- Нет и еще раз нет. А если вы покажете мне человека, который это сказал, я выкажу ему свое личное презрение. Я сюда прилетел, вы приехали с побережья, - он взмахнул рукой, указывая на покрытую грязью землю. - Они пришли сюда пешком и участвовали в десятках тысяч вооруженных схваток. А на своем пути освободили от одержания почти триста тысяч людей. Станете ли вы после этого говорить, что они не могут справиться? Я этого не скажу.
- Отчего же тогда они остановились?
- Оттого, что сейчас у нас начинается новая стадия кампании. Прошу прощения за то, что заранее не предупредил вас о нашем тактическом плане, но этот маневр был неизбежным. Как вы видите, мы дошли до Кеттона, в котором находится большое количество хорошо организованных и враждебных к нам одержимых, а ведь это всего лишь один из таких пунктов на Мортонридже. Армия просто развертывается. Когда мы соберем достаточно ресурсов, сержанты возьмут город. Но пока не уверюсь в том, что операция пройдет с минимумом потерь с обеих сторон, приказа к штурму не дам. Благодарю вас, - и пошел вперед.
- Генерал, Элизабет Митчелл, "Тайм Уорнер". Последний вопрос, пожалуйста, - голос ее был властным и настойчивым. Не ответить было нельзя. - Можете ли вы прокомментировать потери в долине?
Одно лишь звучание голоса сразу его насторожило: наверняка задаст вопрос, на который он предпочел бы не ответить.
- Да, могу. Такое быстрое продвижение по долине Катмос явилось тактической ошибкой, и очень серьезной. Я несу за нее полную ответственность. Хотя мы и знали, что у одержимых есть охотничье оружие, мы совсем не предполагали, что у них, к тому же, имеется и артиллерия. Мортиры, пожалуй, самый опасный вид артиллерийских орудий, причем особо эффективный в определенных ситуациях. В такой, как наша. Теперь мы знаем, на что способны одержимые, и в будущем такого не повторится. Каждый раз, когда они используют против нас новое оружие или новую тактику, мы анализируем это и делаем выводы. Теперь они мало что могут изобрести, - он опять пошел, в этот раз более решительно. Быстро передал по нейросети распоряжение пресс-атташе, и вопросов больше не выкрикивали.
- Прошу прощения, - сказал полковник Лонгхерст.
- Ничего страшного, - успокоил его Ральф.
- Вам не следует попадать в такие ситуации, - сказал раздраженно Каталь, когда они подошли к лагерю. - Это недостойно. В конце концов вы могли бы устроить настоящую пресс-конференцию и заранее запретить некоторые вопросы.
- Пропаганда, Каталь, имеет не меньшее значение, чем физическая война, - заявил Ральф. - Кроме того, вы до сих пор рассуждаете, как офицер разведки: ни с кем не говорить и ничего не сказать. Народ хочет знать, как идет кампания. И мы должны ему о ней рассказать.
- К лагерю все еще подходили конвои с различным снаряжением, рассказывал им полковник Лонгхерст. - Инженерные войска без труда устанавливали силиконовые палатки: эта часть территории была на несколько метров выше покрытого грязью дна долины. Были, однако, проблемы у логистиков, снабжавших войска.
- Грузовики добираются сюда с побережья пятнадцать часов, - сказал он. - Инженерам пришлось прокладывать дорогу. Но даже и сейчас есть участки, где путь отмечают маркеры, установленные в грязи.
- С грязью я ничего поделать не могу, - развел руками Ральф. Поверьте, мы старались. Применяли закрепляющие химические средства, пекли ее лазерами, но при таких масштабах, сами понимаете...
- В первую очередь нам необходима воздушная поддержка. Вот вы сюда прилетели.
- Это был первый полет вглубь территории, - вмешалась в разговор Янне Палмер. - На ваше летное поле сверхзвуковику не сесть. Так что грузовые самолеты приземлиться не смогут.
- Наверху полно чистой поверхности. А мы построили бы к ней дорогу.
- Возможно, я распоряжусь, - сказал Ральф. - Нам и в самом деле необходимо каким-то образом доставить сюда сержантов для предстоящего штурма города.
- Хорошо бы, - сказала полковник. - Здесь все складывается несколько иначе, чем планирует AI.
- И это одна из причин, отчего я здесь. Мне нужно своими глазами увидеть, как вы тут справляетесь.
- Сейчас более-менее. В первый день был настоящий бедлам. Хорошо бы все-таки иметь самолеты для эвакуации раненых и спасенных от одержания. Дорога до побережья им будет не на пользу.
Они подошли к овальному павильону, в котором управлялась Елена Дункан со своей командой. Огромная наемница поприветствовала Ральфа, щелкнув когтями.
- На церемонии нет времени, генерал, - сказала она. - Сейчас мы очень заняты. Идите, смотрите, что хотите, только не отвлекайте моих людей, пожалуйста. Им сейчас не до вас.
Все десять ячеек ноль-тау, размещавшиеся в центре зала, были сейчас в работе. Большие машины с подведенными к ним толстыми кабелями и мозаикой непонятных элементов выглядели здесь весьма странно. "Они словно из другого века", - подумал Ральф. В другой части зала стояли койки сержантов. Полевой госпиталь... примитивность его ужаснула генерала. Еленины наемники раздавали темным биотехническим созданиям большие пластиковые бутыли и рулоны бумажных полотенец. В воздухе стоял сильный химический запах. Ральф никак не мог понять, чем именно пахло. Он будил у него смутные воспоминания, но ни его нейросеть, ни дидактическая память не могли ему подсказать, что это такое.
Ральф подошел к первому сержанту. Он спокойно пил из полиэтиленовой бутыли питательный сироп, похожий на жидкий мед.
- Вы попали под обстрел?
- Нет, генерал, - ответил Сайнон. - Меня не было в долине Катмос, когда произошел этот инцидент. Похоже, я счастливчик. Я принял участие в шести атаках, в которых удалось захватить одержимых, и в результате меня лишь слегка ранило. Одна неприятность: пришлось пройти пешком весь этот путь от берега.
- Так что все-таки случилось?
- Обезвоживание, генерал. Избежать его, к сожалению, невозможно. Как я уже сказал, у меня были легкие ранения, в результате которых мой экзоскелет в нескольких местах слегка треснул. Сами по себе трещины не опасные. Такие, знаете, не толще волоса, но в них поселились разные споры местных грибков, - он показал на ноги.
Ральф увидел длинные, цвета свинца пятна, опоясавшие нижние конечности сержанта. Они слегка пушились, словно тонкий бархат. Когда он посмотрел на ряд коек, то заметил, что у некоторых сержантов пушок этот выглядел уже как толстый ковровый ворс.
- О Господи. А это...
- Больно? - догадался Сайнон. - О нет. Пожалуйста, не беспокойтесь, генерал. Боли я не чувствую. Присутствие грибка, конечно же, ощущаю. Он неприятно щекочет. Но главная проблема - это то, что он оказывает влияние на кровь. Если его не уничтожить, в кровь попадет много токсинов, и мои органы не смогут их отфильтровать.
- А есть способ от него избавиться?
- Как ни странно, да. Надо втирать спирт, а потом мазать йодом. Это помогает. Само собой, пребывание в этих условиях может вызвать рецидив.
- Йод, - сказал Ральф. - То-то мне показался знакомым этот запах. На Лалонде некоторые клиники его использовали, - душа у него ныла. Он вряд ли мог разыгрывать здесь роль старшего офицера, утешающего молодого солдата. Если в Сайнона заложили эденистскую программу, то ему, должно быть, было, по меньшей мере, сто пятьдесят лет, когда он умер. Старше его дедушки.
- А, Лалонд. Я там ни разу не был. Раньше я был членом экипажа космоястреба.
- Вам повезло, мне пришлось служить там многие годы.
Раздался чей-то вопль, жалобный, хватающий за сердце крик. Ральф поднял глаза и увидел, как двое наемников вынимают из ноль-тау мужчину. На нем была порванная серая одежда, почти неотличимая от складок бледной, покрытой венами плоти. Казалось, кожа сползала с него, как чулок.
- А, ч-черт, - воскликнула Елена Дункан. - Извините, генерал. Похоже, еще один анорексичный, - она поспешила на помощь коллегам. - Вколите ему быстро протеин.
Изо рта освобожденного от одержания человека вытекала на пол тонкая струйка зеленоватой жидкости, которая его почти душила.
- Пойдем, - сказал Ральф. - Мы здесь только мешаем, - и повел своих помощников из зала. Ему было стыдно, оттого что единственное, чем он мог помочь, - это бежать отсюда.
Стефани вышла на узкий балкон и уселась в шезлонг рядом с Мойо. Отсюда она могла видеть всю Хай-стрит. По улице маршировали солдаты Эклунд. В городе не было ни следа грязи, город выглядел достойно. Даже высокие деревья как на улицах, так и в центральном парке выглядели совершенно здоровыми. Листья их так и блестели.
Группу Стефани поселили в очаровательном доме псевдогеоргианского стиля. На оранжевом кирпиче стен красиво выделялись белые наличники окон. Чугунную решетку балкона обвили ветви голубой и белой глицинии. На этой улице и другие дома были не хуже. В доме, кроме них, находились двое военнослужащих. Не то чтобы домашний арест, однако их предупредили, что ходить повсюду и вмешиваться не стоит. Кохрейн возмущался.
Что делать? Скудные продуктовые запасы контролировала Эклунд со своими ультралоялистами, поэтому и законы диктовала она.
- Как же мне все здесь противно, - сказал Мойо. Он почти лежал в кресле, пил Маргариту. Четыре пустых бокала выстроились на низком столике. Таял выступивший на кромках соленый конденсат. - Все здесь ненастоящее, подделка. Ты чувствуешь атмосферу?
- Я тебя понимаю, - она смотрела в окно на мужчин и женщин, заполнивших улицу.
Войска готовились защитить город от стоявших за его стенами сержантов. Созданные воображением фортификации повесили в воздухе для всеобщего обозрения, потом, применив энергистическую силу, сделали их настоящими. На окраине, под руководством Девлина, круглосуточно работали небольшие фабрики: изготавливали оружие. Каждый человек знал, что ему делать. Всех объединяла общая цель.
- Они работоспособны, словно фашисты, - сказала она. - Все делают то, что приказано, не для себя, а для нее. Когда сержанты войдут в город, здесь будут страшные разрушения. Все это так бессмысленно.
Пошарив, он дотронулся до ее руки и крепко сжал ее.
- Это человеческая натура, дорогая. Они боятся. Единственная для них альтернатива - сражение, обреченное на неудачу. Им это не нужно. Нам это не нужно.