- Я не могу повторить тебе свои клятвы, - сказала она, - потому что клятвы касаются только одного человека. Но я клялась душами убитых родственников, написала эти клятвы кровью, рассказала о них мастеру рун, который вправил их в клинок, - Дел показала пальцем на руны, мерцавшие от острия до рукояти, теперь наполовину похороненные в земле. - Отречься от этих клятв значит обесчестить свой меч, годы учебы, всех моих близких. Думаешь я могла бы это сделать?
- Я только спросил...
- Ты спросил, есть ли конец у моей песни.
- Да и...
- Не зная, что это означает.
- Да... и...
- Не понимая, о чем спрашиваешь.
Снова да.
- Гаррод посоветовал задать тебе этот вопрос.
- А ты всегда слушаешь советы молодых почти незнакомых Северян? горько усмехнулась она. - Особенно тех, чья собственная честь под большим вопросом.
Я гнул свое.
- А может Гаррод знал, что делает...
Она насторожилась.
- Что?
- Он сказал, что даже Говорящий с лошадьми с Высокогорий знает о Стаал-Уста и кодексе чести вока. Но я Южанин и никогда не слышал об этом месте. Не знаком с его обычаями, - я перевел взгляд с Бореал на Дел. Есть ли конец у твоей песни?
Она совсем побледнела.
- Ты спрашиваешь, не понимая смысла вопроса?
- Может пойму, если ты ответишь.
Дел смотрела на меч. Я чувствовал, что смутил ее, хотя еще не разобрался чем. По лицу Дел трудно было что-то определить, но я научился читать едва заметные знаки. Она вглядывалась в меч, надеясь - откровенно ожидая - что он скажет ей, что делать, и наконец отчаявшись, приняла решение сама.
- Все равно он узнает, - мрачно изрекла Дел, - так или иначе.
Начало меня не обрадовало.
- Дел...
- Я принесла клятвы, - сказала она, - я уже говорила тебе об этом. Но это были не те клятвы, что дают обычно. Они связаны со Стаал-Уста и с тем, как я там изменилась, кем стала, получив яватму, - взгляд Дел застыл на Бореал. - Я не сомневаюсь, что тебе, Тигр, в жизни приходилось приносить клятвы, и ты знаешь, что чем клятва сильнее, тем крепче она связывает... но на Севере все иначе, а в Стаал-Уста все совсем по-другому. Ты связан надолго и это связь крови, стали, магии и благословения богов.
- Послушай, Дел...
Она подняла руку, заставив меня замолчать.
- Я отвечаю на твой вопрос, ты ведь этого хотел. Мало для кого я бы пошла на это.
У меня было желание прервать разговор, меня раздражала неясность, но Дел была настроена серьезно, и я решил, что если выслушаю ее, плохо мне не станет.
По крайней мере я так думал.
- Хорошо, баска... продолжай.
- Когда ты ставишь перед собой задачу, ты начинаешь песню и продолжаешь петь, пока задача не выполнена.
Я нахмурился.
- Я не понимаю.
Лицо Дел ничего не выражало.
- Моей первой задачей было найти Джамайла и привезти его домой. Как ты знаешь, у меня ничего не получилось и первая половина песни пропала. Остается вторая: песня крови, Тигр... песня смерти. Я должна убить Аджани и людей, которые были с ним в тот день. Пока я не сделаю это, моя песня не кончится. А песня без конца это не настоящая песня, это ничего незначащий шум. Где-то за деревьями залаяли и взвыли гончие. Я посмотрел по сторонам и взглянул на Дел.
- Что-то вроде этого, - сказал я.
- Да, - подтвердила она, - и это навсегда. Незначащий шум без конца.
Я кивнул.
- Танцор меча, не управляющий собой... без цели и чести.
- Я тверда, - сказала Дел, - жестока и холоднокровна, но у моей песни есть конец. У моего клинка есть имя.
- Сколько у тебя осталось времени? - спросил я. - Если вока признает тебя виновной и приговорит к смерти, твоя задача останется невыполненной. Твоя песня никогда не закончится. Ты нарушишь клятвы.
- Нет, - сказала она, - не нарушу. Я заключила пакт с богами.
Я хотел засмеяться, но сдержался. Дел воспринимала все слишком серьезно. Я показал на меч.
- Протри клинок и поехали.
32
Я проснулся потому что замерз и потому что кто-то плевал мне на лицо. Не очень приятное начало дня. Я выругался, вытянул себя из-под тяжелых одеял и понял, что на меня плевало само небо: сверху падали мокрые, холодные комки. Не дождь, с дождем я знаком. Что-то похожее на липкий лед.
- Дел!
Она проснулась и сонно всмотрелась в меня.
- Ты напустил холод.
Возразить было нечего. Я снова лег, натянув одеяло на голову, но заснуть не смог.