Подумав, я кивнул.
- Механика смерти не так сложна, если тебя этому хорошо обучили, а ты занималась серьезно. Так что я думаю...
Голова Дел чуть пошевелилась на моем плече.
- Я не имею в виду механику смерти, я говорю о самой смерти, когда я забрала жизнь ан-кайдина, когда я взяла его в мой меч, - она помолчала. Когда Бореал стала моей, действительно моей, какой должна быть яватма... Кровожадная яватма...
Я почти не видел ее лица, его скрывала путаница волос, но все, что происходило с Дел, я чувствовал по голосу.
- Баска...
Она снова прервала меня. Она сбросила с нас обоих одеяло и тяжело встала на колени. Быстрый взгляд в мою сторону приказал мне не шевелиться. Я застыл и Дел вытащила меч.
Вырвавшись из ножен, в пещере он зазвучал. Он пел как Кантеада. И в этот момент я понял, что весь мир сделан из музыки: песня жизни, песня смерти, песня грез. Воплощение цикла.
- Певец меча, - сказал я.
Дел дернулась, сжимая рукоять, и повернула голову и мою сторону.
- Певец меча, - повторил я. - Для танца нужна песня.
Делила заулыбалась.
- Вот что ты делаешь, правильно? - продолжил я. - Поешь. Своему мечу. Своим противникам. Своим богам. Чтобы заплатить дань миру, - я медленно кивнул. - Я помню слова старика, того Северянина в Харкихале, который продал нам теплую одежду, - я снова кивнул. - Это было как пожелание хорошо петь.
Дел тяжело вздохнула.
- Танец нельзя танцевать в тишине.
- И ты вызываешь к жизни меч.
- Песня помогает вызывать, - согласилась она, - хотя нужна не только она... нужно знать настоящее имя... Но без песни не обойтись.
- Но тогда песня должна быть особой, как и имя? Личная песня? Такая, чтобы ее не знал никто другой, - я нахмурился. - Но в этом нет смысла, баска. Если кто-то услышит твое пение, песня уже не будет тайной.
Дел отвернулась, по-прежнему сжимая меч и стоя на коленях. Помедлив, она опустилась на ковер и положила яватму на бедра. Одна рука на рукояти, другая на клинке, с бесконечной нежностью касаясь металла.
- Ты создаешь новую, - сказала она, - каждый раз. Ты касаешься себя того, что ты есть, чем был, чем можешь стать - и делаешь из этого песню. Она часть тебя, как твоя рука на рукояти, но выходит из глубин твоей души, - за грязью, кровью и спутанными волосами безупречное лицо было серьезным. - Ты запеваешь самого себя в меч, и меч становится тобой.
- Тогда зачем возиться и поить его кровью? - не унимался я. - Зачем заниматься ерундой и вливать в него жизнь достойного противника? - я нахмурился. - А что случится, если враг не достоин? Что случится, если ты убьешь кого-то до того, как успеешь подготовиться?
- Меч требует крови, - невозмутимо объяснила Дел. - Первая кровь часть ритуала. Это обряд посвящения, - она нежно коснулась клинка. Мальчик становится мужчиной, девочка женщиной, меч яватмой. До той поры он не полон.
- Но ты убила не врага. Ты убила друга.
Она только вздрогнула, но через секунду я заметил кровь на ее пальцах. Капли стекали в руны.
- Я убила его по необходимости, - сказала она. - Я убила уважаемого мною ан-кайдина и взяла его в меч.
- Ты не жалеешь, что сделала это?
Ее рука плотнее сжала рукоять. Четко проступили мускулы.
- Временами я ненавижу этот меч. Временами я ненавижу себя.
- Ты жалеешь о том, что сделала?
Дел посмотрела мне в глаза.
- Нет, - сказала она, - не жалею. Это меня и пугает.
На рассвете мы стояли перед кольцом локи: Дел, я, Гаррод и жители Границы. Над нами сгущался туман, скрывающий край каньона. Влага липла к одежде, пропитывала волосы. У меня замерзли даже нос и уши.
Массоу вырвался от матери и побежал к Дел.
- Прости! - кричал он. - Прости!
Дел вздрогнула и отшатнулась. Я видел, каких усилий ей стоило не оттолкнуть его.
- Прости! - кричал мальчик, прижимаясь к запястью Дел. - Это был не я, я клянусь... не я... не я! - всхлипывания заглушили остальные слова, превратив их в бессвязный лепет.
Значит они все знали. Все помнили. Киприана покраснела и старалась не смотреть на меня. Адара не чувствовала себя такой униженной, но и ей тяжело было встречаться со мной глазами. Она нервно теребила юбки.
Я осмотрел каньон. Все Кантеада снова спрятались, оставив мастера песни как посредника, но я помнил их этой ночью. Помнил их со свечами и камнями для охраны, появившихся из темноты, чтобы освободить жителей Границы и заключить локи в кольцо, которое я уже не разрушу.
Такая изящная вещь, кольцо, такое хрупкое. Гладкие круглые камни, аккуратно выложенные в круг в центре каньона недалеко от пещеры мастера песни. В нем находились локи. Даэва, Шеду, Ракшаса. Демоны из детских снов.
- Нам пора уходить, - сказал я. - Мы не должны здесь задерживаться. Это место мира, а мы портим Кантеада песню.
Я почувствовал на себе взгляд Дел. Признаюсь, я удивился своим словам не меньше ее, но ведь я сказал правду.
- А как же мы? - мягко спросила Адара. - Я знаю, вы должны идти, но что нам делать? Здесь ведь мы остаться не можем.
Гаррод стоял позади умытой Дел, на лице которой остались синяки и кровоподтеки. Он опустил веки, спрятав бледные глаза, потом моргнул и посмотрел на жителей Границы.
- Я отведу вас, - сказал он.
Киприана отвлеклась от нас и изумленно посмотрела на Гаррода.
Массоу не отходил от Дел.
- А ты не можешь взять нас с собой? - спросил он.
Я видел как тяжело было Дел, она никак не могла забыть локи-Массоу. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не шарахнуться от мальчика и говорить ровно.
- Нет, - сказала она, легко касаясь взъерошенных светлых волос. Нет. Я должна идти. Мне нужно закончить важное дело.