- Я слишком устал, чтобы спорить, - мрачно буркнул Ричиус.
Он повернулся и задул свечу, после чего едва смог разглядеть в дверях бледное лицо Люсилера.
- Спи спокойно. Увидимся завтра утром, - как можно мягче произнес триец и бесшумно закрыл дверь.
Ричиус прислушался к его удаляющимся тяжелым шагам. Потом наступила тишина, колеблемая лишь далеким криком ветра и его собственным ровным дыханием. Он закрыл глаза, стараясь не думать о Дьяне. И все же он был полон ею. Этой ночью он будет лежать без сна и терзаться мыслью, что она сейчас в объятиях его врага.
Большой пир в честь казада должен был состояться в огромном банкетном зале на первом этаже крепости, неподалеку от кухонь и превращенного в приют крытого двора. Весь день Ричиус наблюдал за преображением твердыни, дивясь на женщин, сновавших по коридорам с подносами странных яств, и на мужчин, входивших в главные ворота, сгибаясь под тяжестью туш только что забитых животных. У всех под ногами крутились дети, возбужденные звуками и запахами готовящегося празднества. Жители Таттерака стекались к цитадели, нагруженные корзинами со своими лучшими припасами. Музыканты играли на необычных свирелях и пели незнакомые Ричиусу завораживающие песни. Праведники ходили среди собравшихся, рассказывая притчи и вознося жаркие молитвы Лоррису и Прис, памяти которых был посвящен этот день. И все готовились к тому же событию, которого дожидался и Ричиус, - к появлению Тарна.
Утро выдалось тихое. Дролы получили в подарок чудесный день. Небо было голубым и безоблачным, теплое весеннее солнце заливало ярким светом холмы и море. Люсилер показал Ричиусу достопримечательности Фалиндара, старательно избегая разговоров о Дьяне и совершенно не упоминая о Тарне. Они поднялись до самого верха цитадели и постояли в удивительном саду на крыше; их взгляд простирался на много миль. С вершины горной крепости просматривались бескрайние равнины Таттерака, раскинувшиеся во все стороны; единственной их границей был океан, волны его бились о скалу, на которой когда-то воздвигли Фалиндар. Друзья смотрели на нескончаемую процессию - целые семьи приходили пешком, путешественники издалека ехали на лошадях. К полудню вся дорога заполнилась народом, а местность вокруг замка - счастливым шумом празднующих. Экзотические запахи незнакомых трав и пряностей плыли по многочисленным залам дворца, а во дворах трийские подростки вели потешные бои с воинами Кронина, стараясь поразить сверстниц юношеским обаянием. Все было превосходно, как и обещал Люсилер, - за одним исключением.
Дьяны нигде не было видно.
Не то чтобы Ричиус рассчитывал ее увидеть. По уклончивым ответам Люсилера он догадался, что не увидит ее, пока не поговорит с Тарном, а этого не произойдет до окончания пира. Он твердил себе, что надо потерпеть до вечера, и пытался настроиться на праздничный лад. Когда наконец ближе к закату пир все-таки начался, Ричиус устал и проголодался после целого дня знакомства с Фалиндаром. Внутренний двор крепости был наводнен людьми - все смотрели, как солнце заходит за вершины гор. Люсилер объяснил, что это и послужит сигналом для начала казада. Толпа собравшихся затихла: все ожидали появления своего повелителя.
- Теперь мы можем пройти в зал, - сказал Люсилер. - За столами места хватит только для некоторых из нас. Остальные будут пировать здесь.
- А где будет Тарн? - спросил Ричиус. - Я хочу увидеть его как можно скорее.
- Он обратится к народу после пира. Пойдем, Кронин будет нас ждать.
Ричиус последовал за Люсилером в крепость, минуя забитые народом коридоры. На него глядели без особого любопытства. Банкетный зал располагался в той части цитадели, что была обращена к океану. Это было довольно далеко, даже если бы коридоры пустовали, а теперь им приходилось пробираться через лабиринт колен и локтей. Когда они наконец достигли банкетного зала, он тоже оказался до такой степени заполненным, что огромные окна почти скрылись за стеной белокожих трийцев. Ричиус почувствовал мимолетное беспокойство. В зале доминировали шафранные одеяния - характерный наряд касты дролов. Лишь кое-где синели куртки воинов Кронина. И у всех мужчин были длинные белые волосы, как у Люсилера, и серьезные лица. Немногие присутствовавшие в зале женщины в скромных платьях являлись служанками; они плавно скользили по залу с блюдами, источавшими ароматный пар.
Неужели все эти серьезные люди - священнослужители дролов? Ричиус не ожидал, что их окажется так много. Он с опаской протиснулся в зал в надежде остаться незамеченным, пока не отыщет Кронина. Высокий военачальник стоял на противоположной стороне зала и о чем-то громко разговаривал с тремя своими воинами. Как только один из них заметил Ричиуса, все присутствующие повернулись к нему. Разговоры стихли до невнятного шепота.
- Не тревожься, - уверенно сказал Люсилер. - Сегодня ты - гость Тарна.
Ричиус натянул на лицо непроницаемую маску. Они пошли через толпу к Кронину. Рядом с военачальником два места оставались незанятыми. Возле стула Кронина стоял еще один, более внушительный, - несомненно, он предназначался для Тарна.
- Ты говорил с ним вчера вечером? - спросил Ричиус.
- Да. И теперь ты поймешь, почему у меня были от тебя секреты.
Ричиус ничего не ответил, удовлетворившись обещанием получить хоть какой-то ответ. Разговоры в зале возобновились. Когда они с Люсилером подошли к Кронину, военачальник с громким приветствием протянул ему обе руки.
- Гайе хоо, авакк! - провозгласил он, вызывающе глядя на присутствующих.
Он потянул Ричиуса вперед и неожиданно поцеловал в щеку.
- Кронин приветствует своего дражайшего друга, - объяснил Люсилер с негромким смешком. - И он хочет, чтобы все это знали.
- Шэй cap, Кронин, - сказал Ричиус, деликатно отнимая у него руку.
Воины, с коими разговаривал Кронин, распрощались, церемонно кланяясь. Кронин пригласил друзей садиться и сел сам. Его украшения звенели, словно колокольчики. Ричиус устроился рядом с правителем Таттерака, чувствуя облегчение от того, что в этом зале, полном дролов, у него есть хотя бы один союзник. Наклонившись к Люсилеру, он шепотом спросил:
- Все эти мужчины - дролские искусники?
Триец кивнул.
- Они пришли, чтобы отпраздновать этот день со своим главой. Ты должен понимать, какая честь тебе оказана, Ричиус.
- Наверное, - вымолвил тот.
Как это ни странно, он действительно чувствовал себя польщенным. Фориса здесь не было, как не было и других военачальников, которое во время войны стояли на стороне Тарна. Кроме искусников, в зале присутствовали только Люсилер, Кронин и он сам - трое мужчин, некогда прилагавших все силы к тому, чтобы уничтожить Тарна. А теперь Кронин и Люсилер встречали бывшего мятежника улыбками, и ему предстояло вот-вот разгадать тайну этого преображения. Вскоре он увидит человека, который украл его любовь и убил его дядю.
"Пусть он приходит, - мрачно думал Ричиус. - Я готов".
Десятки священнослужителей-дролов расселись за столами. Голоса смолкли. За стенами банкетного зала среди столпившихся в коридорах трийцев поднялся возбужденный шепот, постепенно переходящий в фанатичные выкрики.
Ричиус понял: его роковой противник приближается.
Он старался умерить сердцебиение, сделав несколько медленных вдохов, но напряженность момента наэлектризовала его. Крики за дверями зала нарастали и не стихали в течение долгих, томительных минут: Тарн шел через толпу к дожидающимся его искусникам. Восторженные, полные надежд голоса возносили хвалу человеку, который принес им войну, вдовство и сиротство. Ричиусу это ликование было непонятно. Никогда прежде он не встречал такой преданности предводителю, даже в лучшие дни правления своего отца.
А потом крики вдруг стихли, словно Тарн дирижировал толпой. Взгляды собравшихся в зале устремились к дверям в коридор, и искусники молча встали с мест. Кронин и его воины сделали то же самое.
- Встань, - прошептал Люсилер, поднимаясь со стула.
Ричиус поднялся, ожидая, что в зал войдет гигант. Но то, что он увидел, повергло его в изумление.
В дверях появилась сгорбленная фигура. Иссохшая рука сжимала палку, дрожавшую под весом немощного тела. С плеч его свисала шафранная одежда дролского праведника, а лицо было полускрыто капюшоном. Он с явным усилием двигался по гладкому полу, и суковатая палка едва выдерживала тщедушную плоть и парализованную ногу, которую сей человек приволакивал. Его лицо являло собой жуткую маску шрамов и язв, скальп наполовину обнажился: спутанные волосы выпадали клочьями. Под капюшоном горели два темных глаза, а губы, лежащие на искривленной челюсти, были покрыты желтыми пузырями. Левая рука бессильно свисала вниз, пальцы - искалечены. Подобно прокаженным и раненным воинам, коих он принял в своей цитадели, тело его было искорежено, превратившись в изломанную, трясущуюся массу кривых костей и растрескавшейся кожи. Когда он шел, его боль ощущалась всеми, кто наблюдал за этими мучительными движениями. Казалось, будто старость вывалила все свои самые страшные болезни на одного молодого человека, навсегда погубив красоту, дарованную ему природой. Назвать его карикатурой на человека было бы комплиментом.
Ричиус с трудом заставил себя смотреть, как Тарн влачится по банкетному залу. Как это изуродованное создание могло вдохновить дролов на победу? Это казалось немыслимым. И во всех рассказах, которые ему приходилось слышать о Тарне, ни разу не упоминалось о такой ущербности. Столь болезненный человек должен был иметь какие-то прозвища, помимо Творца Бури. Тарн Отвратительный казалось бы более подходящим. Не верилось даже, что этот человек способен налить чашку воды, не то что сотворить бурю. И Ричиус вдруг понял, на что намекал Люсилер: Тарн не в состоянии делить ложе с женщиной! Ему и ходить-то почти не по силам.
Когда вождь прошел половину зала, Кронин шагнул вперед и помог ему преодолеть остальную часть пути до стола. Убедившись, что его господин стоит надежно, военачальник вернулся к своему месту, но не сел, а остановился у стула. Все присутствующие склонили головы, как только Тарн поднял здоровую руку и заговорил.
Ричиус догадался, что это молитва. Люсилер склонил голову вместе со всеми, но Ричиус головы не опустил. Он слушал слабый голос Тарна, напоминавший аккорды расстроенной арфы, и его прерывистое звучание вызывало в нем нездоровое любопытство. Казалось, даже речь дается этому калеке с трудом. Он не был стар, но голос был старческим и иногда полностью заглушался хрипами и сипением. Однако Тарн не замолкал, а продолжал молитву, и лишь закончив, с облегчением опустился в свое кресло. Затем он пригласил садиться остальных. Кронин хлопнул в ладоши, и служанки в углах снова ожили. Из коридора явились еще несколько женщин с музыкальными инструментами причудливой формы, характерной для трийской культуры. Возобновились прерванные разговоры. Кронин занял свое место, улыбаясь во весь рот. Он дружелюбно хлопнул Ричиуса по плечу - с такой силой, что тот ударился коленями о стол. Военачальник и Люсилер захохотали. Ричиус тоже засмеялся, но несколько нервно, и перевел взгляд на ту часть зала, где женщины готовили свои инструменты.
"Как это типично для трийцев! - злорадно подумал он. - Богиня Прис ничего не сделала, чтобы улучшить положение представительниц своего пола".
Музыканты начали петь и играть. Ричиус немного успокоился и наконец рискнул посмотреть в сторону Тарна. Хозяин цитадели беседовал с каким-то священнослужителем, стоявшим позади него. Ричиус подался к Люсилеру.
- Вот этого я не ожидал, - прошептал он. - Что с ним случилось?
- Позже, - тихо ответил Люсилер. - Когда мы будем одни.
- Но...
- Ш-ш!
Тарн снова заговорил. Он поднял испещренную шрамами руку и указал на Ричиуса, а потом на остальных, сидевших за круглыми столами. Служанки быстро сновали по толпе, расставляя блюда перед голодными гостями. Воины Кронина принялись за еду, продолжая слушать Тарна.
- Что он говорит? - спросил Ричиус. - Что-то обо мне?
Люсилер засмеялся.
- Да, мой друг. Он говорит своим искусникам, чтобы они не смущались твоим присутствием. Видишь их лица?