Князь даже обрадовался, когда дверь приоткрылась и к нему в кабинет вкрадчивой походкой втек барон Альберт - оставаться наедине с болью становилось все нестерпимей.
Князь Григорий с трудом выдавил из себя ухмылку:
- Ну, что новенького?
- Все меры предосторожности принимаются, - бодро заговорил глава тайного приказа. - Так что не извольте беспокоиться, Ваша Светлость, никто вас ни днем, ни ночью не потревожит.
- Рад слышать, - поморщился князь. - А скажи мне, что это за толпа баб собралась нынче у ворот? Они там так галдели, что даже у меня слышно было.
- А, так это соискательницы мест в гареме Его Величества Султана, расплылся в сладкой улыбочке барон. - Такие девушки...
- Погоди, какие еще девушки? - перебил князь Григорий. - Я же просил десять штук, а их там, наверно, чуть не сотня?
- Двести тридцать две, - заглянул к себе в записи Альберт. - Но мы отобрали из них двадцать восемь достойнейших, дабы уже из их числа выбрать десять самых лучших.
- И откуда их столько? - удивился князь.
- Сами набежали, едва прослышали о гареме! - радостно подхватил барон. - Извините, Ваша Светлость, если у вас ко мне нет других дел, то я побегу.
- Куда это ты так торопишься? - передернулся князь Григорий.
- Да я ж вам объяснял - второй черед состязаний. Прошедшие отборочную часть двадцать восемь девушек будут без верхней одежды исполнять белопущенские народные пляски. Не желаете ли поглядеть на них лично?
- Нет, не желаю, - отрезал князь. - Ну ладно, ступай. Или нет, погоди. Сколько, ты сказал, было соискательниц?
- Двести тридцать две, - снова глянул в записи Альберт.
- Одного не пойму, - вздохнул князь Григорий. - Ну кажется, я создал для своих подданных самолучшие условия - радоваться надо, а они готовы отправиться наложницами к султану, лишь бы подальше от Белой Пущи. Ну скажи, существует ли после этого человеческая благодарность?
- Жизнь у народа трудная, - осторожно заметил барон.
- Я уже объяснял, что это временные трудности, - на минуту забыв о боли, вдохновенно заговорил князь Григорий, - вызванные кознями наших унутренних врагов и унешних недоброжелателей. И я обещал, что наш народ будет жить плохо, но недолго. Зато завтрашний день будет наш!.. - Не договорив, князь стиснул клыки, чтобы не застонать от накатившего приступа. И, справившись с болью, продолжал: - И нашлось двести тридцать две бабы...
- Двести двадцать пять, - уточнил Альберт. - Три бабы на проверку оказались мужиками.
- Еще того лучше, - проскрипел князь. - Уже и мужики всякий стыд потеряли. Да, подраспустили вы мой народ, подраспустили. Ну ничего, завтра я самолично займусь его воспитанием... Так что же вы сделали с теми тремя лже-девками?
- Прогнали взашей, - хмыкнул барон. - А чего с ними возиться!
- Ну и дураки, - прикрыв глаза, ответил князь Григорий. - Ладно, беги, не буду тебя задерживать. - И когда Альберт выскользнул из кабинета, задумчиво повторил: - Дураки...
***
Боярин Василий, рыцарь Беовульф и поэт-оборотень Грендель медленно продвигались вдоль ручья и внимательно осматривали его ближайшие окрестности, обращая внимание на всякую мелочь, могущую навести на следы потайного хода.
- А был ли он, в природе, этот подземный ход? - спросил, наконец Беовульф.
- Ну конечно, был, - уверенно заявил Грендель. - Я сам столько раз о нем слышал!
- Если есть вход в конюшню, то должен быть и выход, - добавил Василий. Он то и дело поглядывал на солнце, которое неумолимо клонилось к закату. Но, по имеющимся сведениям, уже несколько десятилетий никто этим ходом не пользовался.
- Ну, тогда уж точно не найдем! - безнадежно прогромыхал Беовульф. Такие дела с наскоку не делаются.
- Поищем хотя бы до заката, а тогда уж придется отправляться восвояси, вздохнул Грендель.
- В таком случае у нас будет еще целый год на поиски, - оптимистично заметил Василий. - Привлечем науку, а то и колдовство... Жаль, Кузьку с собой не прихватили. С его чутьем было бы больше шансов что-нибудь найти.
- А давайте передохнем, - предложил Беовульф. - Тут полянка что надо!
- Но ненадолго, - сказал Дубов, бросая мимолетный взор на все опускающееся солнце.
- Красивое место, - окинул Грендель полянку взглядом художника. - И эта рощица вдали... Роняет роща желтый свой убор...
- Ну, начинается, - хохотнул Беовульф. - Тебе бы к нашему королю Александру, на его поэтические ристалища!
Но Грендель ничего не слышал - на него накатило вдохновение:
- О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми камнями?..
- Какими еще камнями? - вполголоса обратился Василий к Беовульфу. - Или это тоже поэтическая метафора?
- Ну, одна каменюка-то здесь есть, - Беовульф указал на булыжник посреди поляны, неподалеку от того места, где они расположились. - Очень кстати, поставим на него бутыль, чтоб не падала.
Беовульф опустил на траву мешок с остатками провизии, Василий подхватил полупустую бутыль и подошел к булыжнику - он был большой, чуть не в половину человеческого роста.
- А я хотел бы, чтобы на моей могиле стоял такой камень, - задумчиво произнес Грендель, подойдя к Василию. - И чтоб не заросла к нему тропа...
- Как вы сказали? - подскочил на месте Дубов. - Не заросла тропа?!
- А что? - удивился Грендель. - Это ж обычный поэтический образ.
- А ну тебя с твоими поэтическими образами, - проворчал Беовульф. Давайте лучше подкрепимся.
- А и правда, подкрепиться нам не помешает, - вдруг успокоился Василий. -- Непременно нужно подкрепиться, чтобы своротить этот булыжник!
- Зачем? - изумился Грендель. - Насчет могилы это ж я так, для поэзии, понимаете ли...
- Ну что вы, дорогой Грендель, - рассмеялся Василий, - я надеюсь, что этот камень в качестве могильного вам не понадобится еще долго-долго. Но под камнем скрывается подземный ход.
- Как? Почему? - чуть не в один голос воскликнули оба рыцаря.
- На отгадку меня натолкнули ваши вдохновенные строки, господин Грендель, - сказал Дубов.
- Какие - "Я видел чудное виденье"?
- Нет-нет, самые последние. Насчет памятника, к которому не зарастет народная тропа. А протоптанные тропинки имеют привычку очень долго не зарастать, даже если по ним никто не ходит. Вот, гляньте сюда.