Райф не шелохнулся и не моргнул. Эти слова прозвучали как приговор, и ему оставалось оно: принять их. Тот же безымянный страх, пришедший к нему, когда Кант говорил о суллах, наполнил грудь.
Ангус переступил с ноги на ногу, скрипнув половицей.
- Полно, Геритас, к чему такая мрачность. Вороны - умные создания. Единственные птицы, способные прожить всю зиму в Глуши. Они сильные, крылья у них как ножи и голос такой же. Не самые красивые в природе, конечно, но если бы клановый ведун назначал покровителей за красоту, все были бы котятами или, скажем, кроткими ланями.
Кант наложил на лоб Аш отсохшую руку и, помогая ей здоровой, расположил пальцы в волосах, на переносице и поперек бровей.
- И то правда, - промолвил он. - Ворон - мудрая птица, он любит мрак и бдит над умершими.
Сказав это, Кант переменился, точно некий расплавленный металл влился в него и тут же затвердел. Сухая рука, которая только что двигалась лишь с помощью другой, сжала лицо Аш, рот приоткрылся, и оттуда вырвался звук, не похожий на речь.
Аш подалась к нему всем телом. Ее голова приподнялась с пола, губы разжались, открыв сухой лист на языке. Жилы на шее натянулись, запястья напряглись. Запах металла хлынул в комнату - столь сильный, что ощущался не только обонянием, но и на вкус. На губах Канта запузырилась слюна, палки повалились на пол. Все это длилось одно мгновение - затем Кант покачнулся, едва не упав, а девушка снова опустилась на коврик.
Ангус, бросившись к Канту, подхватил его, помог ему встать и подвел к стулу.
Райф, не глядя на них, поспешил к Аш и стал на колени там, где только что был Кант. Когда он протянул к Аш руку, ее глаза открылись.
Облегчение захлестнуло Райфа, сделав его хмельным, глупым и радостным. Его подмывало положить отцовский меч на пол и сплясать над ним. Все разговоры о воронах и смерти вылетели у него из головы, и он поспешил возблагодарить Каменных Богов: они ревнивы, требовательны и могут забрать свои благодеяния назад, если их не умилостивишь. Аш проснулась. Ее большие серые глаза, несколько недель назад показанные Райфу священным камнем, смотрели, видели и узнавали.
- Все хорошо, - сказал ей Райф. - Мы в доме друга. - Он помедлил, зная, что их особые отношения обязывают его сказать ей, как долго она спала. Он не хотел огорчать Аш правдой, но и лгать не хотел. - Ты проспала четверо суток.
Аш смотрела ему в глаза, и ее губы дрожали.
Что же ей пришлось пережить за это время? Мысль о ее страданиях удручала Райфа. Он нагнулся и взял ее на руки. Холод ее тела испугал его.
- Не надо, Райф. - Ангус положил руку ему на плечо. - Оставь ее.
- Я ее им больше не отдам.
Ангус, присев, вгляделся в лицо Райфа и сказал устало:
- Начинается.
Только через четверть часа Райф наконец согласился выпустить Аш из рук.
32
ИМЕНА ЧУДОВИЩ
- Я поставил какие мог преграды между Аш и тем, что зовет ее к себе. Позже я укреплю их. Но знайте, что Скованных и Чудищ Провала нельзя удерживать на расстоянии бесконечно. Они знают, кто такая Аш, и не оставят ее в покое, пока она не даст им то, чего они жаждут.
Изломанное на колесе тело Геритаса покоилось в твердом кресле из черного дерева. Прошел час после пробуждения Аш. Они скромно поужинали жареной бараниной, хлебом и разбавленным пивом, причем Кант все время сетовал на количество гостей, съеденную ими пищу, попусту пропавшие крошки, выплюнутые хрящи, сожженные дрова, а также на износ ковров, стульев, деревянных мисок и ложек. После ужина он вызвал старую монахиню и сообщил ей, что поведет гостей "в подпол" и покажет им свое собрание чужеземных монет. Старуха кивнула быстро и коротко, словно ласточка, клюющая мошек в воздухе, провожая в то же время всех четверых своими подернутыми катарактой глазами.
"Подпол" помещался в дальнем углу земельного участка Геритаса Канта и напомнил Райфу салотопенные ямы на Пустых Землях, где обрабатывалось разом до тридцати лосей. Земляные стены укреплялись скрещенными бревнами толщиной с человека, потолок состоял из соединенных скобками липовых стволов. Между бревнами росли какие-то серебристые травы, колеблющиеся от дыхания. Пол был вымощен прочным, хотя и сильно истертым голубым сланцем. Пахло здесь сырой землей и древностью.
Геритас сказал, что подпол построил полвека назад прежний владелец дома, чудак, убежденный, что мир когда-нибудь захватят безголовые демоны и спастись от них можно будет только под землей. Райфа это рассмешило, Ангус же предположил, что бедолага, возможно, просто устроил себе убежище от жены. Геритас только хмыкнул в ответ.
Он был преисполнен язвительности и теперь, сидя во главе широкого дубового стола, заваленного прикованными к месту книгами, свитками пергамента и медными табличками толщиной с лезвие ножа. Стена позади него блестела от влаги, и только заправленный гусиным жиром фонарь обогревал комнату.
- Не понимаю, - сказала Аш. - Что такое Провал? Геритас и Ангус переглянулись. Райф внимательно следил за лицом дяди, пытаясь заглянуть за его благодушный фасад. Ангус и Аш сидели рядом на скамье, наискосок от Канта, а Райф - у дальней стены, и этот укромный угол вполне его устраивал.
- Провал - это царство тьмы, - сказал Геритас. - Одни называют его подземным миром, другие - пограничьем, где земля переходит в ад. Наиболее сведущие люди скажут, что это место заточения, тюрьма, если хотите, где кирпич и известка древних чар удерживают существа, которым никогда не следовало бы давать жизнь. - Геритас помолчал, пристраивая поудобнее свои изувеченные ноги, и, когда он снова заговорил, речь его заставила исчезнуть и погреб с земляными стенами, и свет фонаря, и даже его боль.
- Провал - это обиталище тех, кому лучше было бы умереть. Там живут существа, тоскующие по свету и теплу населенного нами мира. Голод - вот все, что им ведомо. Нужда - все, что они чувствуют. Уже тысячу лет они не видели света, однако не перестали жаждать его. Их желание лишь усиливается с годами. Провал холоден и пуст, как вечность; его питают темные реки ада и удерживают на месте чары, столь ужасные и долговечные, что одно приближение к его пределам может убить.
- Существа, томящиеся там, скованы цепями крови и ненавидят нас, живых, всем своим естеством. Когда-то и они были людьми и обитали в нашем мире, но настали темные времена, когда мир как бы раскололся, и в брешь вошли Последние. Их именуют также Владыками Тени и Владыками Ночи, Неудержимыми, Проклятыми, Теневыми Воинами и Похитителями Душ. Последнему довольно одного прикосновения, чтобы завладеть телом и душой человека. В них течет не кровь, а тьма, и если их ранить, зло хлынет наружу. Во Времена Теней они собирали рати, покрывавшие землю от моря до моря. Вид их ужасен: это люди и в то же время не люди, они носят лица похищенных ими мужчин и женщин, от них разит смертью, их глаза горят черным и красным огнем, их тела колеблются, как тени. Они ехали во главе своих армий на черных конях, с оружием, выкованным из потусторонней стали, не отражающей света.
Говорят, что они родились в одно время с богами, и если целью богов было создание жизни, то цель Последних - ее уничтожение. Можете быть уверены - конец света когда-нибудь да настанет, пусть через тысячу лет, но настанет, и тогда на его обломках будут плясать Последние.
Каждую тысячу лет они являлись на землю, чтобы набрать еще больше народу в свои войска. Мужчины и женщины, взятые ими, становятся Нелюдями не мертвыми, но и не живыми, холодными и жаждущими. Тень входит в них, гася свет их глаз и тепло их сердец. Они теряют все. Первой их покидает память, уходя, словно кровь из тела с содранной кожей. Затем они лишаются способности думать и понимать и наконец - всех чувств, кроме голода. Их живые тела превращаются в нечто, что суллы зовут маэрдан - теневой плотью.
- Таких людей именуют Облеченными Тенью, Скованными, Взятыми. У Последних, кроме них, есть и другие, чудовища из давно минувших веков, полулюди-полузвери, гиганты, страшные призраки... существа, которых не встретишь больше на нашей земле.
- Они помнят только одно - то, что когда-то входили в число живых. Это поддерживает их существование, это гонит их в бой и заставляет ненавидеть.
- Итак, были времена, когда Облеченные Тенью и их хозяева владели нашим миром безраздельно. Их численность росла, их мощь крепла, и на земле воцарилась тьма. Повсюду велись войны, столь опустошительные, что до нас дошли только крохи известий о них. Войны Крови и Теней, Войны Провала. Люди гибли в них сотнями тысяч, воины-чародеи истреблялись целыми поколениями. Потери сделались так велики, что воюющие стороны не видели иного конца, кроме полного и бесповоротного разрушения. Тогда-то и собрался Круг Десяти, чтобы покончить с войнами и изгнать Облеченных Тенью вместе с их создателем в такое место, где их сила станет бесполезной и они не смогут больше приходить на землю.
- Как возник Провал, я не знаю. Круг Десяти то ли создал его, то ли просто нашел. Кое-кто полагает, что Последние как раз и вышли из Провала, и Круг Десяти всего лишь загнал их обратно. Другие утверждают, что Провал такое же дело человеческих рук, как стеклянный глаз или клетка с обращенными внутрь пиками.
- Достоверно известно одно: Круг Десяти запечатал Провал. Десять славнейших родов воинов-чародеев работали над этой печатью десять поколений. Чары и заклинания, замешенные на крови, времени и жертвоприношениях, наслаивались в течение трехсот лет. Все это время Круг Десяти создавал новые способы ворожбы и сочетания магических обрядов.
- Так они воздвигли вокруг Провала стену, невиданную, невообразимую и неповторимую, чьи тайны умерли вместе с воинами-чародеями, вложившими в нее свои кости, кровь, прах и души.
- Так Провал был запечатан и остается запечатанным до сих пор, а страшные существа, заточенные там, помнят и ждут, лишенные света. Провал их тюрьма, которая может стать их могилой, и ни один человек, даже чародей, не может проникнуть туда. Ни один, кроме Простирающего Руки.
В какой-то миг своего рассказа Геритас Кант из калеки с кривой спиной и переломанными ногами превратился в могущественного чародея. Теперь он, вперив зеленые глаза в Аш, ждал, что скажет она. Он весь съежился, лопатки у него почти сошлись, и сквозь кожу на руках торчали кости.
В нем два человека, подумал Райф: один сломан, как его тело, другой, могучий, испытывает страдания и показывается не часто.
Все молчали. Аш терпела взгляд Канта, как пытку, которой нельзя избежать. Со времени своего пробуждения час назад она почти ничего не сказала и довольствовалась тем, что слушала. Теперь, под устремленными на нее взорами, она приготовилась говорить.
Райф сохранял на лице спокойствие, как и во время речи Канта, решившись не показывать страха ни этому человеку, ни Аш. Особенно Аш.
Она подалась вперед на скамье, подставив лицо свету. Рука Ангуса легла ей на запястье, но Аш стряхнула ее, как назойливую муху или пыль. Серые глаза встретились со взором Канта, и Аш повелительно произнесла:
- Скажи мне, кто я.
Геритас поддержал здоровой рукой отвисшую челюсть. По его подбородку стекала струйка слюны.
- Чтобы понять, что такое Простирающий Руки, надо знать, где находится Провал по отношению к нашему миру. Они оба существуют бок о бок и один в другом, оставаясь при этом совершенно раздельными. Их разделяет серая равнина, ничейная земля, известная как пограничье или Серые Марки.
- Серые Марки, - отчетливо повторила Аш.
- Да. "Марка" как раз и означает границу между двумя землями, понимающе улыбнулся Геритас. Ангус ничего ему не рассказывал об Аш, но он, очевидно, и сам догадался. Пристукнув палками, он продолжал: - Итак, Марка отделяет Провал от нашего мира. Могущественные чародеи могут ступить на нее и даже увидеть мельком Стену Провала. Но только Простирающий Руки может коснуться этой стены и сломать ее.
При слове "сломать" Аш вздрогнула, Ангус воззвал к каким-то своим богам, а Райф уставился на источенную сыростью стену позади Канта, страстно желая заехать ему кулаком в нос. Калеке все это доставляло явное удовольствие, и он, блестя зелеными глазами, заговорил опять: