Ричиус устало вздохнул, и они быстро вернулись к тому торговцу, у которого оставили своих коней. В ответ на слова Люсилера торговец затряс жирными волосами: ему не хотелось возвращать полученные монеты. Но время поджимало, и Люсилеру было не до бесконечных споров. Они увели коней с базарной площади, на окраине города снова оседлали их и взяли курс на север, к холмам, где они найдут пристанище на ночь. Ричиус протестовал, убеждая друга, что не видит особой угрозы со стороны трийцев из Дандазара, но Люсилер твердил, что им следует уйти из города, особенно после стычки с львиным всадником.
- Они могут показаться добродушными, - сказал он, когда они выехали из города, - но у них нет доверия к нарцам, можешь в этом не сомневаться. Тот тип, Кафул, ни за что не пустил бы тебя на ночь.
- А львиный всадник? Как насчет него? Мне казалось, они - изгои. Неужели ему доверяют больше, чем мне?
- Он - триец. Даже так далеко от Чандаккара ему рады больше, чем нарцу.
Ричиус пожал плечами. У него по-прежнему не укладывалась в голове история с огромной ручной кошкой.
- Я никогда не думал, что мне доведется увидеть льва, - сказал он. - И так далеко на севере! Зачем ему понадобилось ехать в такую даль?
Люсилер бросил на спутника озорной взгляд. На его губах заиграла легкая улыбка.
- Я ведь говорил тебе, друг мой: наступил мир. Это не тот Люсел-Лор, который ты помнишь.
- Мне начинает казаться, что здесь ты прав, - ответил Ричиус. - И, кстати, раз уж ты собираешься завтра вернуться в город, я на рынке увидел одно платье...
26
Динадин Лоттс протиснул свое большое тело сквозь толпу у плаката, прикрепленного к забору, который окружал рынок, и в ужасе застыл. Он буквально влетел на главную площадь Арамура: невнятные известия о странных событиях докатились до их дома - рассказывали нечто невероятное. И вот теперь, запыхавшийся, стиснутый сотнями кричащих людей, он читал бесхитростные слова, начертанные на плакате. Там просто было сказано, что Ричиус Вентран - человек вне закона. Размытая чернильная подпись графа Ренато Бьяджио шла по низу плаката. Динадин отшатнулся назад, в толпу. Вокруг раздавались грозные обвинения фермеров и горькие вопли женщин. Слово "предатель" срывалось даже с губ детей, слишком маленьких, чтобы понимать его смысл.
- Предатель! - прошептал Динадин.
На плакате сообщалось, что Ричиус уехал из Арамура в Люсел-Лор, дабы вести переговоры с дьяволом Тарном. Братья Динадина впервые услышали об этом по дороге из Иннсвика. И хотя Динадин едва мог поверить этому, он все же оказался в городе - и теперь смотрел на плакат, объявлявший его друга и короля преступником.
- Боже, - простонал он, - Ричиус, что ты наделал!
- Он предал нас! - ответила стоявшая рядом с ним старуха. Заливаясь слезами, она ткнула в Динадина клюкой. - Он ведет переговоры, чтобы отдать нас трийцам, вот что он делает.
- Нет, - зарычал Динадин, отталкивая палку, уткнувшуюся ему в ребра, это неправда! Это какая-то уловка!
- Уловка? Значит, ты один из тех дурней, его друзей? Нас предали, парень! И это правда.
Динадин покачал головой.
- Я в это не верю. Не могу поверить!
Он скользнул взглядом по толпе в надежде увидеть знакомое лицо. Как это ни удивительно, но он его нашел. На Джильяме был черный мундир арамурского гвардейца, как бы бросающий вызов домотканым крестьянским одеждам. Хотя Динадин не виделся с боевым товарищем со времени возвращения домой, он бросился к нему как к старому другу.
- Джильям! - кричал он, проталкиваясь сквозь запрудившую площадь толпу. - Эй, я здесь!
Джильям повернулся к нему, и лицо его просветлело.
- Динадин! - Двое гвардейцев крепко пожали друг другу руки. - Слава Богу, что ты пришел! Ты слышал?
- Не все, - ответил Динадин. - Почему ты в мундире? Что происходит?
Джильям схватил Динадина за отворот куртки и презрительно его дернул.
- То есть как это - "почему"? А ты что это на себя напялил? Почему не надел мундир?
- С чего мне его надевать? - рассердился Динадин. - Что, черт возьми, случилось?
Джильям секунду молча смотрел на него.
- Значит, ты не слышал, да?
- Чего я не слышал? Проклятие, Джильям, да говори же!
- Император провозгласил Блэквуда Гейла правителем Арамура. Его войска уже в замке.
- Боже! - воскликнул Динадин. - Значит, насчет Ричиуса - это правда?
Джильям кивнул.
- Да, но не вся правда. Талистанцы утверждают, будто он предал нас, но я уверен: если он отправился в Люсел-Лор, то у него были для этого веские основания.
- Нам надо идти в замок, - торопливо молвил Динадин, - помочь Петвину и Джоджастину.
- Слишком поздно, - мрачно объявил Джильям. - Они уже мертвы. Петвин погиб, защищая леди Сабрину. А Джоджастин... - У гвардейца перехватило горло, и он закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. - Я слышал, его казнил Бьяджио. Что стало с леди Сабриной, я не знаю.
- Петвин погиб? - переспросил Динадин, чувствуя, как вся его решимость исчезает. Ведь он совсем недавно разговаривал со своим добросердечным товарищем.
- Он отказался изменить клятве, данной Ричиусу, - сказал Джильям. Именно этого требуют Гейл и его псы. Все, кто сохранит верность дому Вентранов, должны быть убиты. - Он вытащил меч и поцеловал его серебристый клинок. - Видит Бог, сегодня им придется убить многих!
- Они двигаются сюда?
- Так говорят. И, похоже, мы с тобой единственные, кто сможет встать у них на пути. У Динадина вспыхнуло лицо.
- Не сходи с ума, Джильям. Нам надо уходить сию же минуту, пока еще есть возможность собрать отряд...
- Никакого отряда нам не собрать, Динадин. Большинство погибли в замке. Остальные готовятся защищать свои дома. Только мы и остались, чтобы сражаться за этих людей, что собрались здесь. Мы по-прежнему гвардейцы Арамура. У нас есть долг.
Динадин кивнул, но ничего не сказал. Каков бы ни был долг, их всего двое - и им явно не устоять перед отрядами Блэквуда Гейла. Если талистанцы направляются сюда, они сразу же заметят Джильяма в его броском мундире - а это значит, предстоит драться. Динадин с трудом подавил стон. Все происходит слишком стремительно! Ричиус исчез - это он усвоил, но правление Талистана вызывало не меньшее удивление. Дом Вентранов правил Арамуром со дня его основания, и немало людей были бы готовы умереть ради его сохранения. Они следовали за Вентранами до могилы - как Петвин и Джильям. Это было весьма примечательным фактом жизни в Арамуре, который последнее время казался Динадину все более странным. Он помрачнел еще сильнее. Сегодня прольется кровь - целые реки крови. Он ухватил яблоко с тележки торговца и яростно в него вгрызся, пытаясь сообразить, что происходит. Похоже, зеленщик не заметил кражи - а может, ему просто не было до нее дела. Их всех волновали гораздо более важные вопросы, и торговля на площади прекратилась. Джильям разговорился с молодым парнем со светлыми волосами, жадно прижимавшим к груди буханку хлеба. Вокруг Джильяма столпились люди и начади забрасывать его бесконечными вопросами, на которые гвардейцу трудно было ответить. Но несмотря на разноголосицу, все вопросы в конечном счете сводились к одному: что же теперь с нами будет?
"Действительно, что?" - подумал Динадин.
Ему прикажут отречься от верности Ричиусу - и его отцу, и братьям тоже придется это сделать. Род Лоттсов сегодня не пощадят. У семьи Динадина была долгая история вражды с Талистаном, и Гейлам они знакомы не меньше, чем Вентраны. Чтобы выйти из этого положения, придется поработать головой. Динадин съел яблоко до середины и бросил огрызок через плечо. Джильям по-прежнему отвечал на вопросы и пытался собрать вокруг себя группу мужчин, которые были бы готовы сражаться вместе с ним - но у него ничего не выходило. В людях ощущалась подлинная враждебность и горечь, какая обычно бывает результатом предательства. Здесь присутствовали в большинстве своем фермеры, а не солдаты, и, похоже, они оставались глухи к объяснениям Джильяма.
- Он нас не бросил! - восклицал Джильям. - Он вернется. Клянусь!
Одни ему верили. Другие - нет. И пока они спорили, Динадин начал медленно отступать. Без твердого предводительства Вентранов арамурцы превратились в скопище оборванных трудяг. Армии практически не существовало - она была уничтожена в Люсел-Лоре, а те солдаты, что остались в живых, сейчас будут пересматривать свой долг. Подобно Дариусу Вентрану, Ричиус отвернулся от них - и осознание этого поступка наполняло Динадина яростью.
- Почему, Ричиус? - еле слышно прошептал он.
Еще один необъяснимый шаг его друга.