- Все пропало, нет у нас другого выхода, придется обо всем рассказать. Не удивляйтесь, если не успею - того и гляди явится милиция и нас арестует. Так что заранее настройтесь на учебно-исправительное учреждение...
У родителей захолонуло сердце. На этот раз сын говорит искренне, никаких сомнений, вон как оба удручены. А Павлик вновь тяжело вздохнул, готовясь продолжать искреннее признание. Эхом отозвался не менее тяжкий вздох дочки. Родители вздрогнули услышав, что и Хабр на полу тоже испустил тяжелый вздох! И в самом деле, наверное, совершили нечто ужасное! Бедная мама чувствовала, как вот-вот сердце остановится в груди. Папа собрался с силами и попытался облегчить признание своим детям.
- Погодите, не надо отчаиваться заранее.
И раз уж дела зашли так далеко, мы имеем право знать обо всем. По какой причине пограничные войска притащили чурбан к нашей котельной?
- Ну вот, опять колода! - взорвался Павлик. И чего привязались к несчастной колоде, словно она тут - самая главная?
- Да просто для того, чтобы мы не смогли обратно вылезти!
- Неужели нельзя было выйти в дверь? - простонала мама, но папа жестом велел ей молчать и ровным голосом задал следующий вопрос, стараясь сохранить хладнокровие.
- Так. Для того, значит, чтобы вы не смогли обратно вылезти. Все понятно, очень хорошо. А милиция зачем явится?
- Неужели не ясно? Чтобы нас арестовать.
- За что?!
- За нелегальный переход границы.
- За не... переход границы... Ну, тогда понятны действия пограничных войск. Чтобы, значит, больше не переходили, ...А зачем вам, скажите на милость, понадобилось переходить границу?! Павлик явно израсходовал весь имеющийся лимит душевных сил и теперь молчал, тупо уставившись на отца. Сестра поняла: пора подключаться ей. Для начала попыталась свалить вину на высшие силы.
- Судьба! - вздохнула девочка. - И к тому же границу мы нарушили совсем немножко, далеко не отходили, и всего-то на каких-то пять минут, не больше. И только два раза...
- Так, всего два раза, на пять минут и далеко не отходили, - ровным голосом повторил папа. Но не выдержал и воскликнул: - Но зачем вам понадобилось вообще ее переходить?
Дочка дала исчерпывающий ответ:
- Нам лично это не было нужно, но за границей росли кусты шиповника. Такие, какие мы по всему лесу искали - маленькие, ну единичные, всего с одним побегом, а не разросшиеся. Разросшиеся не выкопаешь и не пересадишь. А на польской территории не нашлось подходящих. То есть нашелся один маленький кустик, зато за пограничной сеткой - целых два. Вот и пришлось нарушать...
- А зачем вам понадобились эти кустики?
- Для муравейника.
Папа Хабрович на какое-то время лишился голоса и способности продолжать расспросы. Ответы он получал четкие и ясные, наверняка правдивые, но очень уж неожиданными оказались мотивы действия его детей. Вроде бы продвигался шаг за шагом к пониманию, но каждый новый ответ бил его как обухом, и опять приходилось пережидать и переваривать услышанное. И отказавшись от попыток беспристрастно и самостоятельно осознать случившееся с Павликом и Яночкой, папа жалобно попросил:
- К сожалению, я самостоятельно вряд ли пойму, какая связь между муравейником и шиповником. С одной стороны - зоология, с другой - ботаника... Нет, не доходит. Так что будьте добры, поясните как-то подоходчивее...
Пришлось выполнить просьбу родителя. С большой неохотой, прерывая то и дело речь паузами и тяжкими вздохами, дочка поведала родителям печальную историю разоренного муравейника и операцию по его восстановлению. Особенно тяжело было рассказывать о собственных неприглядных действиях, повлекших гибель муравейника. Значительно легче пошло описание второй части - мер, предпринятых по возрождению и безопасности упомянутого муравейника. В глазах отца читалось понимание, он не осуждал детей за то, что они тайно решили исправить содеянное зло. И вообще кое-что он наконец начал понимать.
- Остались ямы, - задумчиво сказал отец, дослушав подробности о сооружении защитной ограды вокруг муравейника. - Я говорю о тех ямах, из которых вы выкапывали кусты шиповника. И полагаю именно этим объясняется тревога на границе и меры по усилению бдительности.
Тут мама уж не выдержала.
- И зачем же для этого отправляться аж за границу, когда полно таких кустов здесь, тысячи, миллионы?
- Где ты видела миллионы? - вскинулись дети.
- Да здесь, рядом, сразу за портом! У залива.
Столько там шиповника - уму непостижимо. Причем самые разные кусты - и единичные, и разветвленные, и маленькие, и большие. Грандиозный выбор! Наверняка можно найти и годные для пересадки.
- Так откуда нам было знать...
Мама недоумевала:
- Ведь сами же говорите - весь лес обыскали.
Если и в самом деле исходили три километра леса в одну сторону, почему не пойти и в другую? Дочка укоризненно взглянула на маму.
- И ты еще спрашиваешь? - с горечью произнесла она. - Так ведь в ту сторону вечно ходит Мизя!
Мама не нашлась, что возразить. Вот уж не ожидала, что к таким страшным результатам приведет обычная любезность по отношению к ближнему своему. И она еще не пришла в себя после перенесенного удара, как раздался стук в дверь. В ответ на папино "Войдите!" вошел поручик. При виде его Хабровичи дружно оцепенели, один Хабр дружески приветствовал власть.
- Хорошо, что я вас застал, - сказал поручик. - Боялся, вы уже на пляж ушли, ведь скоро полдень. Прошу извинить за мой неожиданный приход, но ваши дети - очень важные свидетели и мне хотелось бы с ними поговорить. Можно?
Бедная мама грудью встала на защиту своих детей.
- Пан поручик, тут не дети виноваты, а, боюсь, я сама, - отважно заявила она. И заметив удивленный взгляд поручика, пояснила: - Ну, за нелегальный переход ими границы ответственность целиком и полностью лежит на мне! Разумеется, я все понимаю и согласна понести наказание...
- Как вы сказали? - удивился поручик. - Нелегальный переход границы?
- Ну да, это наши дети оставили следы... в виде ям. Пожалуйста, не вините их за это. Я готова дать показания где угодно, все объясню... И готова понести наказание, - горячо говорила мама.
- Дорогая, возьми себя в руки, - умоляюще произнес пан Роман.
Поручик уже немного попривык к сюрпризам, которые ему преподносили шустрые детки, но вот чтобы и взрослые Хабровичи их выкидывали - это явилось для него некоторой неожиданностью. Ни он мужественно взял себя в руки и попытался понять, в чем же дело.
- Проше пани, я не совсем в курсе... Сначала ваши дети твердили о каких-то нарушениях, теперь выясняется, что и вы тоже... А вы? - обратился поручик к доселе молчавшему главе семьи.
- Нет, я не нарушал! - решительно отмежевался глава. - Во всяком случае полагаю, что не нарушал, - уже менее уверенно заявил он. - Но показания дать тоже готов!
Поручик принял решение.
- В таком случае начнем с вашего коллективного семейного преступления. Правда, я пришел к вам по другому делу, но, полагаю, оба они как-то связаны. Итак, слушаю...
Таким вот образом второй раз за утро была рассказана история разоренного муравейника и операции по его спасению, сопровождавшейся нарушением государственной границы. Причем рассказывали в основном родители, а сами нарушители только следили за тем, чтобы они чего не перепутали. Поручик внимательно слушал, не перебивал, только выражение у него на лице было какое-то... странное.
Но вот рассказ закончен. Замолчали удрученные Хабровичи, молчал и представитель власти. Долго молчал, и Яночка с Павликом потеряли всякую надежду на снисхождение.
Но вот, солидно откашлявшись, поручик заговорил, обращаясь к нарушителям:
- Так это из-за такой... такого недопустимого проступка вы не хотели мне обо всем рассказать?
- Ну да, - созналась Яночка. И грустно добавила: - Мы сначала хотели заработать какую-нибудь стоящую заслугу. И тогда нас бы не наказывали по всей строгости...