- М?.. - Толтон глянул наверх. Лезвие смотрело назад. Он развернул топор и, смутившись, опустил его.
- Ты кто?
- Меня зовут Дариат.
- Напрасно теряешь время. Тебе меня не одержать.
- Я и не собираюсь. Я должен тебе кое-что сообщить.
- Да?
- Да. Личность обиталища хочет, чтобы ты выключил ячейки ноль-тау.
- Тебе-то откуда это известно?
- Мы с ним в сродственном контакте.
- Но ведь ты...
- Да, призрак. Хотя, полагаю, в данном случае уместнее назвать меня ревенантом. [Revenante (фр.) - вернувшийся из мертвых. (Примеч. пер.)]
- Кем?
- Рубра не предупреждал меня, что ты глуп.
- Я не... - возмутился было Толтон, но тут же опомнился и расхохотался.
Дариат в некотором раздражении посмотрел на поэта.
- Ну в чем дело?
- Чего только в жизни не было, но спорить с призраком о собственном IQ еще не приходилось.
Губы Дариата невольно дрогнули в улыбке.
- Так ты согласен?
- Конечно. А что, это поможет?
- Да. Эта сумасшедшая ведьма Кира держит в ноль-тау целый выводок моих знаменитых родственников. Они должны все здесь наладить.
- И тогда мы сможем выбраться отсюда... - Толтон опять глянул в окно. - А где мы сейчас находимся?
- Я даже не уверен в том, что все зависит от местоположения. Скорее, мы перешли в другое состояние, враждебное по отношению к одержимым. К несчастью, получили побочные эффекты.
- Ты разговариваешь так, словно имеешь отношение к источнику знаний, и в это мне трудно поверить.
- В какой-то степени я сам виноват в том, что случилось, - признался Дариат. - Хотя подробности мне неизвестны.
- Понимаю. Что ж, тогда - к делу, - он поднял фонарик. - Хотя... подожди. Я обещал женщине найти медицинский нанопакет. Ей он действительно необходим.
- Там, в кабинете остеопата, - указал Дариат пальцем, - есть несколько нанопакетов.
- А ты и в самом деле в родственной связи с Руброй?
- Да, хотя он и немного изменился.
- Тогда не понимаю, отчего вы позвали именно меня?
- Это его решение. Большая часть жителей, освободившихся от одержателей, сейчас ни на что не годны. Ты же видел их в парке. Так что сейчас ты лучше других.
- Черт бы все побрал!
Спустившись в вестибюль, Толтон попытался оживить процессорный блок. Его дидактическая память не содержала инструкции о принципах работы процессора. Такая инструкция ему никогда и не требовалась. Он пользовался блоком для записи и прослушивания аудио- и видеокассет, для переговоров да для простых команд медицинским нанопакетам (обычно это бывало при похмелье).
Дариат подавал Толтону советы, но и ему приходилось все время консультироваться с личностью. За двадцать минут они втроем довели маленький прибор до приемлемого уровня.
Еще пятнадцать минут диагностики (гораздо медленнее, чем раньше), и они узнали, чего можно добиться с помощью нанотехники в этой антагонистической обстановке. Новость была не из приятных. Волокна, вплетающиеся в человеческую плоть, действовали на молекулярном уровне. Можно было с успехом соединить края раны, ввести необходимые дозы лекарства, но удалить отдельные раковые клетки сейчас не представлялось возможным.
- Мы не можем больше тратить на это время, - заявила личность.
Толтон сгорбился над блоком. Дариат помахал перед его лицом рукой: единственный способ привлечь его внимание. Здесь, в парковой зоне, поэт его уже почти не слышал. Дариат подозревал, что его "голос" являлся, по всей видимости, разновидностью слабой телепатии.
- Пора, - сказал Дариат.
Толтон снова нахмурился на ужасную мешанину значков, застилавших дисплей блока.
- Они ее вылечат?
- Нет. Опухоли нельзя убрать, пока обиталище не вернется к прежнему состоянию.
- Ладно. Тогда заканчиваем.
Дариат почувствовал легкую вину, заслышав печаль в голосе Толтона. Разве не трогательно, что уличный поэт проникся таким сочувствием к судьбе женщины, с которой общался всего-то пять минут?
Они миновали полуразвалившиеся дома и вошли в окружившее их кольцо человеческого несчастья. Дариата прожигала ненависть людей, обративших па него внимание. Разъяренные чувства наносили удары по нему - существу, состоявшему ныне, пожалуй, из одной только мысли. Удары эти, каждый в отдельности, были не такими сильными, какими наградили его призраки, по кумулятивный эффект ослаблял его с каждой минутой. Дарнат догадался, что недавнее избиение не прошло для него даром: он стал гораздо слабее и ранимее.
Насмешки и улюлюканье достигли высшей точки, когда к гонению подключилось большинство. Дариат зашатался и застонал от боли.
- Что это? - удивился Толтон.
Дариат покачал головой. Сейчас ему стало по-настоящему страшно. Стоит ему споткнуться и упасть, став жертвой поднявшейся волны, и ему никогда уже больше не подняться. Неистовая толпа будет танцевать на его могиле.
- Ухожу, - простонал он. - Надо уйти.
Заткнул пальцами уши (будто это могло помочь) и, спотыкаясь, опрометью кинулся под тень деревьев.