Я сел.
- Все почему-то считают, что могут мной командовать.
- Я не командую.
- А если ты такой храбрый, ты бы лучше сказал Пахану, чтобы он не приставал ко мне. Ты знаешь, что он вчера сделал? Побил брата моей подружки за то, что тот провожать меня пошел. Тот так испугался, что даже ответить не смог. Вы все его боитесь, а строите из себя героев!
Я молчал.
- Смотри, что утром Сонька принесла. - Она вытащила из кармана записку. Я узнал почерк Хорька. Там было написано: Так будет с каждым, кто подойдет к тебе. А если согласишься со мной дружить, то сделаю для тебя все, что хочешь, и сможешь всем приказывать. Будешь королевой пустыря. Даю три дня на размышление. Аркадий".
- Я и не знала, что его Аркадием зовут... Мама видела записку, - сказала она шепотом. - Боюсь, папе скажет. А этого Пахана я не боюсь. Ничего он мне не сделает. Когда я на него вот так смотрю, - она вскинула брови, - он как шелковый становится.
После этого разговора я понял, что должен заступиться за Нелю.
Я пошел на бульвар и просидел у моря целый день, чтобы никого не видеть и не отвечать на вопросы, почему я грустный и о чем думаю. Сел на теплый, согретый солнцем камень и смотрел на парусники. Сделав круг, они проходили совсем близко от меня. Я думал совсем о другом, но было приятно смотреть на них. Как бы я хотел оказаться на одном из них вместе с ней!
Когда стемнело, я вернулся на пустырь. Зашел к Косте. У него был дядя Шура со своим патефоном и пластинками. Краска на полу высохла, и они сидели в комнате.
- Мне письмо пришло из части, - сказал Костя, после того как кончилась ария герцога из оперы "Риголетто", - и посылка. - Он показал на ящик из-под консервов, который лежал в углу. - На машине привезли.
Дядя Шура был слегка выпивший.
- Я тоже сиротой рос, - сказал он, заводя патефон, - но у меня старший брат был. Он меня каждый день в школу водил с собой, чтобы я один не оставался. Мне было четыре года, а ему четырнадцать.
- Я тоже сестер найду, - сказал Костя. - Ребята из части пишут, что наш командир в газету "Правда" письмо послал, чтобы помогли.
- Вот я грузин по национальности, - сказал дядя Шура, а всю жизнь здесь прожил. Послушайте грузинскую песню.
- Я нашел тебе все учебники для пятого класса, - сказал я Косте тихо, когда пластинка заиграла.
- Молодец! - обрадовался Костя.
- Они, оказывается, в ящике лежали, на балконе.
- Слушайте музыку, - сказал дядя Шура. - Разговаривать потом будете.
Мы замолчали
Дядя Шура ушел, прокрутив пластинок десять.
Мы помогли ему донести пластинки. Патефон он тащил сам в напевал себе под нос арию Каварадоси из оперы "Тоска". Уже совсем стемнело. Он шел впереди нас, слегка покачиваясь, и Костя боялся, что он уронит из рук патефон.
Ее окна были закрыты ставнями.
Когда мы возвращались с Костей, я сказал ему:
- Вот видишь эти окна, там живет моя девушка.
- Как ее зовут? - спросил Костя.
- Неля. Она старше меня на полгода.
- Бывает, - сказал Костя.
- А у тебя была когда-нибудь девушка?
- Разве до этого было? Война же...
- А я ее очень люблю, - сказал я. - По ночам вес время о ней думаю.
- С нами служили девушки, - сказал Костя, - но они все взрослые были.
- Ничего, Костя, - успокоил я его, - война уже кончилась, началась мирная жизнь, так что у тебя тоже будет девушка.
- Да не в этом дело. Рано еще об этом думать, - сказал Костя. - Мне сестер надо найти, учебу закончить, а дальше посмотрим...
- Насчет школы не волнуйся, я тебе помогать буду. За год два класса пройдем.
- Спасибо,
- Спать не хочется, - сказал я - Может, погуляем еще?
- Поздно уже...
- Ты же обещал рассказать, как воевал.
- Долго рассказывать, за ночь не успею, - улыбнулся Костя. - Как-нибудь я тебе все расскажу.
- Костя, скажи, если она моя девушка - значит, я должен ее защищать? ,
- Не знаю, - улыбнулся Костя, - я в этих делах не очень понимаю.
- Но ведь он силу применяет.
- Кто?
- Пахан. Она не хочет с ним дружить, а он всех бьет. И пугает ее все время. Она мне сама жаловалась,
- Это тот, с мотоциклом, что ли?
- Да.
- А если он тебе товарищ, то почему же твою девушку обижает? - спросил Костя.
- Он еще не знает, что она моя. Об этом никто не знает. Только ты...