- Именно такой ответ тебе и следовало дать. Будь я подозрительным стариком...
- Извините. Но я действительно воспринимаю физическое неудобство как преходящее.
- Весьма удачно. Последние цепи сброшены.
- Да.
- И ты вновь можешь летать среди звезд. А что, если ты снова попадешь к ним в лапы?
Девушка вздрогнула, строго покосившись на старика.
- Мне кажется, я еще недостаточно выздоровела, чтобы раздумывать об этом.
- Конечно.
- Ладно. Если хотите знать, я теперь вряд ли с такой охотой стану покидать жилой тороид "Энона". По крайней мере до тех пор, пока во Вселенной остаются одержимые. В моем положении это так плохо? Я подвела вас?
- Ответь сама.
- Я до сих пор вижу их в кошмарах.
- Знаю. Хотя и реже - мы считаем, что это признак прогресса. Какие еще симптомы сохраняются?
- Я снова хочу летать, но... мне трудно заставить себя решиться на это. Похоже, что меня пугает неопределенность. Я могу столкнуться с ними вновь.
- Неопределенность или неизвестность?
- Как вы любите копаться в мелочах.
- Ублажи старика.
- Неопределенность, безусловно. Неизвестное меня всегда притягивало. Я так любила исследовать новые миры, находить новые чудеса...
- Прости, Сиринкс, но ты никогда этого не делала.
- Что? - Она повернулась к нему, отпустив поручни, на которые опиралась, только чтобы увидеть на лице старика все то же раздражающе спокойное выражение. - Мы с "Эноном" не один год этим и занимались.
- Вы не один год изображали туристов. Вы восхищались тем, что открыли другие, что они построили, как они жили. Это поведение туриста, а не первооткрывателя, Сиринкс. "Энон" никогда не залетал в систему, не нанесенную на карту. Твоя нога ни разу не ступала на планету первой. Ты всегда действовала наверняка, Сиринкс. И даже это тебя не спасло.
- От чего?
- От неизвестности.
Она присела в плетеное кресло.
- Вы так обо мне думаете?
- Да. Не надо стыдиться, Сиринкс, - у всех нас есть слабости. Свои я знаю, и их больше, чем ты была бы готова поверить.
- Как скажете.
- Ты, как всегда, упряма. Я еще не решил, слабость это или сила.
- Зависит от обстоятельств, наверное, - она выдавила лукавую улыбку.
Старик согласно кивнул.
- Как скажешь. В этих обстоятельствах, соответственно, следует считать твое упрямство слабостью.
- Вам кажется, что я должна была отдать им и себя, и "Энон"?
- Нет, конечно. И мы встретились, чтобы определить будущее, а не переигрывать прошлое.
- Так вы считаете, что мой предполагаемый страх остается проблемой?
- Он сдерживает тебя, а это плохо. Твой разум не должны сдерживать преграды, даже поставленные себе самой. Я бы предпочел, чтобы вы с "Эноном" смотрели в будущее с уверенностью.
- Как так? Я-то думала, что уже почти исцелилась. Вместе с психотерапевтами я пережила заново все пытки и несчастья, мы разобрали при помощи логики все черные призраки прошлого. А теперь вы утверждаете, что в моей психике таится глубоко укоренившийся порок. Если я не готова сейчас, то уже никогда не буду готова!
- К чему?
- Не знаю. Делать свое дело, наверное. Защитить эденизм от одержимых все, что сейчас делают другие космоястребы. Я знаю, "Энон" хочет помогать им.
- Сейчас ты была бы не лучшим капитаном, если бы тебе пришлось принять в этой борьбе активную роль. Страх неизвестности всегда будет удерживать твою руку.
- Об одержимых я знаю все, уж поверьте.
- Да? Тогда что ты станешь делать, присоединившись к ним?
- Присоединиться? Никогда!
- Ты собираешься избежать смерти? Было бы интересно выслушать твои соображения на сей счет.
- Ох. - Щеки ее покраснели.
- Смерть - это величайшая неизвестность. И теперь, когда мы знаем о ней больше, мера нашего незнания лишь увеличилась.
- Как? Как она может увеличиться, когда мы узнаем больше?
- Латон называл смерть великим путешествием. Что он хотел сказать? Киинты утверждают, что столкнулись с этим знанием и примирились с ним. Как? Они не могут понимать реальность намного глубже, чем это делаем мы. Эденисты переносят свои воспоминания в нейронные слои по смерти тела. Переходит ли вместе с ними и душа? Разве тебя не тревожат эти вопросы? Меня пугает, что для нашего бытия такую важность приобрели вдруг столь абстрактные, философские вопросы.
- Ну да... если вот так, по полочкам разложить, - действительно страшно.
- Но ты все же не раздумывала над этим?
- Раздумывала, конечно. Просто не слишком усердно.