Он повесил плащ на первый крючок и, чтобы не затягивать встречу, остался стоять на пороге. Впрочем, дальше ему все равно пройти бы не удалось.
В ящиках, заполнявших секретную комнату, хранилась масса странных вещей, наделенных, по уверению Фануила, магической силой. Тарквин собирал их всю жизнь, но вряд ли когда-нибудь ими пользовался. Жезлы, монеты, медали, ювелирные украшения и многие другие предметы непонятного вида и назначения вместо того, чтобы спокойно полеживать под стеклянными крышками, валялись теперь на полу. Гостья вынула из ящиков все, что сумела достать, и сняла с полок и стен все, до чего смогла дотянуться. Нетронутыми остались лишь старинный меч с помятым щитом, лютня без струн и старый выцветший гобелен, висевшие достаточно высоко.
Сама Грантайре невозмутимо сидела на том же полу, поджав под себя ноги и поглаживая кота, лежавшего у нее на коленях.
- Добрый вечер, - кивнула она с самым невинным видом.
Лайам окинул взглядом разгромленную коллекцию старого мага и привалился спиной к косяку.
- Вы немало тут потрудились, - сказал он со всем сарказмом, на который только способен человек, мечтающий о теплой постели.
- Тарквин сказал, что я легко разберусь в этих вещах! - пожаловалась волшебница. - Но это мне не под силу.
- Фануил знает о них кое-что, - сказал Лайм - он мог бы ответить на многие ваши вопросы.
- Да, но его не было дома, и я сама попыталась понять, что тут к чему. И в конце концов пришла к простому решению. То, что мне нравится, - я заберу. То, что не нравится, - оставлю в вашем распоряжении.
Лайам кивнул и прокашлялся, все еще несколько ошеломленный бесцеремонностью этой особы. Грантайре встала - одним плавным движением - и отряхнула подол платья.
- А теперь я бы чего-нибудь съела! - заявила она.
М-да, нечего сказать, гостеприимный хозяин. Ушел, оставив гостью голодной. И напрочь забыл, что печь подчиняется только ему.
- О да, конечно... Простите...
Они прошли на кухню, и, поскольку волшебница на вопрос, что ей приготовить, равнодушно пожала плечами, Лайам решил угостить ее морским пирогом.
- Это самое распространенное местное блюдо, - пояснил он, ставя тарелку на стол.
Грантайре кивнула и, аккуратно разрезав пирог, кивнула еще раз, когда от горячей начинки пошел ароматный парок. Она ела быстро, не особенно церемонясь с начинавшими крошиться кусками,- просто подхватывала крошки сложенной в скобку ладонью и отправляла в рот. Лайам поймал вдруг себя на том, что завороженно следит за каждым движением гостьи. Его умиляло, как ловко она выуживает из недр пирога кусочки рыбы и скармливает коту. Он понимал, что ведет себя не очень-то деликатно, но заставить себя отвернуться так и не смог.
Насытившись, Грантайре переместила тарелку с остатками пищи под стол, чему ее кот был несказанно рад, и удовлетворенно откинулась на спинку стула.
- Очень вкусно, - пробормотала она. - Я, признаться, давненько не ела рыбы.
О небо! Какая у нее ровная и гладкая шея!.. Лайам тряхнул головой, отгоняя непрошеные мыслишки, и вдруг вспомнил:
- Я поговорил с госпожой Присциан. О тех бумагах, которые вас интересуют. Она обещала их поискать и завтра скажет, нашла ли.
- Чудесно! И она позволит на них взглянуть? - Волшебница выпрямилась и чуть подалась вперед, явно обрадованная. Ее губы чуть приоткрылись, и Лайам заметил, что они - разные: нижняя была более пухлой. А еще он заметил, что золотисто-каштановая рыжинка волос Грантайре очаровательно контрастирует с белизной ее кожи. "Эй, о чем это ты думаешь, парень?!" Ему вновь пришлось одернуть себя.
- Да,- сказал он.- Позволит. Но она совсем не уверена в том, что ее поиски будут успешными. Эйрин умер довольно-таки давно...
- Жизнь и смерть значат для магов гораздо меньше, чем для всех остальных людей, - заметила Грантайре. - И если Эйрин делал какие-нибудь записи, то...
- Как бы там ни было, - продолжал Лайам, отводя глаза в сторону,- я прошу вас учесть, что госпожа Присциан - дама почтенная и пожилая. Возможно, ее представления о приличиях и расходятся с современными, но...
Он, смешавшись, умолк.
Грантайре досадливо поморщилась, однако буквально через мгновение ее лицо вновь стало спокойным. Она демонстративно потеребила узкую лямочку на своем оголенном плече и сказала:
- Полагаю, вы имеете в виду это... Можете не волноваться. Я, конечно же, надену что-нибудь более отвечающее принятым здесь меркам, я стану кланяться во все стороны и вообще вести себя тише воды. Вашей почтенной даме не к чему будет придраться.
- Надеюсь, вы понимаете, - Лайам старался сгладить неловкость, повисшую в воздухе после его слов,- что я забочусь в первую очередь о том, чтобы ваша встреча с вдовой прошла хорошо. Лично меня ваш наряд ничуть не смущает, однако...
- В самом деле? - с живостью перебила его Грантайре. - Тогда почему вы краснеете всякий раз, как смотрите на меня? И это довольно странно, ведь дневник Тарквина Танаквиля рисует совсем другой ваш портрет.
Как и следовало ожидать, Лайам тут же и совершенно непроизвольно залился густой краской. Не зная, куда девать глаза от смущения, он откашлялся и пробормотал.
- Тарквин вел дневник? Я и не знал.
- Да, я нашла его в библиотеке. В основном он содержит записи о магических опытах, но среди них частенько встречаются отступления личного плана. Там довольно много говорится о вас.
- Вот как? - Лайам опять кашлянул, не зная, как выйти из затруднительного положения. - Мне... мне тоже хотелось бы ознакомиться с ними.
Грантайре покачала головой.
- Не думаю, что вам стоит это читать. Тарквин отзывается о вас в весьма лестном тоне, но вы же знаете - он был человеком прямым. Кое-какие его замечания могут вам совсем не понравиться.
Лайам усмехнулся. Кажется, гостья решила его поддразнить.
- Именно эти отзывы меня и интересуют больше всего.
- В таком случае, любезный сэр, вы опоздали. Я заберу эту тетрадку с собой. Там много полезного для меня, а вам... вам она совершенно неинтересна.
Ага, негодница хочет его помучить. Чтобы теперь он терзался в догадках, что там такое о нем могли написать? Внезапно Лайам осознал, что ему совершенно не хочется прекращать эту беседу. Он подошел к столу и сел, глядя Грантайре в глаза.
- Я все хотел вас спросить... Почему вы ни разу не поинтересовались, как умер Тарквин? Ведь вы с ним как будто дружили. Неужели обстоятельства смерти друга для вас не важны?
- Я обо всем знаю от него самого, - спокойно и дружелюбно ответила Грантайре. - Тарквин являлся мне после смерти - я вам уже говорила.
- Ах, да... - ответил Лайам. - Конечно.
Он лихорадочно размышлял, о чем бы еще спросить, и очень обрадовался, когда Грантайре заговорила сама.
- Что меня действительно интересует, так это зачем ему вообще понадобилось посещать этот мир? Я спросила, но он не ответил. Только сказал, что у него в Саузварке имеется какое-то дельце. Вы знаете, что он имел в виду?
Лайам знал, но говорить ему не хотелось. Ему хотелось слушать и слушать этот чарующий голос. Поэтому он ответил так кратко, как только смог.
- К нему обратились за помощью слуги Лаомедона - грифоны. Жрецы новой для Саузварка богини Беллоны взяли их товарища в плен. И собирались принести его в жертву в день освящения нового храма.
- Беллона? - повторила вопросительно Грантайре. - Богиня, о которой судачат на всех дорогах Южного Тира? Она что, и впрямь явилась жителям этого захолустья?
Лайам кивком подтвердил, что это действительно так. Волшебница, приподняв бровь, задумалась, потом спросила:
- И вы все это видели своими глазами?