- Оставь меня! - закричал он. - Я же говорил тебе, что не нуждаюсь ни в чьем обществе!
- Слушай, дурень, Аркус тебя зовет! Уходи отсюда, побудь с ним.
- Он зовет призраков, Бовейдин. Он даже не узнает меня.
- Он умирает, - огрызнулся главный ученый. Схватив Бьяджио за плащ, он заставил его обернуться. - Ты меня слышишь? Он умирает!
- Знаю! - возопил граф сквозь рыдания. - И пусть умирает. Пусть оставляет нас воевать. - Злобно отвернувшись, он отошел к краю балкона. Если ад существует, то я готов поклясться, что он окажется там. А после него - и мы все. Все, кроме Эррита.
Карлик проковылял к Бьяджио и ласково прикоснулся к его спине крошечной ручкой.
- Ренато, - увещевал он его, - ты об этом пожалеешь. Пожалуйста, пойдем со мной. Пока не поздно...
- Поздно. Он уже мертв.
- Но с ним Эррит. Может быть, Аркус скажет - и Эррит его услышит...
Бьяджио мрачно рассмеялся.
- Аркус этого не скажет. Даже сейчас он не может признать, что умирает. Он ни за что не передаст свой трон мне.
- Тогда ты должен заставить его это сделать, - не сдавался Бовейдин. Если ты этого потребуешь, он может согласиться. Пожалуйста, Ренато! Ради нас всех. Может, ты попытаешься?
- Ничего не получится. Ты знаешь его не хуже меня. Он никогда не откажется от трона. Нам предстоит за него бороться. - Граф упал на колено, положил руки на узкие плечи главного ученого и заглянул в его уродливое личико. - Мне нужна твоя поддержка, - прошептал он. - Я уже разговаривал с Никабаром и еще кое с кем. Они согласились быть со мной. А что решишь ты?
- Не заставляй меня делать выбор! Пока не надо. Еще есть шанс.
- Со мной или против меня, Бовейдин. Что ты выберешь?
Ясные глаза Бовейдина встретились со взглядом Бьяджио.
- С тобой. При условии, что ты попытаешься поговорить с Аркусом.
- Бовейдин, это бесполезно...
- Попытайся, - настаивал ученый. - Или я присоединюсь к Эрриту.
Бьяджио угрожающе навис над карликом.
- Присоединись к Эрриту - и я тебя убью. Ты знаешь, я могу это сделать.
- Поговори с Аркусом или больше не получишь снадобий! - парировал Бовейдин.
Бьяджио был опытен в ведении допросов. Быстро взглянув на Бовейдина, он пришел к выводу, что ученый не лжет. А без снадобий, поддерживающих жизненную силу, все они быстро зачахнут.
- Хорошо, я попытаюсь.
Он позволил Бовейдину увлечь себя обратно в помещения дворца. Мрачные рабы, облаченные во все черное, стояли в коридорах, ведущих к спальне Аркуса. Вдоль стен горели свечи и курились благовония - очередная дурь Эррита. Несколько учеников епископа стояли на коленях в коридоре и громко молились о душе императора. Бьяджио с презрением прошел мимо, небрежно наступая на полы их длинных одеяний. Двое Ангелов Теней стояли у открытой двери в спальню императора. Увидев Бьяджио и Бовейдина, они тотчас посторонились. Бьяджио притормозил на пороге и собрался с духом. Он был уверен, что его просьба повергнет императора в ярость. Медленно вошел в комнату. Епископ Эррит склонился над кроватью Аркуса, держа его за руку. Император лежал не шевелясь. При виде Бьяджио Эррит мстительно улыбнулся.
- Глубоко сожалею, - объявил он, - но вы опоздали, граф.
Император скончался.
Весь мир лавиной обрушился на Бьяджио. У него подкосились ноги. Он уцепился за Бовейдина - карлик пытался его удержать. Эррит бросился к графу и схватил его за руку прежде, чем тот успел потерять сознание. Епископ настоятельно тянул его к кровати. Там лежал Аркус, неподвижный и бездыханный.
Ренато Бьяджио закрыл глаза, чтобы не видеть этого мучительного зрелища.
Аркус Нарский был мертв.
50
Две тысячи воинов Люсел-Лора собрались на холме, откуда видны были укрепления Экл-Ная. Утро выдалось солнечное, и в его лучах буквально выпячивалось нарское уродство города нищих. Две тысячи воинов нетерпеливо дожидались сигнала к наступлению. Они пришли сюда со всех концов обширной трийской земли и жаждали отведать имперской крови. Кони недовольно храпели и били копытами, готовые помчаться вниз по склону. Пешие воины беспокойно переговаривались и в сотый раз проверяли стрелы. Над городом царило затишье: отсутствие всякого движения свидетельствовало о тревоге. Экл-Най был наглухо закрыт. Воинов заметили, и они об этом знали, однако отсутствие элемента неожиданности никого не смущало. Военачальники предупредили их об орудиях, установленных на башнях, и хорошо вооруженном гарнизоне, расквартированном в городе. Но жаждущих крови трийцев ничто не могло напугать.
У вершины холма вместе с остальными воинами ожидали трое, устремив пристальные взгляды в сторону лежащего у их ног города. Они восседали на крупных конях, их белые волосы развевались на утреннем ветерке. Восходящее солнце наполняло мир светом и укорачивало тени, отбрасываемые горами. Люсилер Фалиндарский нервно ерзал в седле. В отличие от остальных он не вдохновлялся мыслью о предстоящем. Его тяготило бремя, возложенное на него Тарном. Из двух тысяч собравшихся воинов непосредственно ему подчинялись семь сотен воинов Таттерака, облаченных в синие куртки, тех, что остались без предводителя после гибели Кронина. Тарн обещал Люсилеру, что они будут выполнять его приказы, и они это делали не колеблясь. Однако Люсилер по-прежнему чувствовал себя неуверенно. Он не был военачальником. Он даже не был командиром.
Но он сделал все что мог, и результатом этого стал утренний военный совет, на котором его решительно поддержали Пракстин-Тар и Шохар, так же как Карлаз и Нанг. Взгляд Люсилера переместился на горную дорогу, уходящую вдаль. По его приказу Карлаз с сотней львиных всадников затаились там между скалами, ожидая нарцев. Позади них, у окончания дороги Сакцен, расположился Нанг. Дикарь из Огненных степей тоже явился в Экл-Най на место сбора войск, и ему не меньше, чем остальным, хотелось напасть на город. Он привел с собой двести воинов - все, что была в состоянии дать его небольшая территория, - быстрым маршем провел их через горы и занял отведенную ему позицию на дороге. Тех, кого не сожрут львы, прикончит Нанг.
Люсилер продолжал сидеть в седле и ждать. Он был практически уверен в том, какой ответ дадут нарцы на его ультиматум: записка, которую он держал в руке, ему самому казалась нелепой. Однако он считал своим долгом попытаться. По всей видимости, в Экл-Нае находилось около тысячи нарских солдат, и хотя трийцы имели численное превосходство, Люсилеру хотелось избежать кровавого столкновения. Если бы нарцы отступили - сложили оружие и отправились обратно, то они смогли бы навсегда перекрыть дорогу Сакцен и вернуться к своим семьям. Люсилер взглянул на кусок пергамента. Он сам написал на нем по-нарски:
Командующему гарнизоном.
Сдавайтесь. Оставьте оружие и отступайте. В противном случае вы умрете.
Он не подписался - все равно командующий гарнизоном никогда не слышал его имени. Этому дурню достаточно только выглянуть в окно, чтобы увидеть, с чем он имеет дело. Скорее всего это была безнадежная попытка, но Люсилер решил не отвергать ее. Разместившиеся поблизости воины Кронина с любопытством наблюдали за ним, предвкушая, что его план провалится. Они повиновались Люсилеру во всем, ибо такова была воля Тарна, но они скорбели о своем военачальнике и жаждали отомстить за него. Это распространялось и на Нанга, и на Пракстин-Тара. Шохар, постоянно думавший о том, с кем бы схватиться, только пожал плечами, услышав его предложение. Было совершенно очевидно, что он считает шансы Люсилера крайне ничтожными. Шохар проделал более долгий путь, чем все остальные военачальники, и выглядел бледнее обычного. В Люсел-Лоре его прозвали Собирателем черепов. Говорили, будто из них сооружен его трон. Что до Пракстин-Тара из Рийна, то Тарн охарактеризовал его как человека надежного, но злобного. Хорош в бою. Не так хорош в мирное время.
Из всех военачальников, собравшихся в Экл-Нае, один только Карлаз показался Люсилеру человеком разумным. Повелитель Чандаккара тоже пострадал от нарцев, однако казался менее кровожадным, нежели прочие, более рассудительным. Он сказал Люсилеру, что хочет только выполнить свою задачу и отправиться домой. Люсилеру Карлаз понравился.
- Уже достаточно светло, - сказал Люсилер. - Они нас хорошо видят.
- Неожиданность сработала бы лучше, - проворчал Пракстин-Тар. - Ты этот шанс упустил.
Военачальник Рийна был высок и грозен, а верхом на коне походил на кентавра. Его властный взгляд пронизывал все насквозь, длинные, тонкие пальцы подергивались, когда он говорил. На его знамени был изображен ворон, а у всех его воинов на щеке красовалась татуировка с этой птицей. Ворон самого Пракстин-Тара отличался большей чернотой и выглядел странно живым.
- Таково было желание Тарна, - объяснил Люсилер. - В отношении всех нас. Если они уйдут добровольно, результат будет тот же.
- Результат, может быть, и тот же, - возразил Пракстин-Тар, - а вот воинская слава - нет. Мои воины проделали долгий путь, чтобы принять участие в сражении. И воины Шохара тоже.
Он посмотрел на Шохара, желая заручиться его поддержкой, но тот лишь пожал плечами.
- Мы поступим по-моему, - твердо заявил Люсилер. - А если у меня ничего не получится - по-вашему. Гарнизон хорошо вооружен. Зачем рисковать?
Пракстин-Тар наклонился к нему.
- Потому что они это заслужили. - Он презрительно фыркнул. - Будь на твоем месте Кронин...
- Но на моем месте я, - отрезал Люсилер. - Сегодня эта армия - моя. Вы к ней присоединились. И вы будете мне подчиняться.