Трофей Хабра испускал жуткую и какую-то знакомую вроде бы вонь. Яночка невольно попятилась, а отважный Павлик, наоборот, шагнул вперед и нагнулся над даром Хабра.
- Голова! - заявил он, внимательно осмотрев дар. - Чтоб мне лопнуть, это рыбья голова!
- Да ты никак спятил! - не поверила сестра. - Такая громадная. Китовая, что ли?
- Говорю тебе, рыбья! Наверное, не китовая... Погоди-ка... Скорее всего, треска... Да, точно, голова огромной трески! Интерес к феномену переборол отвращение, и девочка тоже заставила себя нагнуться над находкой Хабра, стараясь при этом не дышать. Мальчик палкой перевернул добычу собаки на другую сторону. Это и в самом деле была голова гигантской трески. Причем таких чудовищных размеров, что невольно вызывала восхищение, хотя и находилась далеко не в свежем состоянии. Нет, ее просто невозможно было проигнорировать. Оставить ее валяться на пляже или бросить в воду - нет, такое не могло прийти в голову ни брату, ни сестре. Стали думать, что же с ней делать. Сразу вспомнилось нечто похожее, виденное раньше. Ассоциации появились сами собой.
- Такое висело у лесничего на стене, помнишь, на Мазурах? - поделился Павлик воспоминанием с сестрой. - Всякие такие скелеты. Вспоминаешь?
Яночка возразила:
- У лесничего на стене рога висели! Помню очень хорошо!
- И рыбья голова тоже. Ну вспомни, щучья морда, со всеми своими зубьями! Тоже большая, да куда ей до этой!
- Но там был только скелет, одни кости, а на этой вон еще сколько мяса.
- Скажешь тоже, мясо... На его щуке наверняка сначала тоже было... это самое, да лесничий с ним что-то сделал. О, вспомнил! Лесничий говорил - чтобы получить чистый скелет, рыбу надо положить на муравейник и муравьи начисто обглодают ее. Ничегошеньки не оставят! Лучше муравьев никто скелета не очистит. Так он говорил. Слова Павлика не совсем убедили Яночку.
- Муравьи... Ты хочешь сказать, муравьи едят мясо? И даже такое?!
- Такое? Вот уж не знаю... Но в принципе...Слушай, я где-то читал, что дикие племена привязывают своих врагов у муравейников и муравьи лопают этих врагов, аж за ушами трещит, и от людей тоже один скелет остается..
- А зачем им скелет?
- Не знаю, вроде бы муравьям скелет ни к чему...
- Да нет же, людям! Диким племенам!
- Откуда мне знать, может, тоже вешают на стенку? Но сама подумай: ведь в человеке прорва мяса, пока муравьишки с ним управятся, оно десять раз успеет протухнуть, а им хоть бы хны, все равно лопают. Может, даже с аппетитом...
Последнее соображение решило дело. Постановили: дотащить рыбью голову к знакомому муравейнику, пусть муравьишки питаются не отходя от дома. Вот только как дотащить? Транспортировка такой тяжести - дело непростое. К тому же муравьиный деликатес вонял отчаянно. Нагрузить этим смердящим лакомством Хабра? Ни Павлику, ни Яночке такая идея не пришлась по вкусу. Павлику потому, что Хабр ухватив голову зубами, мог в ней что-нибудь сломать. Яночке потому, что было жалко собаку - тащить такую тяжесть, к тому же вонючую. И хотя Хабр испытывал к своему трофею явную симпатию, справедливо полагая, что ничего подобного ему еще не доводилось дарить хозяйке, та решила: нести сувенир будут они с Павликом.
Нашли прочную палку, продели ее сквозь отверстия и понесли, взявшись за оба конца. Ох, похоже, обратный путь будет ничуть не легче. Лишь оказавшись в лесу, дети поняли, какую совершили ошибку, оставив сандалии в грайдоле. Сначала, по песочку, еще можно было идти безболезненно, потом же стали докучать сосновые иглы, шишки и колючие корни деревьев. А тут еще эта неимоверная тяжесть.
- Больше ни в жизнь ничего не понесу! - пыхтя ворчал Павлик. - Хоть золото попадется! Хоть брильянты! Хоть даже гранаты! Не возьму, и все тут!
Получив приказ вести к дому, Хабр воспринял его по-своему. Иногда бежал по тропинке, потом круто сворачивал в лес и вел напрямки, по бездорожью, продираясь сквозь заросли и перескакивая через ямы и упавшие стволы деревьев. Пес наверняка шел по азимуту, выбирая кратчайший путь, вот и пришлось бедным его хозяевам преодолевать всевозможные препятствия сильно пересеченной местности. Дети совсем обессилели и обрадовались, встретив на пути другой большой муравейник. Не все ли равно, где оставить угощение для муравьев? Увы, оказалось, к муравейнику не пробиться: он рос в окружении густых зарослей шиповника, сквозь которые босиком и без верхней одежды не продерешься. Пришлось тащить гигантскую голову дальше.
Во время отдыха на очередном привале Яночка печально заметила:
- И зачем мы велели ему вести нас домой?
Павлик чуть ли не с ужасом взглянул на сестру.
- А куда же?
- Конечно домой, но не сразу, а потом. Сначала кабаны и скелет. А потом можно и домой бежать.
- Ох, и в самом деле. Ведь нам же не разрешат сразу после обеда опять уйти из дому.
- Ты хочешь сказать - после ужина? - грустно поправила брата Яночка. Обед давно прошел. А хлеб мы им куда подложим?
- Ты же слышала - в чащу! Так ведь?
- В чащу-то в чащу, да в какую? Здесь сплошные чащи. Думаю, приручать кабанов надо там куда они чаще всего ходят. Значит, в тростниках!
- Правильно, в тростнике у залива. А потом отправимся к муравьям. Муравьи ближе к дому.
- Вот и хорошо. А Хабр запомнит место. И вечером мы придем посмотреть на кабанов. Затаимся, как пан Любанский советовал.
- Уж и не знаю, - вздохнул Павлик, пытаясь по солнцу определить, намного ли они опоздали к обеду. - Наверняка дома ждет нас буря. Бури, однако, не было. Родители ожидали детей на пляже. А когда, не дождавшись, пани Кристина решилась, оставив на посту мужа, вернуться домой, благовоспитанные дети уже ожидали ее там. Не очень, правда, ожидали, мыли в ванной ноги. А о том, что они только что вернулись, пани Кристина не могла знать, они же ее не просветили на этот счет, так что за опоздание к обеду мама обвинила себя. Бедняги, вернулись и ждут, ждут, умирают с голоду... За отцом на пляж послали Хабра, он и вернулся с ним, а вместе с собакой в комнату ворвалась невыносимая вонь, так что после обеда Хабра пришлось купать.
А потом появилась девочка, о которой пани Кристина предупредила детей еще утром, и пришлось ею заняться. Ведь обещали.
Новая подружка Яночке не понравилась. И не потому, что звали ее Мизей. Мизя так Мизя, человек имеет право называться как угодно, но вот с некоторыми качествами Мизи трудно было примириться. Например, она боялась Хабра, что со всей очевидностью свидетельствовало о ее безнадежной тупости. Как они с Павликом намучились, уговаривая глупую девчонку дать псу себя обнюхать! Подняв руки вверх и неизвестно для чего встав на цыпочки, Мизя выкрикивала тоненьким отчаянным голоском:
- Ой-ой-ой! Он меня нюхает! Он съест меня! Ой-ой-ой! Уберите его!
Не выдержав, Павлик тихонько буркнул что-то, чего, он знал, нельзя говорить, и с отвращением повернулся к девчонке задом.
Яночка сохраняла каменное спокойствие.
- Не съест он тебя! - холодно произнесла она. - Хабр только что поел.
Мизя не унималась.
- Ой-ой-ой! Он меня нюхает! Ой-ой!
Павлик не выдержал.
- А чего бы ты хотела от пса? Чтобы тебе пуговицы пришивал? Псу положено нюхать!
- Он на меня смотрит! - верещала Мизя. - Ой-ой! Он такой большой!
Тут и Яночка не выдержала. С Мизей все ясно. Возиться с ней - тяжкая обуза. И она наверняка очень осложнит осуществление их далекоидущих планов.
- Хабр, оставь ее, - устало приказала она собаке. - Теперь ты ее знаешь, это Мизя. Павлик, нет ли тут где поблизости кошек? Уж кошек-то она, наверное, не боится.
Но, оказывается, кошек Мизя тоже боялась. Толстые откормленные коты сидели за сараем и не сводили алчных глаз с бочки, в которой коптились угри. И вообще кошек тут было множество, а поскольку приближался вечер, они были оживлены и склонны порезвиться. Что с того? Каждый прыжок разыгравшегося котенка вызывал у Мизи крик ужаса и заставлял ее обращаться в паническое бегство.
Укладываясь спать, Павлик недовольно ворчал:
- Нужна нам эта Мизя, как рыбке зонтик. Если заставят с ней цацкаться прощай все наши задумки. Смотри, какая темная ночь!
- Через два часа луна взойдет, - ответила сестра, - Я в календаре проверяла. Если проснемся - можем отправиться в засаду на кабанов. А нет - так завтра. Я от этой Мизи так устала! Больше, чем от нашей экскурсии к границе.