"Я не это имел в виду, - подумал Дзебу, - но жизнь на таких условиях для этих людей лучше, чем немедленная смерть".
Тела валялись везде. В грязной пепельной жиже в них трудно было разглядеть что-то человеческое. Гражданских было мало, потому что при приближении монгольского флота большая часть населения портовых городов была эвакуирована. У многих мёртвых самураев были сорваны доспехи, руки связаны за спиной, а тела покрыты ранами от монгольских стрел, причем сами стрелы были вытащены. Бойня, учинённая над их беспомощными товарищами, привела самураев в ярость, хотя сами они поступили бы точно так же с любыми пленными монголами.
Было взято в плен несколько сотен корейцев. Они ещё более громко обвиняли своих монгольских повелителей. Оставшиеся в живых монголы, сообщили они самураям, собирались держать последнюю оборону на западной стороне разрушенного города, близко к воде, на случай, если флот вернется.
- Эти корейцы не желают ничего другого, кроме как завоевать нас, кисло сказал Цумиоши. - Они предоставили корабли и моряков для двух флотов захватчиков. Они всегда ненавидели нас!
Тем не менее снова аргументы Дзебу возобладали. Пленные принесут больше пользы живыми.
Потом они наткнулись на монголов, которые притаились под дождем мокрыми коричневыми рядами, держа копья и мечи наготове, воспользовавшись тем небольшим прикрытием, какое давали разрушенные стены храма. Их было более тысячи, тех, кто остался или был оставлен на берегу, когда флот захватчиков уходил, спасаясь от шторма.
- Приканчивая их, мы потеряем много людей, - сказал Дзебу.
- Сегодня наши люди хотят пролить кровь! - прорычал Цумиоши. - Они злы, они пришли сюда в эту бурю, чтобы сражаться, и они хотят убивать монголов!
- Я пришел сюда в эту бурю, потому что я могу говорить с монголами и могу убедить их сдаться в плен, - сказал Дзебу. - Один из самых древних военных принципов повелевает никогда не нападать на загнанного в угол врага. Это слишком дорого обходится.
- Ну, тогда действуй! - Цумиоши с отвращением отвернулся.
Дзебу выбрал место на полпути между самураями и монголами. Он положил нагинату на землю и постарался обдумать аргументы, которые могут повлиять на захватчиков.
- Мы знаем, как воздать честь смелому врагу, - сказал он. - Вы напрасно отдадите свои жизни, если будете продолжать сражаться. Шторм уничтожил ваш флот. Вы последние из своей армии остались па берегу. Мы охотно примем вашу почётную сдачу в плен. В этом нет позора. Глупо бесцельно проливать кровь.
Кто-то откликнулся:
- Вы сделаете из нас рабов. Мы лучше умрём!
Под дождём просвистело копьё, хорошо нацеленное и с силой брошенное. Дзебу отразил его своей нагинатой. Полетели ещё копья. Позади себя он услышал боевой клич самураев. Они бежали мимо него, с трудом двигаясь по мокрому серому пеплу, ряд за рядом, держа наготове мечи и нагинаты.
В рукопашном ближнем бою боевой стиль самураев значительно превосходил монгольский. Без лошадей, с бесполезными под дождем и ветром луками и стрелами, монголы были слабее. И их было меньше. Мечи самураев поднимались и опускались, как серпы крестьян на поле, где созрел урожай. У Дзебу сегодня не было никакого желания сражаться, да он и не был нужен. Хотя его тошнило от убийства, он стоял на месте и наблюдал.
В середине толпы монголов на небольшой груде камней стоял, выкрикивая приказы и подбадривания, знакомый седобородый человек - Торлук. Дзебу слышал, что Торлук получил командование над китайскими войсками и Южным флотом Янцзы. Этот важный плацдарм находился под его началом, и сейчас он собирался умереть, защищая его. Молотя направо и налево рукояткой нагинаты, Дзебу пробирался сквозь толпу сражающихся. Он расталкивал людей в стороны, пока не оказался в переднем ряду самураев.
- Торлук! - позвал он. - Торлук, подойди ко мне!
Их глаза встретились. Торлук был потрясен, узнав его. Старый монгол с рёвом соскочил с коня и бросился на Дзебу, размахивая саблей. Дзебу бросил нагинату стоящему рядом испуганному самураю и ожидал нападения Торлука, выставив вперед безоружные руки.
Подозревая западню, Торлук ослабил натиск и начал медленно кружить вокруг Дзебу. Возраст, подумал Дзебу, сказался на Торлуке сильнее, чем на Аргуне. Он двигался медленнее, менее уверенно, чем раньше. Дрожь суеверного страха пробежала по его лицу.
- Значит, ты ещё жив, - сказал Торлук. - Я слышал, что ты жив, но не мог поверить в это!
- Да, я жив, а твой хозяин, Аргун, мёртв, - сказал Дзебу.
Что-то - страх, горе? - исказило лицо Торлука, но было вытеснено решительным, сосредоточенным взглядом профессионального бойца.
- А теперь ты собираешься убить меня и завершить свою месть?
Дзебу засмеялся.
- Конечно же, ты хочешь умереть в битве, но я приготовил тебе более жестокую участь.
При этих словах Торлук бросился на него, подняв саблю и нацелившись ударить в шею Дзебу. Дзебу отклонился вправо от Торлука, так что сабля монгольского военачальника лишь слегка оцарапала грудь зиндзя. Дзебу поймал руку Торлука с протянутой саблей в захват, выкручивающий запястье, поворачивая бородача вокруг себя и медленно увеличивая усилие, чтобы заставить его выронить саблю. Торлук извернулся в объятиях Дзебу, склонившись ему за спину. На мгновение Дзебу через плечо заметил кинжал, блеснувший в левой руке Торлука, и острие клинка ударило в латы Дзебу, но не пробило их. Дзебу подставил плечо под Торлука и перебросил его через себя; тот упал на спину с глухим стуком. Пока Торлук лежал оглушенный, Дзебу вынул оружие у него из рук и быстро связал монгола его же собственным арканом из сыромятной кожи.
Вокруг сражались самураи и монголы. Дзебу в отчаянии отвернулся. Произошло то, о чем он предупреждал Цумиоши: истребление последних монголов обойдется дорого. Даже хотя самураи превосходили монголов численностью и военным искусством, каждый убитый монгол забирал с собой по крайней мере одного самурая. Они сражались с силой, которую дает сознание того, что они уже мертвы. Кольцо сражающихся воинов становилось всё меньше и меньше. Его окружало гораздо более широкое кольцо погибших. Самураи и монголы лежали бок о бок в смерти, как никогда не смогли бы лежать в жизни. Океаны крови, подумал Дзебу. Океаны крови!
Когда Дзебу притащил к нему взятого в плен Торлука, Цумиоши сказал:
- Теперь я понимаю, почему эти пришедшие из пустыни варвары завоевали полмира. У них есть истинный боевой дух. Этого нельзя сказать о человеке, пока не прижмёшь его спиной к стене. Кто это тут?
- Командующий этим плацдармом, гурхан Торлук, - сказал Дзебу. Теперь, когда их вождь у нас в руках, может быть, остальные сдадутся.
Торлук понимал язык Страны Восходящего Солнца и говорил на нём, хоть и с акцентом.
- Мне не повезло - я попал в плен, хотя надеялся умереть в битве. Эти люди, мои бойцы, никогда не сдадутся! А наши пустынные земли вскормят еще десятки тысяч воинов. Не думайте, что вы, самураи, сегодня одержали окончательную победу. Когда новость о нашей гибели достигнет ушей Кублай-хана, его ярость будет ужасной, как этот тайфун. Мы вернемся! Мы вернемся снова и снова, пока не победим!
- Мы тоже никогда не сдадимся, приятель, - сказал Миура Цумиоши, вытаскивая длинный меч.
- Подождите! - быстро сказал Дзебу. Цумиоши повернул к Дзебу оскорбленное лицо.
- Ты же не думаешь, что я оставлю этого человека в живых? Он один из тех, кто развязал эту войну с нами.
Цумиоши прошипел:
- К тому же он даже не хочет жить!
- Я знаю, - сказал Дзебу. - Но, генерал, я настоятельно советую вам отправить его обратно к Великому Хану, и, может быть, еще нескольких пленных монголов. Я хочу, чтобы Великий Хан из первых рук получил известие о том, что произошло здесь с его флотом и его армией. Ему сообщат, что мы никогда не сдадимся и что мы уничтожим любую посланную им экспедицию так же, как уничтожили эту. Что, как вы думаете, почувствует гурхан Торлук, будучи единственным оставшимся в живых монгольским полководцем и принеся Кублай-хану весть о поражении? Это будет достаточным наказанием за его участие в этой войне! Конечно, он хочет умереть. Это будет гораздо менее болезненно для него...
- Мне это не нравится, - сказал Миура Цумиоши, - но в том, что ты говоришь, есть резон.
Он повернулся к Торлуку:
- Я приказываю тебе вернуться к твоему Великому Хану и рассказать ему, как велико было это поражение. Сообщи, что самураи никогда не сдадутся ему!
- Вам не нужно приказывать ему, - сказал Дзебу. - Он доложит все это Великому Хану, потому что таков его долг монгола!
Битва всё ещё продолжалась. Под проливным дождем толпа самураев окружила небольшой кружок обречённых монголов. Дзебу вопросительно посмотрел на Цумиоши, тот кивнул. Дзебу шагнул к сражающимся воинам. Он прокладывал путь к переднему ряду самураев, крича, чтобы те прекратили бой. Почва под ногами была настолько пропитана кровью, что даже ливень не мог смыть её.
Наконец он взглянул в лица немногих оставшихся монголов, злых, напуганных, обречённых, готовых умереть. Он жестом разорвал кольцо самураев, ощетинившееся мечами и нагинатами.
- Довольно! - сказал он по-монгольски, повышая голос, чтобы его расслышали сквозь ветер и дождь. - Хватит сражаться! Ваш гурхан Торлук взят в плен. Он отправляется домой, и те из вас, кто остался в живых, пойдут с ним.
Первый монгол уронил свое копьё, другой бросил на него свою саблю. Скоро все оружие было со стуком свалено в кучу. Самураи дали им дорогу, и Дзебу увел их прочь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Хакосаки, хотя монголы там не высаживались, был разрушен почти так же, как Хаката. Город уничтожила вода, а не огонь. В разгар тайфуна волны, более высокие, чем стены, разбили стены на камни и унесли большинство домов. От домов, которые не были смыты, остались лишь поломанные деревянные столбы вперемешку с разбросанными камнями и обломками кораблей. Пробираясь по пляжу мимо разрушенного города, Дзебу видел выброшенные волнами на пляж тела утонувших людей и лошадей. Шторм выбросил на берег морскую живность, рыб и крабов, и расшвырял повсюду чёрно-зелёные кучи морских водорослей, разлагающихся на воздухе. Вокруг начали роиться мухи.