- Но зачем же они, Боже милостивый, могилы разрывали? - воскликнула она.
- Какие-то сокровища ищут, - ответил поручик. - Путаются в показаниях, пока темнят, ну да мы добьемся своего. Зато налицо факт другого преступления осквернения могил, в кодексе такое преступление классифицируется как "профанация захоронений". Возможно, и в самом деле искали драгоценности на покойниках, такие преступления во всем мире караются очень сурово.
- А как получилось, что вы со своим фотоаппаратом подоспели в нужный момент? Если то, о чем вы нам тут рассказали - правда, у вас не было полных данных...
- Ну, знаете ли... И без данных можно кое-что сопоставить. А мы в милиции тоже иногда думаем...
- И что? - недоверчиво переспросил Павлик. - Вы думали, думали и додумались, что именно этой ночью...
- Потому что вы вовсе не из Крыницы примчались, - подхватила Яночка. - Вы уже в лесу засели и выжидали, хотя еще ничего толком не знали?
- Согласись, не напрасно же засел, правда? Ну да ладно, уж признаюсь. Тогда, в порту, я многое от вас узнал, так что прояснились непонятные до сих пор некоторые аспекты расследования. А главное - вы без конца повторяли, что мне придется по вашему зову добраться за двадцать четыре минуты... Подключил к делу пока одних только пограничников, не стал поднимать шум в комендатуре милиции, пришлось бы приводить какие-то доводы, а я ими пока не располагал. А пограничники - парни знакомые, все равно в наряде, ну они по-дружески и помогли. Правда, из Крыницы я все-таки захватил фотографа. Как видите, ему работы хватило. Впрочем, для нас всех эта ночка выдалась неспокойной, зато и результаты впечатляют. Стоило потрудиться!
Павлика явно не устраивало такое краткое, а главное, сухое описание блестящей операции.
- Значит, пограничники подкрались и окружили кладбище, так ведь? - весь дрожа от волнения допытывался мальчик, дополняя скупое изложение поручика, и наверняка воочию видел все происшедшее этой ночью. - И фотограф подкрался и щелк! И еще раз! И еще! Наверняка со вспышкой? А те прибалдели в могилах! На фото видно! А потом драпать кинулись кто куда! А их и перехватили! Эх, подумать только, нас там не было!
- Я так считаю, - твердо заявил пан Роман, - главной медали достоин тот пограничник, который приволок чурбан к окну котельной!
- Да что там медали! - горячо поддержала мужа пани Кристина. - Повышения в должности достоин!
Пан Хабрович попросил разъяснений по еще одному пункту.
- Вот вы сказали, - обратился он к поручику, - что наши дети подслушивали переговоры этих... этих злоумышленников, в том числе и того, из ФРГ. Так по какому же они... эээ... переговаривались?
- По-польски! - рассмеялся поручик. - Самое смешное - именно по-польски! Все они прекрасно владеют польским. Американец не знает немецкого, а немец английского, вернее, английский немного знал, но не мог понять его американского диалекта. И в результате всем им легче всего было общаться между собой по-польски. К тому же, дополнительный камуфляж на случай, если бы кто ненароком их разговор подслушал. Не догадался бы, что это иностранцы.
- А вот наш Хабр сразу догадался! - с гордостью сообщила Яночка.
- Ага, вот еще о чем я хотел спросить, - подхватил ее отец. - Потому что этого тоже никак не могу понять. Я знаю, разумеется, что наш Хабр потрясающе умен, но все-таки сомневаюсь в том, что он знаком с Уголовным кодексом. Вот и ломаю голову, с чего это он заинтересовался кладбищем. Ведь если бы не он...
- Думаю, я догадался! - радостно вскричал поручик, опередив детей, которые хотели непременно что-то объяснить про их Хабра. - Я тоже над этим думал, и вот что мне кажется. Видите ли, я люблю собак и много имел с ними дела. Ваш пес обладает фантастическим чутьем, чрезвычайно тонким, необычным даже для охотничьей собаки. И очень привязан к своим хозяевам. Любит их, живет с ними под одной крышей и научился чувствовать их настроение, эмоции - в общем, состояние чувств. А тот американский поляк... ну тот, которого ваши дети окрестили рыжим Попрыгуном, обладает одной очень характерной и неприятной особенностью. Он жутко потеет. Потеет от всего на свете: от жары, от эмоций, от малейшего усилия. От страха и от радости. Буквально обливается потом от любой малости. Я его, конечно, не нюхал, но уверен - каждой собаке он бросается в глаза. То есть я хотел сказать - в нос. Вот и считаю, могло случиться так: он пошел с кемпинга на кладбище а ваш Хабр, когда его отпустили погулять по приезде сюда, инстинктивно двинулся по его следам. А они привели его на кладбище. И с этого все началось.
- А на кладбище встретился с Лысым, - добавила Яночка. - Помнишь, он тогда еще хотел сразу же отправиться по следу Лысого, но у нас времени не было?
Павлик, разумеется, помнил. А пан Роман не понял, почему Хабру и второй выслеженный им человек показался достойным внимания.
- А потому что ваш гениальный Хабр безошибочно почувствовал, учуял... как бы это попонятнее выразиться? Каким-то особым чувством ощутил скопление, нагромождение в одном месте напряженных человеческих эмоций. Думаю, псу было не важно, что это происходило на кладбище, оно как раз для него не играло роли. Главное, в этом месте он почуял скопление больших человеческих страстей. Вот как я это понимаю. Хотя не до конца. Почувствовать-то он почувствовал, но вот мне не приходилось слышать о том, чтобы собака по собственному почину помчалась к хозяевам извещать их об этих эмоциях.
- Вот это как раз для меня понятно, - произнес довольный пан Хабрович. Видите ли, мои дети выдрессировали Хабра - если в данном случае вообще позволительно применить это слово - именно в таком направлении. Я уже обратил внимание на тот факт, что пес по собственному почину, как вы выразились, информирует нас обо всем, что, по его представлениям, не укладывается в норму. И знаете, они так хорошо понимают друг друга - я имею в виду дочку, сына и собаку, что словно относятся к одному и тому же виду... млекопитающих.
- Хабр очеловечился, а наши дети основательно особачились, - вздохнула пани Кристина.
- Ну и ладно! - воинственно произнес Павлик. - Зато какие результаты! Или вы недовольны, пан поручик?
Поручик поспешил заверить, что, напротив, он в полном восторге.
- Я не смел и мечтать о столь блестящем раскрытии этой омерзительной аферы! - признался он. - И очень признателен вам, всем членам вашего семейства, - тут поручик с чувством особой признательности взглянул на мудрого Хабра. - Не исключено, что мне еще придется обратиться к вам за помощью или разъяснениями. А пока разрешите откланяться. И очень прошу пока никому не рассказывать об этом.
- Знаете что? - задумчиво произнесла пани Кристина, когда замолк стук каблуков представителя милиции на лестнице их дома. - Никак не могу отделаться от странного чувства... Неужели они и в самом деле раскапывали могилы только для того, чтобы облегчить работу нашей милиции?..
* * *
Солнце уже совсем низко висело над горизонтом, когда две человеческие фигурки и одна собачья забрались под куст на склоне кладбищенского холма и притаились там.
- Спятить можно! - тихонько кипятился Павлик. - Оцепили кладбище так, будто здесь сидит американский президент! Невозможно подобраться ближе!
Яночка тоже выразила свое недовольство.
- Понятия не имею, что там еще можно сторожить! - сердито прошептала она. - Говорила тебе - крутит чего-то наш поручик! Далеко не обо всем нам рассказал.
- Теперь и я убедился - действительно не обо всем.
- Надо найти лазейку в их оцеплении.
- Так Хабр же сказал - засели плотно, не проберешься сквозь их цепь.
- Зато у них нет собак. Давай-ка еще попытаемся вон через те буераки пробраться, где они вчера драпали.
Три фигурки, все на четвереньках, осторожно выбрались из-под куста и тихонько стали спускаться вниз по склону оврага.
До самого обеда дети вынуждены были отвечать на вопросы родителей. Те ни на шаг их не отпускали от себя. И только после обеда, когда мама заговорила о покупке для нее янтарного кулона и между родителями началась дискуссия по этому вопросу, дети наконец получили свободу и возможность заняться своими делами. И они не замедлили ими воспользоваться.
Кладбище притягивало к себе, очень хотелось собственными глазами увидеть, что там сейчас после того, как задержали злоумышленников. Яночка всю дорогу твердила об одном: она уверена, поручик не все им рассказал, умолчал о чем-то чрезвычайно важном, причем это важное обстоятельство так или иначе связано с кладбищем. Да и Павлик никак не мог расстаться со ставшей привычной мыслью о тайных штабных документах времен последней войны.
Вот почему, обретя свободу передвижения, дети направились прямиком на кладбище.
И вот оказывается, на кладбище им и не пробраться! Уже на опушке леса их перехватил патруль пограничников. Вежливо, но непреклонно детям было заявлено, что на кладбище их не пропустят. Дети не стали вдаваться в бесполезную дискуссию с пограничными войсками и послушно повернули обратно. Разумеется, сделали вид, что повернули. Но когда они в другом месте предприняли вылазку в лес, их опять перехватили. На сей раз наряд милиции. Он тоже проявил вежливость и непреклонность.
Больше дети не подвергались опасности перехвата. Хабр все понял и уже издали делал стойку на патрули. Однако проскользнуть между ними не представлялось возможным.
- Как с цепи сорвались! - бурчал Павлик, продираясь сквозь поросшие колючим кустарником - буераки на южном склоне холма. - Ходили на кладбище, когда хотели, а тут вдруг нельзя!
- Значит, что-то готовится, - пыхтела в ответ сестра. - Поручик!
- Что "поручик"?
- Хабр говорит - поручик здесь!
И в самом деле Хабр явно давал понять, что учуял еще одну дичь, симпатичную и приятную. Так приветливо он встречал только пана Джонатана и поручика. Поскольку дети собственными глазами видели, как пан Джонатан вышел в море, оставался только поручик. И находился где-то ниже по склону, наверное, на дороге.
Дети недолго колебались. В конце концов, надо же выяснить, что здесь происходит! И перестав соблюдать тишину и осторожность, оба с треском съехали вниз на дорогу.
- Ага, вот и вы! - без особой радости встретил их поручик, причем в его голосе прозвучало что-то похожее на покорность судьбе. - А я как раз голову ломал - где именно встречу вас? И предпринял последнюю, заранее обреченную на неудачу попытку:
- А вы не могли бы пойти на пляж или домой?