- Потом, - сказал Сварог. - Я и так верю.
- Вот вы - король, повидали мир, людей: а кое-кто у нас говорит, что вы и вовсе лар: Видели вы такие штуки?
- Не доводилось, - искренне сказал Сварог. - Похожее что-то видел, но вот в точности таких: Нет. Это не отсюда.
- Ну, и мне в конце концов пришлось признать, что он мне нисколечко не врет. Что там и в самом деле какие-то непонятные тропинки неведомо куда И когда он опять стал приставать, я поставила вопрос ребром: пусть он мне покажет этих чужаков, - в ней вновь проглянула истовая любительница рыцарских романов с их поразительными и ужасными чудесами. - Торговались мы до одури, как перекупщики на ярмарке, я уж вам и не буду рассказывать, ваше величество, какого озорства он с меня за это потребовал, - ну да ладно, от этого девушки не убудет, пришлось согласиться, меня уже любопытство разбирало, как чесотка: Короче, ночью он меня провел в замок. У глэрда и не замок, строго говоря, одно название - ни стен, ни башен, дворец дворцом, так что пробраться туда черным ходом вовсе даже нетрудно: Спрятались мы под лестницей в большом зале, дождались часа: мамочки мои! - Она передернулась. - Не соврал! Висит на стене преогромное зеркало, от пола до потолка, сначала было самое обычное, а йотом по нему огоньки забегали, все гуще и гуще, из зеркала туман поплыл, заволок все, улетучился неведомо куда - и стало видно, что это уже не зеркало, а как бы туннель в скале, у нас есть такой неподалеку: Светится изнутри, и идут оттуда какие-то: в плащи с капюшонами закутаны, ни рук не видно, ни лиц, одни плащи, походка какая-то неправильная, не такая, дерганая: - Она привстала и прошлась, переваливаясь, добросовестно пытаясь передать неправильность походки. - Тюки несут, длинные свертки, ведут ящерицу, длиннющую, вроде морского гривастого крокодила, а у нее на спине тоже куча тюков привязана: А глэрд Рейт стоит себе возле рамы, как ни в чем не бывало, словно он с ними сто лет знаком, сто жбанов вместе выпили, кланяется да ручкой делает, и они ему кивают, уроды, шеей дергают, словно череп на палке наклонили: И стук, словно когтями по полу брякают: - Она театрально, с размаху шлепнула себя по лбу. - Кое-как я оттуда убралась, ноги не гнулись. Уж в тот вечер, когда провожал в замок, этот обормот меня лапал, как хотел, а потом, в лесочке, прислонил к дереву, и распрощалась я со своей невинностью без особого барахтанья, потому что от страха была, как вареная, пошевелиться не могла, перед глазами стояли эти чудилы в капюшонах с их нелюдской походочкой:
Сварог давно уже слушал внимательно и цепко, позабыв кивать и поддакивать, нехорошо сузив глаза. Она не врала, ни словечка не врала:
- Оклемалась я только у себя в спальне, - продолжала девчонка охотно. - И поняла, насколько влипла. Невинности, конечно, жалко, ну да все равно с ней расставаться бы пришлось: Хуже другое. Вы, наверное, государь, и не знаете, но в нашей державе испокон веков бытует такое мнение, что ничего доброго из зеркала выйти не может. Даже поговорка такая есть: "Чтоб к тебе ночью из зеркала гости нагрянули!", и поговорки есть вроде "Хуже, чем из зеркала вылезший:". Откуда это пошло и на чем основано, я не знаю, только с малолетства помню, как пастухи рассказывали страшные сказки про зеркала, зазеркальные омерзительные страны, про чудовищ, что оттуда вылазят, кровь пьют и порчу наводят: И вот - нате вам! Оказалось, что выходить мне замуж за самого натурального зеркальщика! И не знаю, как до утра досидела, оба зеркала у себя в спальне завесила, чтобы ненароком не вылезли: На рассвете осторожненько посоветовалась со старым Грегуром - он у отца был вместо оруженосца, а потом, по дряхлости, за дворецкого, в молодости поездил по свету, даже на Сильване бывал, видывал виды: Он мне и сказал твердо: барышня, не связывайся! Душу погубишь! Ничего, мол, Доброго из зеркал выйти не может:
- И тогда: - сказал Сварог.
- И тогда я ему написала, что разрываю обручение - хоть оно и с записью:
- Как это? - искренне не понял Сварог.
- Так у нас заведено, государь. Есть просто обручение, его еще можно отменить, совсем даже легко, но после простого обручения происходит другое, уже серьезнее, с клятвенной записью в шнурованной книге королевского нотариуса нашей губернии, и вот оно-то имеет почти такую же силу, как законный брак, отказаться от него по простому капризу никак нельзя. И глэрд, и королевский пристав тебя заставят, как миленькую, и будут правы по закону. Вообще-то, правило полезное, оно для того и придумано, чтобы к браку относились серьезно и никому не было кривды: только в таких вот случаях, вроде моего, оборачивается скверной стороной. Потому я вместе с письмом глэрду отослала и прошение вашей королевской милости - написала, что у меня есть веские причины идти против установлений, что жених мой, как и его дядя, - завзятый чернокнижник, и в семью к ним я ни за что не пойду: Только от вас пришло распоряжение оставить все по-прежнему: Так и написано: "Оставить в прежнем состоянии". И ваша подпись. Хотите, покажу? Вот оно у меня, в холстинку завернуто:
Обнаружив свою несомненную подпись на листке бумаги с Малой королевской печатью, пришпиленном к прошению с помощью засургученной булавки, Сварог смущенно опустил глаза. Сказал виновато:
- Я же говорил - секретари подносили вороха бумаг: Скорее всего, я твоего прошения и не видел вовсе, а видел сделанный писцами экстракт на две строчки, с пометкой заведующего канцелярией. Согласуясь с этой пометкой, я и подмахнул:
- Как же так можно, ваше величество:
Сварог поерзал на шатком стуле. Не стоило посвящать ее в запутанные дебри бюрократии, причудливые странствия бумаг, резолюций и пометок, способных надолго ошарашить человека неподготовленного:
- На другой день прискакал королевский пристав, то есть ваш, - сказала девушка. - Вся округа знает, что он у глэрда на полном содержании, с потрохами, душой и телом: Велел мне нынче же готовиться к свадьбе. Я так понимаю, жених мой проболтался дяде. Убить меня они опасались, вот и решили быстренько устроить свадьбу, чтоб обезопаситься на будущее. По нашим законам, будет вам известно, супруги друг против друга свидетельствовать не могут, их показания изначально в расчет не принимаются: Я, конечно, взвилась, у меня кровь отцовская, буйная. А его, должно быть, крепенько настропалили, чтобы без меня не возвращался. Врезал мне по шее - до сих пор больно, - обозвал непристойным словом и заорал, чтобы я собиралась в три минуты, иначе он меня за волосы притащит: Он даже и не дворянин вовсе, из градских обывателей выслужился: Мои вассалы его сгоряча приложили пастушьим посохом по темечку - всего-то разок, зато на совесть, он и не дрыгался почти, душа вылетела, как пробка из бутылки: И ничего мне больше не оставалось, кроме как поднимать мятеж: Одна была надежда - что на суде вашей милости все же дадут объясниться, а там - как знать:
Сварог грустно покривил губы. Конечно, мятежников, объявивших рокош по всем правилам, не полагается вешать на месте, их непременно должен судить Высокий Суд Королевской Скамьи: если выживут при штурме. Десять против одного за то, что успевшая принять водочки гвардия, разгоряченная боевым азартом и разъяренная неизбежными потерями, с ходу порубила бы в капусту всех, до "ого смогла бы дотянуться клинками, как оно частенько и случается. В общем, глэрд Рейт рассчитал все почти безошибочно, и шансы выиграть у него были: Сварог мог и не поехать к замку. А глэрд мог лично принять участие в штурме - он же сюзерен здешних мест, это, в конце концов, его обязанность - и уж нашел бы случай дотянуться до девчонки, даже уцелей она при штурме: Неглупо.
- Собирайся, - решительно сказал он, вставая. - Побеседую я по душам с твоим глэрдом, так, что надолго запомнит:
Глава 11
ОТРАЖЕНИЕ ЗОЛОТА
:В сводчатом подвале, расположенном значительно ниже уровня земли, было душно и темно - на стене, воткнутый в ржавую железную державку, чадил и потрескивал одинокий смоляной факел. Здоровенный одноглазый субъект самого неприятного облика, стоя лицом к присутствующим, ворочал железные прутья, раскалявшиеся на углях в продолговатом железном же ящике, столь невозмутимо и буднично, словно готовил шашлык, а не пытошные орудия. Из одежды на нем имелась лишь короткая кожаная юбка. Его подручный, столь же здоровенный и неприятный вот только у этого оба глаза были целы, - громко ругал третьего, должно быть, самого младшего по должности:
- Ты что принес, орясина? Тебя за чем посылали? - Он встряхнул лязгнувший мешочек. - Подноготные гвозди тоненькие, как бабские шпильки, они ж на самом виду лежат, под клещами для откусывания яиц: А ты мне что приволок? Гвозди для забивания в задницу. Думать надо, иначе всю жизнь так и будешь гвозди мастерам подавать: Посмотри на постояльца, дубина! Жирноват постоялец, в такой заднице любой гвоздь увязнет, такому первым делом нужно под ногти заколотить, еще до того, как железом погрели: Паш-шел! Чтобы вихрем мне принес подноготные! Да смотри, клещи не перепутай! Как они выглядят, которыми яйца откусывают?
- Оне широкие: - робко отозвался подручный.
- Хоть чего-то в башке задержалось! Правильно, золотце! Вот под ними и лежит мешочек с подноготниками: Бегом, чтоб подошвы горели!
Подручный, гремя гвоздями в мешочке, ошалело выскочил в низенькую дверцу. Сварог, сидевший на низкой неструганой лавке, обеими руками ослабил застежки кружевного воротника. Глянул в сторону - там, надежно привязанный к вбитым в кирпичную кладку железным костылям, с кляпом во рту помещался глэрд Рейт, не обремененный одеждой вовсе. Судя по его белому лицу, текущим вперемешку со струйками пота слезам, гримасам и выкаченным из орбит глазам, устремленным на раскалявшиеся понемногу прутья, благородному господину было немного не по себе. Однако Сварог не чувствовал к нему ни малейшей жалости - и, откровенно говоря, ничуть не тяготился здешней обстановкой. Одно из тех житейских дел, коими королям, увы, приходится порою заниматься:
Глэрд Баглю, заложив руки за спину, вышагивал по подвалу из конца в конец, его породистое лицо пылало нешуточным охотничьим азартом. Печать профессии, знаете ли: будь ты трижды герцогом из невероятно древнего рода, многолетние труды по управлению секретной службой накладывают свой отпечаток. Сейчас он был на тропе - и, как хороший охотничий пес, трепетал от возбуждения.
Палач, ухватив рукой в толстой перчатке холодный конец раскаленного прута, поднял его над углями. Довольно хмыкнул: прут раскалился так качественно, что напоминал уже не железо, а прозрачный столбик багрового, невыносимо жаркого пламени: Судя по звукам, Рейт обмочился самым позорным образом.
- Сразу железом погладим или сначала подноготные прикажете, ваша милость? буркнул палач. - Где этот болван провалился:
Взглядом поманив глэрда, Сварог вышел с ним в соседнее помещение, столь же сводчатое и душное. Там со вбитого в потолок кольца свисали толстые ремни, на лавках и просто на полу навалом лежали всевозможные замысловатые штуки, способные сделать пессимистом любого.
- Послушайте, Баглю: - тихонько сказал Сварог. - А он, часом, не сдохнет? Он и так-то ни жив ни мертв: Может, начнете с племянника?
Баглю загадочно усмехнулся: - Мой король, вы, уж простите, плохо разбираетесь в тонкостях нашего неприглядного ремесла: Во-первых, означенный племянник - здоровенный детина и отнюдь не трус, с ним было бы гораздо больше возни. Во-вторых, главой предприятия является как раз дядя. В-третьих же: Вам следует глубже изучить законы и уложения собственного королевства. В случае, если преступник не был взят с поличным, если следствие не располагает неопровержимыми уликами, пытку можно применять лишь в том случае, если на то дадут письменное разрешение четырнадцать присяжных королевского суда, равных обвиняемому по положению, титулу, званию, сословию: Как показывает опыт, присяжные опять-таки требуют доказательств и улик: Конечно, вы как король можете отринуть законы и повелеть пытать по вашему высокому желанию: но к чему вам репутация тирана? Увы, у нас нет ни малейших улик. Вы сами видели то зеркало оно ничем не отличается от других: Если из него и в самом деле в урочный час полезут какие-то твари, этот час надо еще знать, дождаться его: В замке мы не нашли никаких странных предметов, никаких следов нечистой силы или черной магии:
- Но отчего же вы в таком случае:
- Государь, - проникновенно сказал Баглю. - Милейший Рейт - не из храбрецов. Ручаюсь, у него сейчас вылетели из головы все юридические тонкости, вы же видели, как его корежит:
- Ах, вот оно что: - с ухмылкой сказал Сварог. - Ну, тогда следует ковать железо, пока горячо:
- Именно это я имел в виду, государь.
- Пойдемте, - сказал Сварог. - Пока не опомнился, сукин кот, и не начал вопить о своих правах: Я постараюсь вам не мешать, милейший Баглю.
- Наоборот, ваше величество! - живо воскликнул Баглю. - Было бы просто прекрасно, если бы вы: Я не осмелюсь предложить своему государю соучаствовать в нашем треклятом ремесле, однако: Вы решили, он пришел в такое отчаяние оттого, что испугался меня? Лестно, конечно, для моей скромной персоны, но на деле, будь я здесь один, он быстренько справился бы с собою, вспомнил о своих законных правах, о том, что я, по сути, такой же глэрд, и не более того: Он вас боится, понимаете? Простите за правду, но за вами после всех ваших приключений тянется шлейф грозной загадочности. Никто ничего не знает толком. Публике известны лишь результаты ваших свершений - и народная молва, по-моему, совершенно справедливо, расцвечивает известное ей домыслами и пересудами, подозревая, что на поверхности лишь вершина, а есть еще могучие корни, пребывающие во мраке: Я и сам так думаю, извините на вольном слове, потому что давно занимаюсь этой грязной работой и хорошо представляю, сколько остается под землей. Что же тогда говорить о фантазии толпы? Одним словом, это вы его ввергаете в смертельный ужас:
- Ну что ж, - сказал Сварог. - При такой сволочи и в палачах состоять как-то не зазорно: Пойдемте.
Они вернулись в помещение, где в углу мрачно сидел брат Фергас, невозмутимый главный палач позванивал раскаленными прутьями, а прикрепленный к костылям глэрд Рейт дошел до крайней степени слабодушия, о чем недвусмысленно свидетельствовал распространившийся по подвалу запах, поневоле заставивший Сварога закрыть нос платком.
Он все же превозмог себя, подошел почти вплотную и, зловеще уставясь на пронзительно пахнущего Рейта, с расстановкой спросил:
- Вы, сдается мне, решили, что надолго обосновались в этом неуютном местечке? Глупости, Рейт. Это глэрд Баглю, человек романтической натуры, полагает, что нет на свете ничего страшнее железок, которыми забавляется вон тот хмурый дядька: Да полноте, вы еще не бывали в гостях у меня в Хелльстаде, незнакомы с тамошними милыми созданьями, которые нормальному человеку и в страшном сне не привидятся: Вот именно, глэрд. К чему мне здесь, в Глане, репутация тирана и зверя, безжалостно пытающего титулованных дворян? Я вас нынче же заберу к себе в Хелльстад, там вы быстренько поймете, что такое настоящее узилище и настоящие ужасы. И никто не станет требовать у меня отчета - ну какие в Хелльстаде, к лешему, присяжные? Я там и без них обхожусь. И косточек не найдут:
Решив, что затягивать удовольствие дальше неразумно - чего доброго, помрет с перепугу, - сделал одноглазому многозначительный жест. Тот, поняв его совершенно правильно, бесшумно приблизился и двумя мощными пальцами выдернул изо рта Рейта добротный многоразовый кляп из кожаного мешочка с пенькой.
Какое-то время глэрд осторожненько закрывал рот, медленно возвращая в нормальное состояние сведенные судорогой мышцы лица. Потом, косноязычно шевеля языком и пуская слюни, пролепетал:
- Ва: ва:
Сварог терпеливо ждал, когда родится что-то более осмысленное.
- Ва-ва-ваше влеи:
- Ну да, - сказал Сварог. - Это я, мое величество. Полновластный король здешней державы. А вы, милейший, - лукавый, злокозненный подданный, который едва не погубил невинного человека, да вдобавок, что гораздо тяжелее, связался с неведомой нечистой силой, выползающей из зеркал без всякого дозволения таможни и пограничной стражи: Что же, прикажете вас кормить пряниками и придворные звания жаловать? Плохо вы меня знаете: Обращению с публикой вроде вас я учился у моего соседа и брата Конгера Ужасного, а у него, должен вам сказать, если разоблаченного куманька нечистой силы сжигают на костре, тот считает, что ему крупно повезло, - потому что иные помирают долгонько:
- Государь! - отчаянно возопил Рейт. - Чем угодно клянусь: они к нечистой силе не имеют никакого отношения! Я - слабый человек, поддавшийся соблазну, что есть, то есть, но не настолько я не дорожу жизнью и душою, чтобы связываться с нечистым! Спросите брата Фергаса, он ведь наверняка с вами был в моем замке! Они странные, верно, только не имеют они ничего общего с нечистой силой!
Брат Фергас, вовсе не настроенный разрушать столь успешно протекавшее дознание, уперся в него тяжелым взглядом и молчал, явно не собираясь выступать в роли адвоката.
- Интересно, откуда мне знать, правду вы говорите или опять врете по своему подлому обыкновению? - спросил Сварог хмуро. - Тебя, мерзавца, спасет лишь полная откровенность. Как только начнешь врать или вилять: