- Это так утомительно, - с легкой иронией в голосе заметила Таиба.
- Я думал, тебе нужны наставления, - укоряюще произнес Релг. - Если ты пришла сюда, чтобы смеяться надо мной, можешь немедленно уйти.
- О, сядь, пожалуйста, Релг, - умоляюще попросила она. - Так мы ни к чему не придем, если ты будешь принимать близко к сердцу все, что я несу.
- Ты что, вообще не имеешь никакого представления о религии? - после непродолжительного молчания спросил он, явно заинтересовавшись.
- В катакомбах для рабов слово "религия" означало смерть Оно означало, что у тебя вырежут сердце.
- Это все извращенные обычаи гролимов. А у тебя нет своей веры?
- Рабов привозили со всего света, и они молились разным богам... вымаливая смерть.
- А что твой народ? Какому богу они поклоняются?
- Я говорила тебе, что его имя - Мара. Но мы не молимся ему - с тех пор, как он оставил нас.
- Человек не вправе обвинять богов, - строго сказал Релг. - Долг человека восхвалять бога своего и молиться ему - даже если его молитва не будет услышана.
- А каков долг бога перед человеком? - открыто спросила она. - Не может ли бог быть также равнодушен к человеку? Ты не считаешь, что бог равнодушен к человеку, если позволяет, чтобы его детей брали в рабство, подвергали пыткам и безжалостно убивали... или если он позволяет отдавать своих дочерей в награду другим рабам, когда они ублажают своих хозяев... как, например, меня?
Релгу трудно было что-либо ответить на такой болезненный вопрос.
- Я думаю, что ты вел очень спокойную жизнь, Релг, - бросила она в лицо фанатику. - Я думаю, что у тебя очень смутное представление о людских страданиях., о всем том, что люди вытворяют с себе подобными... в особенности с женщинами... очевидно, с полного согласия богов.
- Ты должна была убить себя, - мрачно произнес он.
- С какой стати?
- Чтобы избежать греха, разумеется.
- А ты невинен, да? Я не убила себя, потому что не готова была умереть. Даже в камерах для рабов жизнь может быть сладка, Релг, а смерть - горька. То, что ты называешь грехом, - только очень незначительная вещь... и не всегда неприятная.
- Грешница! - выпалил он.
- Ты придаешь очень большое значение всему этому, Релг, - продолжала она. - Жестокость - грех; отсутствие сострадания - грех. Но это? Нет, я не думаю. Я удивляюсь тебе. Может, этот твой Ал не такой уж суровый и неумолимый, каким ты себе его представляешь? Ему в самом деле нужны все эти молитвы, обряды и преклонения? Или таким образом ты пытаешься скрыться от бога? Ты считаешь, что громкая молитва и удары головой о землю не позволят заглянуть ему в твое сердце?
Релг молчал, слова застряли у него в горле.
- Если бы наши боги действительно нас любили, они наполнили бы нашу жизнь радостью, - яростно продолжала она. - Но ты ненавидишь радость по какой-то причине... вероятно, ты просто боишься её. Радость - не грех, Релг; радость это любовь, и я думаю, боги одобряют её... даже если ты не одобряешь.
- Ты безнадежно порочна!
- Может быть, - безразлично ответила она, - но по крайней мере, я воспринимаю жизнь такой, какая она есть. Я не боюсь её и не пытаюсь от неё скрыться.
- Почему ты так поступаешь? - спросил он почти трагическим голосом. Почему ты все время преследуешь меня? Почему не спускаешь с меня глаз?
- Сама не знаю, - ответила, смущаясь, Таиба. - Ты не такой уж привлекательный. С тех пор как мы оставили Рэк Ктол, я встречала десятки мужчин, которые интересовали меня гораздо больше. Сначала мне нравилось дразнить тебя, и ты боялся меня, но потом появилось что-то еще. Все это не имеет значения, конечно. Ты - это ты, а я - это я, но почему-то мне хочется быть с тобой. - Она замолчала. - Скажи мне, Релг, но только не пытайся лгать... ты и вправду хочешь, чтобы я ушла и никогда больше тебя не видела?
Последовала продолжительная и мучительная пауза. Наконец Релг простонал:
- Да простит меня Ал!
- Я уверена, что он простит, Релг, - горячо заверила она его...
Гарион двинулся дальше по коридору. То, что он раньше не понимал, стало совершенно прозрачным.
- Этим занимаешься ты, не так ли? - мысленно спросил он.
- Естественно, - прозвучал в его голове бесстрастный голос.
- Но почему эти двое?
- Так нужно, Белгарион. Я ничего не делаю ради прихоти. Нас всех вынуждают обстоятельства... даже меня. Фактически то, что происходит между Релгом и Таибой, даже отдаленно не касается тебя.
- Я считал... так сказать... - обиженно подумал Гарион.
- Ты предполагал, что я занят только тобой... что ты - центр вселенной? Конечно, это не так. Существуют не менее важные вещи, и Релг с Таибой имеют к ним самое прямое отношение. Тебе в этом может быть отведена лишь роль второстепенного персонажа.
- Они будут очень несчастны, если ты соединишь их, - сказал с упреком Гарион.
- Это не имеет никакого значения. Они должны быть вместе. Это обязательно. Ты, однако, ошибаешься. Пройдет немало времени, прежде чем они привыкнут друг к другу, зато потом они будут очень счастливы. Уменье склоняться перед необходимостью имеет свои преимущества, что ни говори.
Гарион задумался над этими словами, но потом оставил это занятие, так как вспомнил о собственных проблемах. Гарион направился к тете Пол, как всегда в тех случаях, когда не знал, как поступить. Она устроилась у камина, потягивая ароматный чай и любуясь розовыми отблесками зари, играющими на заснеженных склонах гор.
- Ты рано встал, - заметила Полгара, когда он вошел.
- Я хотел поговорить с тобой, и единственная возможность, сделать то, что я хочу, - улизнуть из комнаты раньше, чем в неё войдет мой секретарь со своими бумагами. - Он бросился в кресло и недовольно проговорил: - Ни минуты не остается на самого себя.
- Ты важная персона, дорогой.
- Эта идея принадлежала не мне. - Он задумчиво уставился в окно и неожиданно спросил: - Дедушка в полном порядке, да?
- Почему ты так решил?
- Ну... на днях, когда ты передавала Се'Недре амулет... разве он...
- В основном благодаря тебе, дорогой.
- Я ощущал что-то еще.
- Это могла быть и я. Видишь ли, дело было довольно тонкое, и даже я не уверена, причастен ли он к нему или нет.
- Должен же быть какой-то способ, чтобы мы могли знать наверняка.
- Есть только один способ, Гарион, - занять его чем-то.