зовут. - И снова опустил голову на руки.
Я помог Мишке подняться и усадил его на стул.
- Нет, скажите, почему вы нам не даете жить? - спрашивал он почти доброжелательно, глядя на меня злобными узкими глазами. - Я же человек! У меня хата есть, я же шесть
дней как вернулся... Дайте мне упасть на свою постель и подумать о том, что я человек!
Во дворе показалась Люся с метлой и совком, медленно кружила по двору, обходила
свои владения. То веревочку какую поднимет и в карман спрячет, то пустую пачку из-под
сигарет подберет и заглянет внутрь - не завалялась ли штучка? Кружила по двору, как
шаман в ритуальном танце. Сейчас будет костер жечь у забора.
- Или вы меня сажайте, или я домой пойду, - проговорил за моей спиной Мишка-
Монгол.
Ядгар поднял голову и открыл глаза.
- Ну что, Саша, - спросил он, потирая мятое бледное лицо, - куда этого?
Я отвернулся к окну и промолчал.
- Аршалуйсяна с Геной спрошу, - вздохнул Ядгар и вышел из комнаты.
«А у меня дежурство кончилось, - мысленно ответил я всем. - Дайте мне упасть на свою
постель, и подумать о том, что я человек...»
* * *
Домой невозможно было дозвониться. Значит, Маргарита опять висела на телефоне, играла «в милицию». Иногда я наблюдал за ней исподтишка. Маргарита, начиненная
моими следовательскими историями, взволнованно кричала в трубку с бабкиной
интонацией:
- Товарищ Киселев? Василий Степанович?! Ну, как ваши дела, родненький?
Василий Степанович был нашим соседом в старом доме. Баба время от времени
позванивала ему и его прикованной к инвалидному креслу супруге.
- Как вы поживаете, голубчик?! - кричала Маргарита, тыча пальцем в номерной диск. -
Что?! Что-о?! - Следовала трагическая пауза, полная ужаса постижения страшной новости, и дальше уже действие разворачивалось с уклоном в мою тематику. - Убили?! Вашу
жену?! Кошмар! Одну минутку, я ей перезвоню... Але! Жена? Здравствуйте, родненькая.
Это вас убивают? Да? Да?! Але, Василий Степанович, да, вашу жену убили, дорогой мой...
При этом было совершенно непонятно, как Маргарита представляет ситуацию. И
почему Василию Степановичу и его якобы убиваемой жене нужно звонить по разным
телефонам. Но если я пытался выяснить у Маргариты детали, она замыкалась, ее толстая
физиономия затуманивалась и в глазах появлялось выражение необъяснимой обиды. Я
горячился. Дело кончалось ссорой.
* * *
Маргарита услышала, как я открываю дверь, и примчалась в прихожую. Она всегда
подстерегала мое появление после дежурства.
- Ой, Саша! А почему ты как поздно? В тебя стреляли? Ты за бандитом гнался?
- Дай-ка тапочки, - попросил я, - и достань из портфеля лимоны и окорок... А где баба?
- Баба на рынок ушла...
Я прошел в детскую и сказал в дверях:
- Повесь трубку на рычаг и не смей подходить к телефону. Совсем очумела, мать моя.
Из-за твоих игр домой дозвониться невозможно.
Маргарита надулась и покорно прошлепала к телефону обиженной походкой. Я сказал
ей вслед:
- Меня не трогать. Я отдыхаю...
Надо было поспать, но как всегда после дежурства я не мог уснуть сразу. Мелькали в
уставшей голове ночные лица, тени, глухие переулки, свет фар по глиняным заборам в
тупиках. Лежал на тахте, держа на животе гитару и пощипывая струны.
Над моим плечом пролетел легкий вздох, я оглянулся. Это Маргарита слушала
треньканье и умильно созерцала меня своими сине-зелеными глазами. Я вывернул голову, чтобы лучше ее видеть.