Хотя Урсула и старалась помочь Каспару, поддерживая его под локти, попытка встать не удалась, только забрала у юноши остаток сил. На лбу его выступил пот. Он оттолкнул руки девушки и снова свалился на землю. Урсула начала взволнованно мерить пещеру шагами.
- Я не знаю, что делать, - жалобно сообщила она.
- Промой рану, - приказал Каспар. - Все время ее промывай и меняй воду.
С двух сторон юношу грели Трог и волчонок. Вскоре он провалился в беспокойный полусон. Голова у него была тяжелая, как у пьяного. Урсула все ходила туда-сюда. Она промыла рану несколько раз, и прикосновение ее рук удивило Каспара. Он думал, прикосновение будет нежным и чувственным - но руки девушки оказались неуверенными, как будто она не привыкла трогать других людей. Промывая рану, она напевала, чтобы успокоить себя саму. Каспар и не ожидал от ее голоса с сильным ориаксийским акцентом, что в песне он окажется таким красивым и мелодичным.
Урсула напевала низким и негромким голосом, а волчонок тем временем принялся вылизывать Каспару раны. Песня успокаивала и усыпляла.
Мог ли подумать Каспар, что рана причинит ему столько беспокойства? Он и раньше бывал ранен, даже довольно часто; тело его хранило шрамы от ножей, мечей, даже один след от арбалетного болта. В Торра-Альте следы ран всегда были чем-то вроде предмета гордости. Вот Халь, например, демонстрировал свои шрамы на каждом шагу - в особенности след от меча на скуле и руку, на которой не хватало пальца. Но никто не мог сравниться по количеству шрамов с Кеовульфом, хотя тот вовсе не стремился ими похвастаться - разве что когда хотел поставить Халя на место.
Каспар отстраненно подумал, будет ли у него шанс показать кому-нибудь след от волчьих зубов на колене. Сейчас колено горело так, будто его терзала тысяча волков. Стоило юноше закрыть глаза - и он снова оказывался в темноте, окруженный страшными зверями.
Каспар открыл глаза. Вокруг было куда темнее, и он догадался, что задремал под пение Урсулы. Однако сон не восстановил его сил - напротив, юноша чувствовал себя хуже прежнего. Рана все кровоточила, и он подумал, что так и умрет здесь, если ничего не предпримет.
- Он скоро придет, - уверенно сообщила Урсула, шагая взад-вперед. - Он же сказал, что придет.
Она помолчала, глядя наружу, потом задумчиво перевела взгляд на лук Каспара и наклонилась взять его. Каспар подумал, уж не приходилось ли Урсуле за время жизни в рабстве выходить на гладиаторскую арену. Он слышал, что есть негодяи, которым нравится, когда женщины сражаются. Может быть, Урсула знает, как обращаться с луком? Но девушка непонимающе смотрела на изогнутый кусок дерева в своих руках, повернула его то так, то сяк. Потом с интересом принялась разглядывать стрелу. Каспару она напомнила торра-альтанских новобранцев.
Урсула осторожно положила лук на прежнее место.
- Перрен скоро придет.
Каспар был слишком слаб, чтобы покачать головой.
Наконец лоскуток неба, видневшийся через вход в пещеру, совсем потемнел. Вечерний воздух был темно-лиловым. В вышине слабо поблескивала звезда.
- Волки, - прошептал Каспар одними губами. Он знал, что звери не замедлят явиться. Зубы его застучали.
Урсула подоткнула меховой плащ, накрывавший его. Каспар почему-то страшно мерз, хотя все его потное тело горело огнем.
- Ты очень горячий, - испугалась Урсула. - И они скоро придут... Я же не могу всякий раз призывать великих богов. Они гневаются на меня за мои проступки.
Каспар беспомощно смотрел в ее искаженное страхом лицо.
- Мне холодно.
Собственный голос показался ему тонким и слабым.
Урсула погладила его по руке. Каспар продолжал трястись в ознобе, и девушка нырнула к нему под плащ и обвила его своим телом. Урсула обнимала его, согревая собой, - но совсем не так, как он ожидал. Объятия ее были не материнскими и не чувственными, скорее напоминая о прижавшемся к взрослому маленьком ребенке. Урсула положила голову ему на грудь, и Каспар вскоре понял, что она плачет. На него капали теплые слезы, но юноша был слишком слаб, чтобы утешить ее или хотя бы расспросить.
Урсула казалась такой несчастной и испуганной, но все равно ее близость придавала ему сил. Долгие часы ожидания тянулись бесконечно, и Каспар отстраненно мечтал, чтобы это Май так лежала рядом с ним, головой у него на груди, и просила быть с ней этой ночью. Одолеваемый мыслями о Май, он нашел силы обнять Урсулу, крепче прижимая к себе. Она была теплой, с шелковистой кожей, и с ней было лучше, чем одному.
И тут наконец они услышали голос.
- Скорее! Ну же, что вы копаетесь, скорее!
Из груди Каспара вырвался вздох облегчения. Он ни за что бы не подумал, что звук этого писклявого голоса может его обрадовать - но это было так!
- Мы не копаемся, - отвечал другой голос, низкий и медленный.
В поле зрения появился Перрен собственной персоной.
- Смотрите, конь! - заверещал Папоротник. - Они здесь! Мы их нашли! Я вам говорил, что они здесь!
- Ничего подобного ты не говорил, - пророкотал Перрен.
- То, что конь здесь, еще не доказательство, - добавил голос Нейта.
Трог зарычал было при их приближении, но вскоре узнал своих и бросился им навстречу. Впрочем, он тут же вернулся и снова улегся рядом с Каспаром. Четыре темных силуэта возникли на пороге пещеры, и юноша с облегчением увидел, что Лана, цела и невредима, сидит у Перрена на руках.
- Чего это ты тут нежишься с Урсулой? - возмущенно завопил Папоротник. - Благородный Огнебой ранен, а ты...
- Я знала, что вы придете, - с тихой гордостью сказала Урсула, будто возвращение друзей вернуло ее веру в жизнь. - Я сразу так и сказала. Мастер Спар мне не верил, но я знала.
Нейт забрал у Перрена свою сестренку и с отвращением взглянул на Каспара.
- Понятно, она же рабыня. Она не могла тебе отказать. - Мне было холодно, - чуть слышно отозвался Каспар, не имея ни сил, ни желания оправдываться.
- Ты же до сих пор ничего не сделал для своего коня! - продолжал возмущаться Папоротник. - Ничего! Я просто поверить не могу! Валяется как ни в чем не бывало, обнимается с девушкой и собаками... Собаки и девушки, вот и все, о чем думают такие, как ты!
- Я в самом деле не мог, - начал было Каспар, но понял, что оправдывается перед лёсиком, и вовремя оборвал себя. - Папоротник, пойди и промой Огнебою раны. Слава Матери, что вы нас нашли.
- Ага, я тебе все-таки нужен! Я могу сделать что-то, что другие не могут. Теперь ты это понял! - приосанился Папоротник, бросая на Нейта гордый взгляд. - Во мне нуждаются, вот так! А ты всего-навсего предатель и убийца. Надо было оставить тебя волкам. Но пойду-ка я займусь конем; кроме меня, это никто не может сделать.
Огнебой вскоре слегка поубавил гордость Папоротника, хорошенько лягнув его; но на худой конец лёсику удалось хотя бы расседлать коня и принести седельные сумки. Там не было никакой еды, зато лежали лекарства. Правда, никто не знал, как их применять, кроме того же Папоротника. Лёсик немедленно вытащил наружу листья кровяники и сунул их Каспару.
- Вот, пожуй это. Мне всегда помогало от слабости.
Перрен сел у входа, закрывая его собой, и пещера погрузилась во тьму. Ночь была долгой и холодной, никто почти не спал - снаружи доносился жуткий волчий вой. Лана жалась к Урсуле, Каспар возносил про себя благодарственные молитвы, что девочка осталась жива. Он надеялся, что уже в скором времени сможет отвезти ее к Керидвэн и Брид.
У юноши недоставало сил слушать сбивчивый рассказ Папоротника о том, как они чудесно спаслись. Кажется, волки все увязались за Каспаром и Урсулой, оставив остальных в покое. Перрен нес на руках Лану и, как ни странно, Нейта тоже, утверждая, что у пастуха в запасе есть для них история. Похоже, если бы не любовь горовика к историям, Нейт этой ночью был бы съеден волками - или еще раньше убит тем же Перреном.
- Это я сбил волков со следа, - хвастливо заявил Папоротник.
- Ничего подобного. Просто они все погнались за мастером Спаром, огрызнулся Нейт, но от слуха Каспара не ускользнуло, насколько иначе пастух теперь его называет. Подумать только, мастер Спар!
- Тебе никто не верит, потому что ты предатель, - злился лёсик. - Спар сейчас будет тебя судить по справедливости!
Но Каспару вовсе не хотелось делать ничего подобного. У него едва хватало сил, чтобы понимать, о чем идет речь.
Перрен настоял на том, чтобы Нейт рассказал свою историю, и ужасно расстроился, когда выяснилось, что юноше особенно нечего сказать.
- Я же все уже объяснил, - протестовал он. - Мы думали, что помогаем барону Годафриду, убивая волков в торра-альтанских горах. Еще нам сказали, что медведей тоже надо убивать, потому что вы, колдуны из Торра-Альты, хотите натравить их на нас следом за волками. А потом нас прибрал к рукам этот Мамлюк, работорговец, и подключил к ловле медведей на продажу. Урсула забирала медведей, которых мы ловили, и дальше я не знаю, что с ними происходило.
- А ты не знаешь, кто мог этим всем заправлять? - не без труда выговорил Каспар.