— Дитя депрессии.
— Я вижу, вам весело.
— Юмор висельника, С. И. Долан. Отчаяние. Я знаю, что вы никогда ни в чем не сможете меня обвинить, и оттого в отчаянии.
— Очень смешно.
— Очень грустно. Я хочу быть осужденным… Но это безнадежно.
— Родной город Сан-Франциско?
— Да.
— Два года в Беркли. Четыре во флоте. Кончили Беркли, по статистике.
— Стопроцентный американский парень.
— Нынешнее занятие — финансист?
— Да.
— Конторы в Нью-Йорке, Риме, Париже, Лондоне?
— И в Рио.
— Имущества в акциях на три миллиона долларов?
— Нет, нет, нет! — Яростно. — Три миллиона триста тридцать три тысячи триста тридцать три доллара тридцать три цента.
— Три миллиона долларов, — настаивал Долан. — В круглых числах.
— Круглых чисел нет, есть только формы.
— Сторм, чего вы добиваетесь?
— Осудите меня! — взмолился я. — Я хочу попасть на электрический стул, покончить со всем этим.
— О чем вы говорите?
— Спрашивайте, я отвечу.
— Что вы передаете из своей квартиры?
— Из какой именно? Я передаю изо всех.
— Нью-йоркской. Мы не можем расшифровать.
— Шифра нет, лишь набор случайностей.
— Что?
— Спокойствие, Долан.
— Спокойствие!
— Об этом же меня спрашивали в Женеве, Берлине, Лондоне, Рио. Позвольте мне объяснить.
— Слушаю вас.
Я глубоко вздохнул. Это всегда так трудно. Приходится обращаться к метафорам. Время три часа ночи. Боже, сохрани мне английский.
— Вы любите танцевать?
— Какого черта?!.
— Будьте терпеливы, я объясню. Вы любите танцевать?
— Да.
— В чем удовольствие от танца? Мужчина и женщина вместе составляют… ритм, образец, форму. Двигаясь, ведя, следуя. Так?
— Ну?
— А парады… Вам нравятся парады? Масса людей, взаимодействуя, составляют единое целое.
— Погодите, Сторм…
— Выслушайте меня, Долан. Я чувствителен к формам… больше, чем к танцам или парадам, гораздо больше. Я чувствителен к формам, порядкам, ритмам Вселенной… всего ее спектра… к электромагнитным волнам, группировкам людей, актам враждебности и радушия, к ненависти и добру… И я обязан компенсировать. Всегда.
— Компенсировать?
— Если ребенок падает и ушибается, его целует мать. Это компенсация. Негодяй избивает животное, вы бьете его. Да? Если нищий клянчит у вас слишком много, вы испытываете раздражение. Тоже компенсация. Умножьте это на бесконечность и получите меня. Я должен целовать и бить. Вынужден. Заставлен. Я не знаю, как назвать это принуждение. Вот говорят: экстрасенсорное восприятие, пси. А как назвать экстраформенное восприятие? Пи?
— Пик? Какой пик?
— Шестнадцатая буква греческого алфавита, обозначает отношение длины окружности к ее диаметру. 3,141592… Число бесконечно… бесконечно мучение для меня…
— О чем вы говорите, черт побери?!
— Я говорю о формах, о порядке во Вселенной. Я вынужден поддерживать и восстанавливать его. Иногда что-то требует от меня прекрасных и благородных поступков; иногда я вынужден творить безумства: бормотать нелепицу, срываться сломя голову неизвестно куда, совершать преступления… Потому что формы, которые я воспринимаю, требуют регулирования, выравнивания.
— Какие преступления?
— Я могу признаться, но это бесполезно. Формы не дадут мне погибнуть. Люди отказываются присягать. Факты не подтверждаются. Улики исчезают. Вред превращается в пользу.
— Сторм, клянусь, вы не в своем уме.