Поэтому придется немного поупражняться в футурологии. Впрочем, это необходимо еще и потому, что мы хотим представить себе партнера по Контакту. Сейчас, как известно, мы находимся в фазе более или менее быстрого роста чего угодно — народонаселения и числа научных публикаций, энергопотребления и добычи полезных ископаемых. Ясно, что всеобщий рост возможен лишь в среде с неограниченными запасами и масштабами. На нашей конечной планете этот рост должен резко замедлиться или вообще прекратиться к началу очередного тысячелетия. Исчерпание ряда важнейших ресурсов на фоне колоссального перенаселения планеты заведомо не допускает в такое не слишком отдаленное будущее технологическую цивилизацию известного нам образца. Значит ли это, что срок жизни технологической цивилизации, быстро развивающейся за счет безудержной эксплуатации приповерхностных слоев планеты, ограничен несколькими столетиями (3–5?), после чего неизбежен застой, переход к примитивным формам хозяйства — в общем, горький плач над истощенными недрами матушки Земли?
Сразу же стоит подчеркнуть, что такой срок жизни технологической цивилизации нашего типа представляется вполне реалистическим. Другой вопрос: что ее сменит?
История жизни на Земле — в какой-то степени цепочка экологических катастроф. Некогда вулканизм испортил первичную атмосферу, и это стимулировало резкое усложнение органики. Насыщенный биобульон породил первые примитивные организмы — прокариоты. Они в свою очередь и вызвали, пожалуй, крупнейший в истории Земли экологический кризис, начисто ликвидировав за какой-то миллиард лет условия для химического зарождения жизни. Видимо, прокариоты здорово поработали в плане ликвидации первичного биобульона, и их дальнейшее безудержное развитие наверняка стало тормозиться недостатком питательной среды. Кроме того, они постепенно отравили атмосферу кислородом, сильнейшим окислителем, если угодно, ядом для не защищенных особым образом организмов. Но в деятельности прокариотов была и положительная сторона. Творение третичной атмосферы создало условия для появления более крупных и сложных клеток, способных к окислительному метаболизму. Эукариоты положили начало клеточной специализации, а потом и многоклеточным сложнофункционирующим организмам, способным жить исключительно в «отравленных» условиях.
Экологический кризис, детали которого еще не совсем ясны, пресек в конце мелового периода повсеместное царствие гигантских пресмыкающихся.
Несколько десятков тысячелетий назад появился наш вид — Homo sapiens. Его великолепная изобретательность в охотничьем промысле постепенно привела к сильному нарушению равновесия. Человек успешно подорвал собственную питательную базу, выбив на огромных территориях крупных животных. Расселение племен по всей поверхности суши, то есть простая экспансия, отодвинуло сроки катастрофы на сколько-то тысяч лет, но не устранило ее причин. В древнейших очагах заселения плотность разумных существ резко возрастала, а кормиться было нечем.
Около 10 тысяч лет назад в некоторых перенаселенных областях люди нашли неплохой выход из положения. Они стали сжигать леса и портить землю, выращивая злаки и, как теперь принято говорить, отрицательно влияя на экологический баланс. Истощение земель монокультурами, а позже и разведением скота привело ко многим неприятностям. Наглядные тому примеры пустыня Сахара, некогда плодороднейшая область Африки, съеденные козами окрестности Средиземноморья…
Но существовал выход и из этой кризисной ситуации. В некоторых районах планеты были найдены приемы культивации, прежде всего — полив, многополье и элементарная селекция. Это требовало организованных усилий большого числа людей и вызвало к жизни особую форму социальных организмов — ранние цивилизации.
Как видно, экологические кризисы, связанные с экстенсивной охотой, а потом и с экстенсивным земледелением, привели не только к отрицательным последствиям. Земледельческие государства — цивилизации, высокоразвитые социальные структуры — важнейший результат этих кризисов. Письменностью, умением философствовать и многим другим мы обязаны этому результату.
Социальные структуры отмеченного типа — будем называть их цивилизациями класса А — тоже не справлялись со всеми проблемами и содержали в себе довольно определенные зародыши будущих кризисов. Однако понимать их как кризисы экологические можно лишь в том случае, если включать в понятие окружающей среды и социальные факторы, в частности, взаимодействие с другими аналогичными цивилизациями и внутренние напряжения.
Цивилизации класса А неплохо владели интенсивными методами сельскохозяйственных работ, но в отношении техники вели себя в основном сугубо экстенсивно. Во многом из-за этого быстро вспухающие гигантские империи Древнего Востока и античности неизменно приходили в упадок. Скажем, для поддержания внутреннего и внешнего равновесия в Древнем Египте эпохи Среднего царства явно требовался более высокий энергетический и транспортный потенциал. Кое-что в этом направлении действительно делалось, например, был изобретен колесный экипаж, но в целом технический уровень государства не соответствовал его масштабам. Не было, в частности, методов преобразования энергии из одной формы в другую, и мероприятия, требующие больших энергозатрат, проводились главным образом за счет совокупных мускульных усилий огромных коллективов рабов. «Машину» такого рода далеко не всегда удавалось удержать в повиновении. В столкновениях с внешним врагом, где результат во многом был предопределен численностью армий, имеющих примерно равное и примитивное вооружение, тоже нередко приходилось терпеть катастрофические поражения.
Поэтому уровень культуры цивилизации класса А, не претворенный в соответствующий уровень техники, не гарантировал ее устойчивости. Так пала под ударами варваров Римская империя, так Китай попал некогда под власть монгольских завоевателей.
Средний срок жизни цивилизаций А довольно велик, его можно оценить, скажем, в 1000 лет. К счастью, земная история не ограничилась калейдоскопом таких цивилизаций.
Во второй половине текущего тысячелетия в Европе сложились условия для интенсивного ведения технической политики, и где-то в 17-18-х веках ряд ее государств стал входить в иную фазу — технологических цивилизаций. Датировка эпох — непростое дело. Можно обозначить границу технологической эпохи изобретением самодвижущегося челнока ткацкого станка (Джон Кей, 1733 г.) или патентом Томаса Севери (1698 г.) на универсальную силовую установку, включающую паровой насос, наконец, паровым двигателем Джеймса Ватта (1765 г.), короче говоря, рубежом так называемой промышленной революции. Можно отступить чуть-чуть назад ко времени формирования науки. Но суть не в точной дате. В течение 19 века ряд европейских стран, а вслед за ними и некоторые государства других континентов преодолели основные барьеры древности — транспортный, энергетический и технологический, и их уже можно отнести к следующему классу: цивилизаций В. Интенсивная техника позволила выскочить из опасного социально-экологического тупика.
На рубеже 20 века для цивилизаций класса В создалось опять-таки затруднительное положение, требующее рывка в техносфере. Этот рывок был сделан за счет перехода к интенсивному развитию науки. В техносферу хлынули открытия, которые принципиально нельзя было уловить в тысячах теоретически не оформленных опытов. Можно создать паровой двигатель задолго до построения термодинамики, но немыслимо изобрести лазер, не имея представления об атомной физике, или ядерный реактор — без изучения теории ядра.
Резкая интенсификация науки и темпов развития всей техносферы позволила решить многие проблемы, но и породила очередной экологический кризис, выход из которого, видимо, потребует появления новых цивилизаций класса С. С этой точки зрения срок жизни цивилизаций В вряд ли можно оценить выше, чем в 3–4 столетия. На что же можно надеяться в обход мрачных картин всеобщего упадка и разрушения культуры?
Надвигающийся экологический кризис имеет ряд особенностей, есть нечто выделяющее его из ряда предыдущих кризисов, устроенных человеком.
Главное, пожалуй, его глобальность. Охотничье племя могло разрушить баланс своего ареала, слишком успешно охотясь, и потом вымереть или перейти на сбор злаков. Но при этом практически не затрагивались соседние племена. Вырубка лесов первыми земледельцами, конечно же, затрагивала большие области. Но вот распыление по поверхности планеты полутора миллионов тонн ДДТ (во имя борьбы с вредителями, уничтожающими огромный процент урожая) привел к тому, что все земляне заражены этим пестицидом в несколько раз выше допустимой нормы. Выброс 195 ядовитых химических соединений в результате работы автомобильного транспорта отравляет атмосферу всей планеты. Например, концентрация свинца (антидетонатор в автомобильном топливе) в скелете современного человека чуть ли не в 100 раз превышает ту, которая характерна для древних охотников. Между тем свинцовое отравление вызывает тяжелые формы психической деградации. Выброс углекислого газа (с 2-процентным ежегодным приростом!) в связи со сжиганием огромного количества органического топлива грозит превратить Землю в превосходный парник. Пропуская солнечный свет, накопившийся в атмосфере, CO2 может не выпустить тепловое излучение Земли, и температура ее поверхности повысится, что в свою очередь приведет к таянию полярных льдов и грандиозному наводнению. Заметную лепту в порчу биосферы вносят авиация и космонавтика наряду с распылением тысяч тонн сверхактивной «химической пакости», непрерывно прожигается озоновый слой атмосферы, единственная защита от действия ультрафиолетового солнечного излучения. Недавно обнаруженная гигантская дыра в озоновом слое над южным полушарием — воистину грозное «знамение небесное». Проблема проблем — радиация, в особенности последствия испытаний ядерного оружия, неисправностей реакторной защиты и неаккуратного захоронения отходов. Последствием четвертьвековых ядерных испытаний на поверхности и в атмосфере стало примерно 8-кратное увеличение радиационного фона. Но еще опасней прямые локальные явления — выпадение радиоактивных осадков над далекими от места взрыва областями, в результате чего уровень радиации подскакивает в несколько раз (или — упаси Господи! — в несколько тысяч раз) и может вести к болезням типа лейкемии и вообще к непредсказуемым мутагенным последствиям. Взрыв на 4-м блоке Чернобыльской атомной станции — крупнейшая техническая катастрофа в человеческой истории — стал образом глобального техногенного самоубийства.
Количество вредных факторов влияния на биосферу значительно больше, чем здесь перечислено, и важно, что многие из них действуют не локально, а в масштабах всей планеты. Большинство этих факторов практически нельзя свести к нулю, не затормозив производство.
Разумеется, интенсивное развитие производства ведет к быстрому использованию природных ресурсов. К началу 21-го века некоторые из них будут практически исчерпаны.
Продолжается демографический взрыв. Успешно преодолев рубеж 5 млрд., человечество ринулось на покорение следующей вершины — 6 млрд., которая может быть достигнута уже в 90-х годах. А удвоение современного населения произойдет, видимо, в первой трети 21-го века.
На фоне всех этих опасных тенденций совсем кошмарно выглядит скромная величина 250 тысяч долларов — примерно столько средств ежесекундно уходит в мире на вооружение. Средства массового уничтожения, использование которых, вероятней всего, привело бы к исчезновению всех высших форм жизни на Земле, — опаснейшее последствие деятельности цивилизаций класса В. Чтобы отправиться на тот свет, человеку достаточно небольшой пули, даже не обязательно со смещенным центром тяжести. Современная технологическая цивилизация услужливо предоставляет каждому, включая грудных младенцев, нечто поэффектней, скажем, бомбу, начиненную несколькими тоннами тринитротолуола, или щепотку порошка, которой можно отравить большой город, а не то и полгосударства…
Что же можно сказать о цивилизации класса С, способной справиться с такими нестандартными проблемами?
Мы видели, что в истории Земли изменение окружающей среды само по себе не является вредным или полезным. Экологическая (и даже социально-экологическая) нестабильность служит важнейшей предпосылкой развития. Во всяком случае, я не отношусь к числу тех, кто с той или иной долей серьезности утверждает, что истинный «золотой век» человечество упустило, покинув уютную экологическую нишу первобытных охотников. Существование в эволюционном тупике — не жизнь по человеческим меркам. Другой вопрос — темп, в котором мы воздействуем на окружающую среду. Он, разумеется, должен быть не слишком высоким, чтобы люди успевали адаптироваться, но и не слишком низким, чтобы не произошло полного торможения.
Цивилизацию класса С, которая способна спланировать и осуществить оптимальный темп собственного развития во взаимодействии с окружающей средой, можно назвать автоэволюционной. Смысл названия в том, что на данном уровне должно вестись интенсивное регулирование эволюционного процесса в масштабах всей планеты, тогда как на предыдущих уровнях А и В цивилизации занимаются этим делом лишь экстенсивно.
Суть дела не просто в реализации программы полностью сбалансированной экологии. Я не уверен, что решения, обладающие абсолютной стабильностью, существуют вообще. В резко нелинейной экологической системе, вероятно, всегда есть типы малых возмущений, которые со временем нарастают и даже ведут к ее разрушению. Дело в том, чтобы, не допуская преждевременного взрыва, вовремя перейти в состояние с иными базисными элементами. Возможно, мы действительно подошли к границе радикального изменения окружающей среды и вынуждены будем приступить к какой-то трансформации себя как вида и соответственно учиться преобразовывать социальные организмы в самых разных масштабах.
Хотя производство с мощной фильтрацией и замкнутыми циклами может заметно снизить темпы отравления воздуха, перестройка атмосферы вряд ли полностью прекратится. В какой-то степени и нам придется к ней приспосабливаться, используя биологические средства. Вряд ли осуществима идиллия, где человек, наслаждающийся интеллектуальным и материальным изобилием, сумеет еще и разгуливать среди девственных райских кущ с тем же составом воздушного бассейна, который был в библейские времена.
На первом этапе перехода в класс С нашей цивилизации, бесспорно, придется прибегнуть к некоторым самоограничениям, очиститься от слишком опасных наследственных болезней. Можно без особых потерь отказаться от производства уймы бессмысленных вещей и даже от всей системы сверхизбыточного потребления, всемерно усиливая интеллектуальное развитие. Роскошь не сводится к десятку личных автомобилей или излишку жилплощади. В социальном плане гораздо опасней иные формы роскоши — государственные границы, миллионные армии, многомиллиардные военные бюджеты, яростные схватки по поводу национального величия и символов веры.
Преодолев хотя бы в необходимой степени эти барьеры, можно ставить серьезнейшие биотехнические задачи. Никто не уверен в том, что наш вид действительно вершина эволюции. Изменившиеся экологические условия могут потребовать формирования более разумного вида с более высокой адаптивностью в быстропеременных условиях, улучшенным метаболизмом, дополнительными органами чувств и т. п. При этом вполне вероятно использование идей симбиоза биологических и искусственных микроэлектронных элементов. Разумеется, появление нового вида (или видов?) должно привести и к неизвестным пока типам социальных организмов.
В сущности, здесь мы сталкиваемся с практическим пределом сколь-нибудь обоснованной экстраполяции. Вряд ли мы можем смоделировать интересы и цели системы, которая поэлементно и в целом значительно сложнее нас, то есть находится на более высоком эволюционном витке. Не исключено, что сотворение лучшего искусственного вида на биологическом (биокибернетическом?) и социальном уровне и есть высшая цель Homo sapiens. Заведомо не очевидно, какую роль он сам стал бы играть в цивилизациях класса С, но вовсе не обязательно, чтобы в духе «Франкенштейна» Homo «supersariens» непременно разделался со своим создателем. Скорее всего, создатели преобразуются сами. Появление нового варианта цивилизации — вопрос ближайших одного-двух столетий. Некоторые моменты этой точки зрения мы обсудим в последней главе книги.
Ограничив себя в предсказаниях, мы, в общем, не можем дать оценку срока жизни развитой цивилизации. Опыт истории учит, что экологические кризисы с участием человека или без него в основном преодолимы. Уроки истории — не слишком надежный аргумент, но непреодолимость очередного кризиса свидетельствовала бы о крайней неизобретательности природы. Мы предположили, что за ускользание от кризиса будет заплачена предельно большая цена — наш вид и созданные им типы цивилизации породят нечто принципиально новое и сами уйдут на второй план. Но думается, что самоистребление или сознательное отступление на нижние этажи культуры и производства менее вероятны и ничем не привлекательны. Срок жизни цивилизации класса С, способных к самоперестройке, нельзя ограничить чем-то, кроме космологических факторов. Любой социально-экологический кризис в принципе сможет пресечь их существование, причем вряд ли такие кризисы будут встречаться на их пути реже, чем на нашем. Но опять-таки вспомним об опыте истории и т. п…
Проблема Контакта может стать для цивилизаций класса С чем-то гораздо более важным — единственным объединяющим началом, источником ощущения собственной целостности. И пусть они окажутся удачливей нас в решении этой проблемы.
Классификация, введенная в предыдущем разделе, не является, скорее всего, универсальной. Она построена по признаку преодоления экологических кризисов за счет перехода от экстенсивной к интенсивной стратегии в области добычи пищи, в техносфере и, наконец, в биосфере в целом. Такой подход представляется удобным для ограниченного прогнозирования. Ясно, что естественный предел любых футурологических концепций лежит не далее ближайшей смены уровня системной сложности человека и социальных организмов. Более далекий прогноз отнюдь не исключен, но уровень его достоверности, разумеется, резко падает. Цивилизации класса С могут отыскать и недоступные нашему воображению пути в будущее.
Возможны и иные по-своему удобные приемы классификации. Например, уровень цивилизации как космического фактора можно оценивать по размеру области уверенно освоенного пространства. Начальный уровень выберем в масштабе планеты, следующая характерная единица — расстояние до центрального светила, потом — размер планетной системы, среднее межзвездное расстояние, расстояние до центра Галактики и т. д. Таким методом допустимо оценивать цивилизацию по способности к транспортному или сигнальному Контакту. Схема отражает определенную гипотезу об эволюции транспортных и сигнальных средств. Скажем, заведомо ясно, что цивилизация, осуществляющая полеты в масштабах всей Галактики, — великий долгожитель.
Другой параметр, которым можно характеризовать цивилизацию, энерговооруженность. На этой основе простую и часто обсуждаемую схему предложил советский астрофизик Н. С. Кардашев. Цивилизации, освоившие энергопроизводство планетарного масштаба, он отнес к I типу, в масштабе звезды — ко II, а галактики — к III типу.
Эта схема приятна уже в том отношении, что земная цивилизация стоит на пороге включения в нее. Реальная суммарная мощность энергетики составляет сейчас около 1013 Вт, что всего на 4 порядка ниже мощности, перехватываемой Землей от Солнца (~ 2.1017 Вт), и лишь на порядок отстает от средней мощности, выделенной за счет внутренних источников нашей планеты (~1,7.1014 Вт). Отсюда, кстати, неплохо усматривается общая оценка надвигающегося экологического кризиса. 100-кратное увеличение мощности энергетических установок привело бы к увеличению потока до 10 Вт/м2 и перегреву атмосферы на несколько градусов. Скорее всего, уже 10-кратное увеличение мощности является пределом, когда нужно решать проблему отвода излишнего тепла в космическое пространство. Ясно также, что при сохранении нынешнего уровня производства энергии на душу населения (около 2000 Вт/чел.) — энергии, практически целиком рассеиваемой в приповерхностном слое планеты, — рост населения имеет довольно ясный предел 40–50 млрд. человек.
Итак, по схеме Кардашева земная цивилизация близка к I типу. Видимо, только цивилизации II типа, умеющие «зажигать звезды», то есть производить мощности порядка 1025–1027 Вт могут рассчитывать на уверенный Контакт в масштабах Галактики — их деятельность, казалось бы, непременно будет замечена чьими-то астрономами. Сооружение объекта с такой колоссальной энергоемкостью по простым оценкам требует впечатляющих сроков в миллионы лет. Так что гипотеза о переходе цивилизации во II тип содержит в себе предположение о ее завидном долгожительстве.
III тип цивилизаций, владеющих мощностями уровня 1036–1037 Вт и способных в силу этого осуществлять межгалактический Контакт, должен в свою очередь иметь какие-то космологические сроки жизни в несколько миллиардов лет.
Наряду с транспортной и энергетической классификацией можно использовать и технологическую, скажем, по максимальному размеру создаваемых конструкций или еще удобней — по безразмерному отношению максимальных и минимальных размеров искусственных объектов. Это отношение на уровне первобытных людей заключалось в узком интервале 10-100. Цивилизации древности довели его до 104–105, сейчас оно, видимо, доходит до 1010. Можно полагать, что будущий прогресс в миниатюризации и в монтаже гигантских космических конструкций в условиях невесомости даст числа типа 1012 и большие.
Самое важное — уметь использовать все методы оценки совместно. Прогресс в энергетике, транспорте и технологии взаимосвязан. Нельзя, например, рассчитывать на создание искусственной звезды, не имея мощных космических кораблей и не владея приемами монтажа миллионов сверхпрочных блоков.
Однако прогноз по параметрам типа размеров системы или ее мощности содержит и немало скользких мест. Мы всегда рискуем проскочить мимо качественно новых ситуаций — в первую очередь потому, что не можем предсказать новые конкретные открытия, влияющие на дальнейшее решение проблемы. Некоторые опасности такого рода мы обсудим в следующей главе.
Как видно, все предыдущие оценки числа возможных партнеров по Контакту страдают огромной неопределенностью. В какой же степени они важны и что зависит от среднего числа предполагаемых цивилизаций?
Ответ прост: мы хотим понять будущую стратегию поиска.
Число цивилизаций, отнесенное к объему Галактики, дает их среднюю концентрацию, а по ней можно оценить и среднее расстояние между ними.
Результаты приведены в таблице:
Предполагаемое число цивилизаций 10 103 106 109
Среднее расстояние в парсеках 3000 640 64 6,4
и в световых годах 9,7.103 2.103 200 20
Выводы предыдущих разделов близки к первой колонке Таблицы — скорее всего геоподобных цивилизаций порядка 10 и радиус их поиска порядка масштабов всей Галактики.
Оценка в 1 миллион цивилизаций, конечно, сокращает радиус поиска, но я не уверен, что реальная дистанция действительно уменьшается раз в 50, а мощности сигналов соответственно в 2500 раз.