- А на мечах со мной не хочешь попробовать? - поинтересовалась Мара. - На деревянных, не бойся: Три схватки по семь минут, а? Синяков наставлю: А то возьмусь тебя очаровывать, чтобы терзался потом бесплодными мечтаниями: Думаешь, не умею? Я хотя и верная любовница, но, как любая женщина, чаровать посторонних мужиков умею:
- Люблю я вас, - сказал Сварог растроганно. - Какой вы у меня дружный, спаянный, спевшийся отряд: Как вы все обожаете друг перед другом выпендриваться: С вами и жить веселее, право слово. Только что же вы, такие остроумные и язвительные, не можете помочь своему командиру и королю, когда у него возникла настоятельная надобность разобраться с очередной тайной? Что приуныли? Чует мое сердце, придется мне в очередной раз самому справляться. А у меня вон прошения нерассмотренными лежат, целых три штуки:
Он придвинул к себе три свитка - два из них перевязаны простыми веревочками, завязанными узлом, третий обернут трехцветной тесьмой цветов какого-то клана, скрепленной сургучной печатью.
Ну вот, на двенадцатый день его пребывания здесь наконец-то заработало устройство прямой связи с народом - в стену королевского замка была вделана бронзовая медвежья башка с разинутой пастью, куда невозбранно дозволялось опускать челобитные, жалобы и прошения. Башка была соединена наклонной трубой с ящиком, ключ от которого имелся только у его величества, - приспособление простейшее, но дававшее определенный шанс, что народные чаяния и просьбы минуют канцелярские лабиринты:
- Итак: - сказал Сварог, распарывая кинжалом веревочки и шелковую тесьму. Что же нам пишут: Некий глэв по имени Анегас вот уже одиннадцать лет обивает пороги Военной канцелярии с чертежами изобретенного им "секретного пороха", который срабатывает только в гланских мушкетах, а ежели попадет в руки к врагу, то ни за что не вспыхнет: Ох, чует мое сердце, что если за одиннадцать лет изобретением благородного глэва так и не заинтересовались военные, то не стоит оно выеденного яйца. Вообще, "чертежи пороха" - это звучит, наталкивает на мысль, что к изобретателю лекарей надо отправить: А вообще, нужно посмотреть. Для очистки совести. Так: Купец Дандоро нашел серебряную руду в Амелоенском урочище, о чем спешит сообщить: Понятия не имею, где у нас такое урочище, но это вам не "чертежи пороха" - дело полезное: И, наконец, прошение от некоего юного художника, который: ах, еще и оскорбление действием:
У входа мелодично прозвенел гонг - кто-то с той стороны двери, хоть и обладал правом свободного доступа, все же не вломился, как деревенщина, а деликатно давал знать о себе. Не глядя, Сварог на ощупь отыскал под столешницей бронзовую завитушку и нажал, отчего за дверью звякнул колокольчик, давая позволение.
Вошел глэрд Таварош, седой и подвижный, с неизменным кожаным мешком для бумаг под мышкой. Лицо у него было какое-то странное - выражение его точному определению не поддавалось.
- Плохие новости? - спросил Сварог, на всякий случай сначала предположив худшее по свойственному ему оптимизму.
- Как сказать, мой король: - Таварош пребывал в некоторой растерянности. Только что пришли донесения с границы: Горротцы уходят из Корромира.
- Что? - поразился Сварог. - Сами?
- Да, мой король. Мало того, они очищают Заречье. Разведчики клянутся, что видели своими глазами, как они сворачивают лагеря, уходят колоннами, увозят пушки и обозы: В Корромире их, собственно, уже нет, горротский флаг спущен, крепость выглядит совершенно пустой, они даже не стали ничего разрушать напоследок или жечь: Глэрд Даглас приказал нашей коннице переправляться в Заречье и двигаться следом до границы, не ввязываясь в стычки:
- И правильно, - сказал Сварог. - Ничего не пойму. Ну да, я написал Стахору письмо. Мягко укорял его за вторжение в мое королевство, вроде бы ничем не спровоцированное. И в достаточно дипломатических выражениях намекал, что могу принять ответные меры, которые его неприятно удивят: Не мог же он испугаться парочки туманных намеков? Не тот человек:
- Да уж, с вашего позволения: - кивнул Таварош. - Стахору всегда была свойственна чрезмерная уверенность в себе:
- Не поверю, что он испугался, - покачал головой Сварог. - Лоранцы в схожей ситуации нагло высаживали десанты на мои земли: где и до сих пор пребывают. У меня попросту не было сил, чтобы дать им сдачи надлежащим образом. И Стахор не мог не знать о том, что творится на побережье Трех Королевств: Почему же он сейчас покорно отступил после одного-единственного, обычного письма? Задумал что-то, а?
- Наверняка. Но что именно, я не могу догадаться:
- Вы не одиноки, глэрд, - сердито сказал Сварог. - Что ж, остается ждать дальнейшего развития событий, потому что мы все равно не додумаемся, в чем тут фокус: - Он задумчиво посмотрел на тартан Тавароша, синий в белую и черную клетку, и тут его осенило. Цвета те же самые, что на стягивавшей прошение тесьме. - Послушайте, глэрд: Не знаком ли вам некий молодой художник по имени Аркас, и не из вашего ли он клана? У меня тут лежит его прошение, в котором он жалуется на косность королевских сановников и их невежественное равнодушие:
- Медведь-прародитель! - воскликнул Таварош и всплеснул руками, едва не выронив мешок. - Он и до вас добрался: Ну конечно, как я не подумал сначала: А впрочем, что можно поделать с "медвежьей пастью":
- В чем там дело? - спросил Сварог. - Очень эмоциональное письмо, знаете ли. Молодой человек жалуется, что нигде не может найти поддержки и управы на злобных критиканов:
- Государь мой! - твердо сказал Таварош, справившись с минутным смятением. - Этот тип и в самом деле принадлежит к моему клану, о чем я горько сожалею: Смею вас заверить, я - человек достаточно широких взглядов и прекрасно понимаю, что искусство имеет право на существование, а то и на субсидии государства: Однако денег из казны я ему не дам! Казните меня, не дам!
- Ну что вы, успокойтесь, - сказал Сварог. - Может, ему не так уж много и нужно? Как-никак собирается основать Академию высокого художества, как он пишет. Насколько я знаю, никакой Академии художества в Глане нет, быть может, стоит:
- Государь! - отчеканил Таварош. - Если вы прикажете, я выдам из казны любые деньги на любые проекты: Только не посмотреть ли сначала вам самому на эти его художества? С тех пор, как он вернулся из Равены, я об этой Академии слышу по пять раз на дню - он племянник моей супруги, двери дома так просто не закроешь: Может быть, я слишком старомоден, но от этих художеств у меня порою ум за разум заходит!
- Почему?
- Потому что я этих художеств не понимаю, - признался Таварош. - Если в мире действительно чтото перевернулось и то, что он малюет, и в самом деле признается художеством, то нам, старикам, пора в гроб: Я вовсе не противник живописи, государь, у меня дома висят и семейные портреты, и пейзаж с ивами, и пейзаж с кораблем, и батальные полотна: Но Аркаса я бы за его мазню в каменоломни отправил! Дороги мостить! Чтобы не позорил уважаемое семейство! Я вполне серьезно, мой король!
- Ну что же, - сказал Сварог. - Вообще-то, королям согласно правилам хорошего тона положено быть ценителями и покровителями искусств: Распорядитесь-ка доставить во дворец и вашего родственника, и картины. У меня все равно нет никаких серьезных дел, давайте-ка ненадолго посвятим себя искусству:
:Он вошел в высокий сводчатый зал в сопровождении Тавароша, Мары и сидевшего у нее на плече Караха (Элкон с контрабандно протащенным сюда компьютером заперся в своих покоях, дабы подключиться к системе восьмого департамента и своими глазами увидеть, что происходит в Заречье). Вдоль стены уже было расставлено десятка два полотен, и возле них в претенциозной позе этакая смесь скромности и творческой гордости - стоял пухлощекий молодой человек примечательного облика. На нем, правда, был тартан геральдической расцветки - но его комически дополняли блуза из грубого полотна, в какой, Сварог помнил, ходили ронерские маляры, высокий колпак из белого шелка, расписанного яркими полосами и зигзагами. Вместо золотой дворянской цепи на шее красовалась серебряная, и на ней висел медальон с изображением мифологической птицы Сирин - символ Сословия свободных искусств и творческого вдохновения. Такие Сварог уже видел, но они всегда были довольно скромных размеров, а не с тарелку величиной.
- Вот в таком виде он по столице и шляется, - шепотом наябедничал Таварош. - Не пойми что. Супруга глаза выплакала, знакомые злословят: Каменоломни и не таких перевоспитывали:
- Ну, бросьте, - так же шепотом ответил Сварог. - Творческие люди - народ особый, стоящий выше глупых условностей, а потому:
Он замолчал. Он увидел картины - и содрогнулся. За спиной громко фыркнула Мара. Подойдя поближе и присмотревшись гораздо внимательнее, Сварог громко произнес в пространство:
- Это что, какая-то шутка?
- Государь! - укоризненным, вальяжным тоном отозвался мастер кисти. - Я бы не осмелился шутить с высоким искусством:
Сварог оторопело пялился на холсты. Разноцветные кляксы, широкие полосы, загогулины и зигзаги, лихие мазки шириной в ладонь, дикое сочетание колеров:
- Позвольте, юноша! - поднял он бровь. - Не могу назвать себя тонким знатоком живописи, но должен же быть сюжет и смысл: Что касаемо этого, - он указал на одно из полотен, - такое впечатление, будто вы краску с завязанными глазами из ведерок выплескивали:
- Государь! - вскричал пухлощекий в совершеннейшем восторге. - Я восхищен вами! С первого же взгляда вы безошибочно определили творческий метод, коим создавалось именно это полотно! - Он свысока глянул на остолбеневшего Тавароша. - Дядюшка, вам бы следовало поучиться у его величества, подлинного знатока искусства. Государь, я счастлив обрести в вашем лице:
- Погодите, погодите, - оборвал Сварог. - У вас что, все: в таком вот стиле и направлении?
- Государь! - с чувством сказал молодой человек. - Простите за похвальбу, но именно я могу считаться творцом этого направления! В основе всякого художественного произведения лежит взгляд творца на окружающий мир. Полотна, на которые вы благосклонно обратили ваше высокое внимание, как раз и являются отражением моего взгляда на мир, моего понимания мира. Я так вижу! И стремлюсь не следовать рабски устаревшим канонам, предписывающим тупо добиваться сходства, сюжета и смысла. Главная задача художника - отразить свое видение мира! Полтора года, государь! Полтора года я обиваю пороги тупых бюрократов и закосневших консерваторов, требуя совершенно ничтожных сумм на организацию Академии высокого художества, но ответом были лишь насмешки невежд: Смею думать, что теперь в вашем лице:
Он разливался соловьем, тыча испачканным красками указательным пальцем в испачканные краской холсты. Сварог мрачно слушал, прикидывая, сколько же угроблено красок и холста, которым можно было найти и полезное применение, рубашку сшить, вывеску намалевать. Таварош скривился, как от зубной боли. Сварог всерьез опасался, что он вот-вот шарахнет родственничка по голове своим тяжелым мешком с бумагами. По углам зала стояли, как статуи, телохранители с протазанами - им-то не полагалось показывать какие бы то ни было эмоции и чувства, что бы ни творилось вокруг. Даже Мара притихла, не в силах придумать с ходу убойную шуточку.
"В дурдом его, что ли? - угрюмо подумал Сварог. - Интересно, а есть ли здесь дурдом? Как-то не успел выяснить, кто ж знал, что понадобится:"
И тут его осенило. Он даже осклабился от удовольствия. И щелкнул пальцами, громко приказав:
- Карандаш и бумагу! Живо!
За спиной послышался тихий топоток, энергичное перешептывание дворцовых лакеев. Буквально через полминуты кто-то, возникнув за спиной Сварога, почтительно протянул ему большой лист белейшей бумаги и остро заточенный карандаш.
Сварог отмахнулся:
- Это не мне. Отдайте этому господину: Любезный мэтр, не будете ли вы столь любезны нарисовать мне лошадку? Обыкновенную лошадку?
Пухлощекий художник уставился на него изумленно и тупо. Растерянно вертел в руках бумагу.
- Король приказывает, - сказал Сварог с садистским наслаждением.
- Король приказывает, ты слышал? - обрадованно поддержал глэрд Таварош, еще ничего не понявший, но заметно воодушевившийся.
Художник коснулся бумаги остро заточенным грифелем, провел несколько линий. Уронил руки, понурил голову. Едва слышным шепотом сообщил:
- Не получится:
- А почему? - безжалостным голосом коронного прокурора наседал Сварог. - Не умеете, а? Отвечайте, когда вас король спрашивает!
- Отвечать, когда спрашивает его величество! - заорал сияющий Таварош.