Что мы делаем, когда гуляем по улице? Что мы делаем, когда едем на эскалаторе? Когда мы спускаемся или поднимаемся по ступенькам? Что происходит тогда, в этой человеческой голове?
То, что происходит, это глупое, назойливое жужжание, все твердящее и повторяющее "Я должен сделать это", "Я не должен делать то" и "Может быть, случится это" и "Возможно, это не произойдет...". Это УЖАСНАЯ рутина, которой мы дышим совершенно естественно, но которая совершенно ужасна -- машина, взбалтывающая то одну вещь, то другую, десять тысяч вещей.
Да, именно здесь можно попытаться ПОЙМАТЬ тайну. Именно здесь мы можем начать работать. Потому что все так называемые бесполезные, суетливые моменты, когда мы ходим по улицам, едем на эскалаторе или взбираемся по лестнице, должны перестать быть такими и наполниться солнечной, светлой, радостной вибрацией.
И вот где Индия может помочь. Именно там Мать нашла практический способ: она использовала мантру.
Что такое мантра?
Это звук.
Все имеет звук. Я уверен, что ученые смогли бы обнаружить даже звучание скалы.
Все имеет вибрацию. Дерево имеет вибрацию. Всякая вещь имеет вибрацию, которая внутренне присуща ее природе. Огонь имеет вибрацию. Если мы взглянем в человеческую область, то увидим, что радость обладает определенным вибрационным качеством, а гнев -- другим. Каждый может почувствовать разницу в вибрации (даже без слов) между состоянием радости и состоянием боли или состоянием гнева. И можно даже почувствовать (даже без слов) разницу в вибрации между человеком, находящимся в состоянии искренности, и человеком, наполненном желаниями. Их вибрационное "окружение" не одинаково.
И в Индии Мать и Шри Ауробиндо нашли науку об этих звуках или вибрациях.
Если вы знаете какой-то звук, то можете воспроизвести его.
Испустить какой-либо звук -- это некоторым образом создать или воспроизвести его.
Так, у индийцев есть целая наука, которая позволяет им, через звук, воспроизводить состояние радости или вибрации радости или вибрации любви. Они также использовали эту науку для ужасных, магических целей; чтобы нанести кому-то вред, вызвать несчастный случай, посылать всевозможные разрушительные или отрицательные вибрации.
Но... есть и звуки радости, света, истины, любви -- они также существуют.
И именно этим является мантра.
Так что ничего не может быть проще: мантра -- это один, два или три звука, которые поначалу можно повторять в разуме. Вместо того, чтобы позволять себе быть захваченным всей этой болезненной суетой -- она давит на виски, вы знаете; наша жизнь постоянно подвергается нападению, и мы не только "взбалтываем" все те малейшие катастрофические и пораженческие идеи, но и действительно "притягиваем" катастрофы и заболевания -- наши мысли притягивают их как магнит. А что если вместо того, чтобы притягивать все те катастрофы, мы всякий раз брали бы себя в руки и "притягивали" вибрацию радости, скажем, или доброго бытия?...
Так мы можем практиковаться в повторении мантры из нескольких звуков, когда мы поднимаемся по ступенькам или гуляем по улице -- ее можно повторять в любой момент. И поскольку материя в самом деле очень склонна повторять всегда одно и то же, то мы можем начать, поначалу в разуме, "ЗАМЕШИВАТЬ" другой заведенный порядок. Таким образом, наш интеллектуальный разум, совершенно глупый по своей субстанции, по своему основанию, начнет повторять мантру тем способом, которым он обычно повторяет свои "я не запер дверь", "я забыл свой галстук" и "я опаздываю на прием" -- вместо этого он будет повторять мантру.
Тогда мы осознаем, каким чудом является материя! В ней можно запечатлеть все, что угодно; вместо того, чтобы повторять свои глупости, она с тем же успехом может повторять радость и красоту.
Затем этот звук, эта вибрация постепенно уходит все глубже и глубже в материю. Из интеллектуального разума эта вибрация идет в сердце, затем еще глубже.. и наконец она наполняет все тело. Это как если бы твое существо -- твое тело -- постепенно обретало бы другую плотность. Как если бы ты наполнялся другой вибрацией.
И все старые привычки... постепенно теряют свою опору. Мы не боремся с ними, потому что эта битва была бы бесконечной -- выкиньте скверную мысль или скверную идею, и через полминуты она вернется к вам назад. Тогда как, как только мы подхватили верную вибрацию -- которая подобна вибрации простора, радости, подобно пузырению моря, искристости волны, накатывающей на берег -- материя очень рада начать "крутить" эту вибрацию. И в конце концов она делает это автоматически. И... (по меньшей мере, это переживают некоторые люди) даже во время сна мы схватываем себя (я схватывал себя; это может случиться и с другими), мое тело схватывает себя, повторяя мантру.
Так мы понимаем, как так называемый закон смерти, закон несчастного случая -- все эти законы -- РАСТВОРЯЮТСЯ этой вибрацией. Ведь у них нет "сокровенного" существования в клетках. Клетка повторяет ВСЕ, ЧТО МЫ ХОТИМ. И именно мы притягиваем себе свои болезни, несчастные случаи, смерть, упадок, увядание, просто по привычке, через наше ощущение неизбежного, возможного, невозможного и т.д.
И, наконец, совершенной другой вид вибрации начинает (как бы выразиться?) "пульсировать" в этой материи. И это можно сделать, гуляя по улице -- лично я делал это при любых обстоятельствах, в наиболее банальных, как и в самых невозможных местах, казавшихся удушающими, в... я делал это ПОВСЮДУ.
Уход Матери
Товарницки: Но до сих пор, насколько нам известно, никто не превзо
шел смерть. Умерла и сама Мать, которая боролась со смертью тем же
образом, что и Шри Ауробиндо. Так что же произошло?
Прежде всего, я не уверен, что единственное человеческое существо может, индивидуально, РАДИ СЕБЯ, превзойти закон смерти. Один особый индивид не играет никакой роли. Совсем никакой. Должно подключиться сознание всей земли в ее вечности.
Да, смерть не неизбежна: МОЖНО избежать закона смерти. Но... как раз здесь и начинается проблема -- не проблема, а основная трудность.
Что же происходит по мере того, как клетка все больше и больше очищается от всех ее катастрофических и смертных привычек?
Это трудно понять, но в ту минуту, когда материя освобождается от своих катастрофических привычек, она тут же становится ВСЕЙ материей. Нет больше стен, нет больше разделения. Маленькая индивидуальная энергия, заключенная в аквариум, больше не является индивидуальной энергией, вращающейся по прежним кругам; это гран-ди-оз-ная энергия -- та самая, что правит вселенной.
И все те, кто жили с Матерью, знают, что это значит, хотя бы немножко.
Она говорила мне.. Как часто они мне говорила: "Я должна прикрыть себя! Я должна прикрыть себя, иначе это становится невыносимым."
Эта энергия невыносима. Она столь грандиозно "чистая" и "солнечная", что на малейшие пораженческие поползновения в наших глубинах -все это составляет вещество нашего существа -- она действует как луч света в крысиной норе. Все начинает метаться и визжать. Когда находишься рядом с Матерью, то все эти темные вещи в глубинах человеческой материи начинают задыхаться и метаться, чувствовать, что... их срок подходит к концу.
Так что недостаточно стать новым видом.
Вам нужно позаботиться о том, чтобы не быть убитым старым.
И здесь мы подходим к чему-то... очень болезненному, что действительно составляет суть человеческой убогости.
Дело в том, что земля (можно сказать, что ашрам был просто символическим представлением земли, типичных человеческих существ, некоторой человеческой субстанции, которая должна быть трансформирована) и вся эта материя чрезвычайно злобно отторгает радость. Она отторгает простор, необъятность. Она очень привязана к свои скрипучим маленьким привычкам. Она очень привязана к своим маленьким идеям, маленьким силам, маленьким способам бытия -- даже если они "йогические". Попробуйте изгнать из человеческого сознания то представление, что перед фотокамерой они не должны позировать со скрещенными ногами, окруженные благоухающими ароматами фимиама или жасмина.
Так что они все чаще говорили: "Она впадает в детство. Ей 92, затем 93, затем 94. И это происходит всегда. Это нескончаемо."
Печально об этом говорить... но так оно и было. Им было достаточно, они больше не могли выносить Мать.
Им было довольно.
Что касается меня, то только потому что я достиг КОНЦА всех возможных переживаний, с того дня, как я вскричал в концлагере... кричал везде -- кричал в лесу, кричал на дорогах Индии, кричал... действительно на крайних переделах моей собственной человечности, с таким жгучим зовом "нечто иного" -- той необъятности, того света, той красоты. Я так СИЛЬНО нуждался в этом, что как бы был способен "выдержать" эту мощь света. И даже когда я чувствовал, что мое тело начинает разрушаться -- потому что давление этой энергии было столь грандиозным, знаете ли -- даже тогда я говорил "ДА! ДА! БОЛЬШЕ! И еще БОЛЬШЕ! И даже если я должен умереть от этого!... Пусть я умру лучше так, чем на больничной койке!"
И тогда я смотрел на нее... я смотрел на нее. Ей было 92, 93, 94 года. И столь одинокая. Окруженная таким чудовищным непониманием. Они приходили увидеть ее и забрасывали ее таким пустяковыми, такими мелочными делами: "Стоит ли мне продать машину по такой-то цене?", "Следует ли мне жениться на такой-то женщине?", "Должен ли я делать это или следует сделать то?...". Они заваливали ее письмами, вопросами и даже проявляли дурную волю: "Довольно! Достаточно! (как я и говорил в начале) Достаточно! Избавьте меня от этого!"
Очень трудно вынести Истину -- ЖИВУЮ Истину. ЖИВУЮ Энергию.
Я смотрел на нее... эти клетки, это тело, столь ясное, столь прозрачное, было окружено и постоянно поглощало отрицание, отказ и даже бунт. Всякий раз это происходило так, как если бы клетки подхватывали некую человеческую болезнь, или, возможно, эту человеческую болезнь -ТОЧНО человеческую болезнь. И всякий раз она должна была очищать, в собственном теле, все эти внушения, всю эту дурную волю!...
А КТО верил?
КТО говорил: "Мать НАЙДЕТ путь. Мать ПРОЙДЕТ через это."
Кто верил?
Она обычно говорила мне: "Ни один здесь".
Ни один здесь.
Так вот и было: это существо, которое пыталось сделать столь многое для земли, которое столь много искало ради любви и красоты на земле -и... "Ни один." Было так... трогательно, мучительно, знаете ли, видеть, как на нее все больше давила, если можно так сказать, боль этого человеческого отказа, этого человеческого непонимания.