назад, к обрыву.
При прощании в подземном городе лакорийцев Грасильяму объяснил ему: в пакете обо всем, что нужно знать Жоану, сказано. Если же разбудить людей, подумал Аоро, начнутся неизбежные расспросы, а ему дорога каждая секунда. Надо возвращаться на помощь товарищам.
Только Аоро далеко не ушел.
Если бы Жоан и Таларино, проснувшись и найдя таинственный пакет, догадались бы дойти до края обрыва и заглянуть на площадку, они увидели бы глубоко спящего Аоро. Сознание выполненного долга как бы ослабило его волевую пружину, напряжение спало, и Аоро упал, тут же погрузившись в глубокий сон. А когда он открыл глаза, Жоан с Таларино уже покинули стоянку.
Трехчасовой сон возвратил силы. Аоро стал поспешно спускаться в пропасть.
Магара с двумя лакорийцами поджидали Аоро возле места первой встречи с чаками и рассказали грустную весть. Руи, метнув гранату, оступился с камня и упал. Его левая рука оказалась рядом с пастью умиравшего первого гада. Чак конвульсивно сомкнул челюсти, и кисть Руи осталась в пасти. Перевязав жгутом руку Руи, Магара взвалил его себе на спину и направился вверх по берегу реки навстречу вспомогательному отряду. Через двое суток он встретился с товарищами, передал им раненого Руи с наказом быстрее доставить его к Ленде, а сам с двумя воинами возвратился, чтобы встретить Аоро.
Через несколько дней все возвратились в подземный город. Профессор Грасильяму очень обрадовался, узнав, что пакет доставлен Жоану. По его ходатайству великий вождь Макалуни простил провинившихся.
— Ну, а наши милые чудаки, Саор, они-то как? Я так соскучился по ним, по их воркотне, незлобивым перебранкам! Почему они решили остаться?
И Сергей начал новую повесть о подвиге чудаковатых ученых.
Да, они остались у лакорийцев на неопределенное время. Остался с ними и Луи Пэйн, предварительно немного покуражившись для виду. Грасильяму и Гароди вскоре поняли, что легкомыслие француза напускное, что за кажущейся созерцательностью скрывается глубокий аналитический ум. Он, оказывается, за эти годы часто бывал в подземном городе лакорийцев, хорошо изучил их быт, нравы, обычаи, запомнил множество легенд, сказаний. Но жить подолгу в подземелье Пэйн не мог. Он любил солнце, яркий свет, пышную красоту природы и, погостив обычно несколько дней у друзей, просил Макалуни отвести его обратно в Круг Забвения. В душе Пэйн все же жалел этих лишенных прошлого пленников райской долины, поэтому он и старался развлекать их своими песенками…
Заручившись поддержкой таких авторитетных советников, как Грасильяму, Гароди и Пэйн, Макалуни решил созвать совет старейшин и предложить им, говоря современным языком, на обсуждение ряд реформ. Опасения верховного вождя оказались напрасными. Возражений не последовало. Уж слишком очевидна была обреченность племени. Реформы сулили хоть какую-то надежду на спасение.
Магаре с тридцатью воинами поручалась наиболее опасная задача — перенести из долины Золотого Дракона все мурии, статую и останки Баголы в долину Регари. Там намечалось восстановить один из полуразрушенных храмов и создать нечто вроде пантеона. Часть людей была выделена на «демонтаж оборудования» храмов и перевозку ценностей. Еще несколько воинов были посланы на изыскание и расчистку путей, изготовление катков и других приспособлений для перетаскивания громоздких статуй.
Самой наипервейшей задачей, по настоянию Гароди, должно быть освобождение пленников Круга Забвения. В один прекрасный день Макалуни, Ингла, знахарь Ленда со своими друзьями — Гароди, Грасильяму, Сергеем, Аоро и Руи, в сопровождении группы воинов, отправились в Круг Забвения. В доказательство полного доверия к своим друзьям Макалуни разрешил не завязывать глаза перед входом в подземелье.
По прибытии на место нетерпеливый Грасильяму попросил Пэйна немедленно собрать население долины, но француз вежливо возразил. Сейчас наступает час обеда, люди должны отдыхать. Он созовет их после сиесты.
…Негр-гигант, в свое время так поразивший Аоро своим ростом и чернотой, ударил в большой барабан, потом еще и еще, все учащая и учащая удары. Через какое-то время на звуки барабана стали появляться из-за деревьев обитатели долины. Они подходили к хижине, усаживались, не выражая ни удивления, ни радости при виде новых лиц.
Пришел могучий негр с седой курчавой головой, держа в руках большую рыбу.
Грасильяму узнал в нем Тома — носильщика, который был с ним в экспедиции в верховьях Топажоса и так таинственно исчез. Грасильяму окликнул его, но Том никак не выразил своего удивления.
Руи, безучастно сидевший в стороне, прижимая культяпую руку к груди, вдруг вскочил и бросился навстречу группе белых людей, перебиравшихся через ручей.
— Кано! Да никак это ты? Отега, ах, старый бродяга! Ну иди, иди скорее, я обниму тебя! Лоренцо, жабий хвост, а где твой неразлучный Антонио? Святая мадонна, да это действительно Антонио. Вас, ребята, не узнать, позарастали бородами.
Аманчио, Касава, вы тоже здесь, черномазые черти! Вся компания подобралась, не хватает Агурто, Фесталя, Фаба да дона Панчо, пусть не жалеет Вельзевул для них дров в аду!.. Да что вы, ребята, какие-то разварные? Растолстели, как боровы. Не пойму, что с вами? — суетился Руи, хватая то одного, то другого за руку.
Но странно, ни один из них никак не реагировал на радостные возгласы Руи. Они ответно улыбались, тоже похлопывали Руи по плечу, но все это было с какой-то натяжкой, неестественно. Просто они не узнавали Руи. Они не помнили не только Руи, но даже того, что было с ними вчера. Они знали только сегодня. Это были люди сегодняшнего дня.
— Нет, Эваристо, это бесчеловечно! Нельзя превращать людей в животных! — шепнул Гароди другу.