-- Слышали печальную новость?
-- Слышал. Умер Обри-Пастер.
-- Да нет, не то! Доктор Мадзелли бежал с дочерью профессора Клоша!..
У Андермана мурашки побежали по спине.
-- Что?.. Что вы говорите!..
-- Ах, дорогой директор, какое несчастье! Какое ужасное несчастье! Просто катастрофа!..
Он сел и, вытирая мокрый лоб, принялся рассказывать подробности события, которые узнал от Петрюса Мартеля, а тот выведал их от профессорского камердинера.
Мадзелли усиленно волочился за рыжеволосой красоткой-вдовой, отчаянной кокеткой, недавно похоронившей мужа, который умер от чахотки, -- говорят, в результате слишком нежного супружества. Однако г-н Клош догадался о планах итальянца и, не желая иметь зятем этого авантюриста, весьма решительно выгнал его, застав его однажды на коленях перед своей дочерью.
Господина Мадзелли выставили за дверь, а он пролез в окно по шелковой лестнице влюбленных. О том, как это случилось, ходили разные слухи. По одной версии, он влюбил в себя профессорскую дочь до безумия, возбудив в ней ревность, а по другой -- втайне продолжал с нею встречаться, хотя для отвода глаз оказывал внимание другой женщине; но, узнав от любовницы, что профессор неумолим, увез ее нынче ночью, и теперь уж, после такого скандала, брак неизбежен.
Доктор Латон вскочил, прислонился к камину и, глядя на ошеломленного Андермата, шагавшего по комнате, воскликнул:
-- Подумайте только! Ведь он врач, член медицинской корпорации. Какая распущенность!..
Удрученный Андермат взвешивал последствия события, распределял их по рубрикам, как будто подводил итог убытков:
1. Весьма неприятные слухи. Распространятся по соседним курортам, дойдут и до Парижа. Впрочем, если взяться за дело с умом, романтическое похищение может даже послужить рекламой. Тиснуть десятка полтора хлестких хроникерских заметок в газетах с большим тиражом -- и к Монт-Ориолю будет привлечено внимание широкой публики.
2. Отъезд профессора Клоша -- огромный убыток.
3. Отъезд герцога и герцогини де Рамас-Альдаварра -- второй неизбежный и совершенно невозместимый убыток.
В итоге катастрофа. Доктор Латон прав.
И, повернувшись к Латону, банкир заторопил его:
-- Идите сейчас же в Сплендид-отель. Надо составить акт о смерти Обри-Пастера. Поосторожнее составьте, чтобы и намека не было на апоплексию.
Латон взялся за шляпу и уже у дверей сказал:
-- Ах да, еще одна новость! Говорят, ваш друг Бретиньи женится на Шарлотте Ориоль. Правда это?
Андермат даже вздрогнул от удивления.
-- Бретиньи?! Полноте!.. Кто это вам сказал?
-- Да все тот же Петрюс Мартель, а он узнал от самого дядюшки Ориоля.
-- От Ориоля?
-- Да, да. Старик хвастался, что у его будущего зятя трехмиллионное состояние.
Андермат не знал, что и думать. Он пробормотал:
-- А впрочем, что ж... Возможно... За последнее время он явно ухаживал за ней. Но в таком случае... Послушайте... ведь в таком случае весь холм в наших руках. Ого! Надо мне поскорее самому разузнать.
И он торопливо вышел вслед за доктором, чтобы поговорить до завтрака с Полем Бретиньи.
Как только Андермат вошел в гостиницу, ему сообщили, что жена уже несколько раз спрашивала его. Он застал Христиану еще в постели; она разговаривала с отцом и братом, который рассеянно пробегал газеты.
Она чувствовала себя плохо, очень плохо и тревожно. Она чего-то боялась, сама не зная чего. И потом уже несколько дней ее преследовало, не давало ей покоя одно желание, прихоть беременной женщины. Ей хотелось посоветоваться с доктором Влеком. Окружающие так часто вышучивали доктора Латона, что она потеряла к нему всякое доверие и хотела услышать мнение другого врача, мнение доктора Блека, который все больше входил в славу. А ее с утра до вечера мучили черные мысли, обычные у женщин к концу беременности. Прошлой ночью ей приснился страшный сон, и она вообразила, что у ребенка неправильное положение, что она сама не разрешится и надо будет прибегнуть к кесареву сечению. И она все думала об этом, мысленно представляя себе, как ей будут делать операцию. Ей рисовалось, как она лежит на спине, живот у нее разрезан, кровать вся залита кровью и из комнаты уносят что-то красное, недвижимое, немое -- мертвое. Она даже нарочно закрывала глаза, чтоб сосредоточиться и яснее вообразить себе ужасную, мучительную пытку. И вот она решила, что один только доктор Блек скажет ей правду, и стала требовать, чтобы его позвали сейчас же, немедленно, сию же минуту: пусть он ее осмотрит.
Андермат растерянно слушал, не зная, что ответить.
-- Видишь ли, милая детка... Это очень сложно, изза моих отношений с Латоном... вернее, просто невозможно Погоди, погоди, я придумал другое. Я лучше приглашу профессора Ма-Русселя, он во сто раз больше знает, чем Блек. Он не откажется и придет к тебе, если я попрошу.
Но Христиана ничего не хотела слышать. Блек, только Блек, другого ей никого не надо. Она чувствовала непреодолимую потребность увидеть его вот тут, подле себя, увидеть его большую бульдожью голову. В этом упорном желании было что-то болезненное и суеверное. Ей нужен был Блек, только он.
Банкир попытался отвлечь ее от этой мысли.
-- А знаешь, какая у нас новость. Интриган Мадзелли нынче ночью увез дочку профессора Клоша. Удрали вдвоем Куда -неизвестно. Вот история.
Христиана приподнялась на подушках; глаза у нее расширились от горестного удивления, и она воскликнула:
-- А что будет с герцогиней?.. Бедная! Как мне ее жаль!
Она уже давно понимала сердцем муки этой страстной, уязвленной души. Ведь она сама испытывала те же страдания и плакала теми же слезами.
Но тотчас она вернулась к своей мысли:
-- Виль, пожалуйста, прошу тебя, сходи за Влеком. Если он не придет, я умру. У меня предчувствие.
Андермат схватил ее руки и поцеловал с нежностью.
-- Ну что ты, Христиана! Успокойся, дорогая. Будь умницей... пойми...
Увидев, что у нее глаза полны слез, он повернулся к маркизу:
-- Знаете что, дорогой тесть, придется вам самому позвать его. Я не могу: мне неудобно. Блек пользует принцессу Мальдебургскую и ежедневно приходит в отель в первом часу. Остановите его в вестибюле и приведите сюда. Христиана, ты ведь можешь подождать часок, правда?
Она согласилась подождать час, но отказалась встать с постели к завтраку, и мужчины одни вышли в столовую.
Поль Бретиньи уже ждал их. Завидя его, Андермат крикнул:
-- Ага, вот и он. Послушайте, что это мне сегодня рассказывали? Вы будто бы женитесь на Шарлотте Ориоль? Выдумки, конечно, да?
Бретиньи тревожно взглянул на запертую дверь спальни и ответил вполголоса:
-- Боже мой, почему выдумки? Женюсь.