- Я был разбит, но это проходит. Это длилось долго, буря страшной силы, а потом - ничего. Потом что-то невнятное. А теперь здесь ты, детка. Я слышал, ты звала меня.
- Да, я... звала.
Голос Годфри, исходивший из machina rei militaris сказал:
- Я слышал твой плач.
Она проснулась в слезах позапрошлой ночью; плакала беззвучно, так что не потревожила ни Рикарда, ни пажей. Проснулась, и выбросила из головы: во время кампаний с каждым бывает.
Аш споткнулась, уронила руки, открыв лицо, увидела на мгновение яркое утро, выходящих из собора стражников герцогского эскорта, большую закрытую карету герцогини; и снова ушла в слух.
- Они еще здесь? - настаивала Аш. - Дикие Машины? Годфри, они еще здесь?
- Я ничего не слышу. Но я не слышал и их ухода, детка. Я не слышал их смерти. Молчание, но не пустота.
- Мы бы ведь знали, если б они умерли? Или... были повреждены?
Аш вдруг очнулась, открыла лицо. Глаза заслезились от белизны дворцовых стен. Ансельм с Анжелотти все еще поддерживали ее под руки. Аш спотыкалась на ходу. Следом шли пажи, ведя в поводу коней. Ясное небо принесло с собой холод.
"Нет. Откуда я знаю? Откуда мне знать? Зараза, это было бы слишком просто..."
- Я слышу только их молчание.
Толпа расходилась с похорон, растекалась по улицам. Аш не замечала ни прохожих, ни суеверного перешептывания своих стрелков, глядевших, как их командир беседует с голосами - только не с теми, отметила Аш, о которых они привыкли думать. Святой Годфри, надо же! Она не замечала ничего, отдавая все силы поддержанию зыбкой связи. Ансельм с Анжелотти почти на руках внесли ее во дворец.
- Они таки попытались совершить свое чудо. Я почувствовала, когда умер герцог. Они пытались зацепить Фарис. Меня они и не трогали, и все равно я почувствовала! - смутно ощутив под ногами ступени, она начала механически переставлять ноги. - И я слышала их... гнев... когда охота закончилась. Если они не повреждены, не уничтожены - проклятье, насколько я понимаю, они только и ждут смерти герцогини!
- Герцогини?
В голосе прозвучало очень человеческое изумление: Годфри оживал.
- Маргарита Йоркская теперь герцогиня?
- Эта-то? Нет. Черт подери, она даже не удосужилась явиться на похороны собственного мужа!
Аш сама почувствовала, сколько яда в ее голосе. О наголенники стукнула пододвинутая табуретка. Она села, не задумываясь, что делает.
- Я-то надеялась, что она объявится. В сопровождении десятка тысяч солдат, которые могли бы, от нечего делать, избавить нас от осады! Нет, вдовушка Маргарита все еще торчит где-то на севере. Герцогиня теперь Флориан.
- Флориан!
Словно совсем рядом прозвучал знакомый раздраженный смешок.
- Годфри, ты после окончания охоты хоть раз слышал Фарис?.. Она не больна? В своем уме?
- Жива, и осталась такой же, как прежде, - тень прежней насмешливости, словно Годфри Максимилиан постепенно забывает, что значит смеяться. - Она не станет больше говорить с каменным големом.
- А с Дикими Машинами она не пыталась говорить?
- Нет. Все Великие Дьяволы молчат... я был поражен, оглушен, нем... Долго ли?
Аш заметила, что сидит в палатах, с высокими потолками и увешанными гобеленами стенами, бургундцы громко спорят, а женщина, похожая на Флориан, кажется, сдерживает их. Она ответила:
- Двое суток? Может, часом или двумя меньше.
- Не знаю, что может означать их молчание.
Голос смолк внезапно, словно обессилев. Но Аш все еще ощущала присутствие святого Годфри в священных глубинах души.
- Если бы заставить их услышать меня... Дикие Машины... нет, дерьмо, прежде надо все обдумать!
Она моргнула мокрыми глазами, взглянула в окно. Судя по открывшемуся виду, они находились в башне Филипа Доброго, а бурная ссора бургундских придворных с военными заполняла комнату шумом голосов.
Утро в том же здании, если не в той же комнате, где она в последний раз видела Карла Бургундского. Здесь, в нижнем этаже, в конце зала виднелся такой же высокий сводчатый камин, и в нем яростно пылал огонь, разгоняя утренний холод. Те же светлые плитки пола и беленые стены под коврами. Но на том месте, где в верхней комнате стояла кровать, на возвышении установлен дубовый трон.
Она вдруг сжалась от боли, которой не ощущала всю эту долгую ночь, занятую молитвами.
"Дерьмо, вот и еще один покойник! Проклятый Карфаген!"
Гнев прояснил мысли, вывел из холодной пустоты, царившей в мозгу. "Не дело так отвлекаться!" Тепло огня добралось до тела, Аш снова почувствовала на себе шелковый камзол и шерстяные рейтузы, просохшие за ночь, увидела густые потеки ржавчины на блестящих латах, и только теперь поняла, как затекло и болит все тело.
- Ты в порядке? - спросил Роберт Ансельм, склоняясь над ней.
- Все та же песня. Жить буду. Где Флориан? - она ухватилась за его стальной локоть и подтянулась, поднимаясь на ноги. Комната покачнулась. Дерьмо!
- Поесть, - Ансельм вышел.
Яркий, блестящий холодный свет слепил усталые глаза. Аш выглянула из окна башни Филипа Доброго. За силуэтом башни, занятой отрядом Льва рассвет осветил по оси увязшие в грязи фургоны с железными стенами, прикрывавшие метатели греческого огня, нацеленные на северо-западные ворота.
- Поешь вот. - рука Ансельма втиснула ей в ладонь черствую горбушку. От запаха черного хлеба рот мгновенно наполнился слюной, и в животе забурчало. Она вонзила зубы в корку и промямлила с набитым ртом:
- Спасибо.
- Самой-то ни хрена не догадаться! - он ухмыльнулся. - Слыхала, что за базар! Погоди, сейчас я с ними разберусь.
Он отошел, направляясь к шумной кучке придворных. Резкий женский голос заставил Аш обернуться:
- Сначала petit conseil*. [Малый совет.] Мессиры Ла Марш и Тернан, епископ Жан, капитан Аш. Остальные потом. Всем остальным выйти!
Флориан точь-в-точь таким тоном отчитывала какого-нибудь дьяка, запоздавшего подать бинты и кишки для швов. Высокая женщина в черном платье, держась очень прямо, прошла через комнату от длинного стола. Перед ней расступались, склоняя головы.
Одинокий мужской голос тявкнул:
- Протестую!
Аш, узнав вице-мэра Ричарда Фолло, подумала: "Он по-своему прав, должен присутствовать представитель купечества, - а потом: неплохая "герцогиня" вышла из Флориан!"