Бурс принес чаши с горячим напитком и, заметив, как все напряжены, поспешил удалиться. Лайам рассеянно взял чашу, но пить не стал. Он сидел, тупо уставившись в пол.
А что, если он возводит на паиньку-лорда поклеп? Что, если тот просто где-нибудь загулял и думать не думает о каких-то там чародеях? "Тогда мы так ничего и не дождемся",- сказал он себе. "Дождемся",- возразил ему его же собственный внутренний голос. Лайам мысленно усмехнулся. Какое-то из его "я" опять ошибается, но какое?
Время шло. Ему стоило огромных усилий не тормошить Фануила вопросами. Если кто и не знает сомнений, так это дракончик, и никаких ошибок он точно не совершит.
Пришел Бурс с кувшином, чтобы наполнить опустевшие чаши. Вообще-то, опустела лишь чаша Кессиаса, но эдил накрыл ее широкой ладонью и знаком велел слуге удалиться. Когда Бурс скрылся за дверью, в сознание Лайама впрыгнула мысль:
"Лорд Окхэм выходит из гостиницы".
Лайам закрыл глаза и безмолвно возблагодарил небеса.
- Окхэм вышел,- сообщил он остальным. Кессиас привстал, но Лайам покачал головой. - Мы подождем, пока он не доберется до дома.
Кессиас все-таки встал.
- Я хочу послать в "Три лисицы" еще одного человека, и мне все равно нужно проверить, как дела у ночной стражи. Я схожу в казарму и тут же вернусь.
Когда эдил ушел, Лайам мысленно обратился к дракончику:
"Фануил, следуй за лордом. Сообщи, когда он придет домой".
"Хорошо, мастер".
Лайам подумал: "Ну почему я не чей-нибудь фамильяр? Я был бы таким спокойным, таким логичным, таким рассудительным. И начисто лишенным каких-либо эмоций... Наверное, быть фамильяром приятно и очень легко... правда, не при хозяине вроде меня".
Впрочем, он обнаружил, что ожидание перестало его тяготить. Лайам неторопливо поднялся, склонился к камину и протянул руки к огню, едва не задев локтем Грантайре. Она повернулась и посмотрела на него с немым ожиданием.
- Ну что... как дела? - спросил Лайам и засмеялся, но смех получился немного натянутым.
- Как вы собираетесь поступить с этим лордом?
- Отшлепаю его и отправлю в кроватку,- ответил Лайам и засмеялся, на этот раз совершенно искренне. Грантайре тряхнула гривой волос.
- В таком случае ему можно лишь позавидовать.
Лайам рассеянно улыбнулся. Он уже раздумывал о другом. "Нужно ли мне чем-нибудь вооружиться?" Выходило, что нет. Окхэм орудовал ножом. Нож - не такое уж страшное оружие, если быть начеку, а Лайам считать ворон вовсе не собирался. Нищий, скорее всего, просто не ожидал нападения. "Однако если завяжется драка, я ведь могу его и убить".
Эта мысль несколько ошарашила Лайама. Хочется ли ему своими руками наказать того, кто над ним насмеялся? Кажется, нет. Боль первой обиды прошла, задетое самолюбие утихомирилось, и к сложившейся ситуации он стал относиться как к данности. Пусть уж лорда осудят законным путем, а потом и благополучно повесят. Лайам попытался представить, как тело красавца аристократа покачивается под перекладиной виселицы, но попытка не удалась. Да и вряд ли дело закончится виселицей. Окхэм как-никак дворянин, а дворян за убийство воришек и нищих не вздергивают.
Кроме того, всегда трудно сказать, кто виноват, кто прав в стычках со смертельным исходом. Воры вспыльчивы, Шутник был горяч, а нищий... Кто его знает? Мало ли чем он мог пригрозить лорду.
Лайам покачал головой. Как ни крути, на Окхэме повиснет лишь обвинение в краже со взломом, причем у собственной тетушки, и это дельце вполне могут замять. Вряд ли суд решится позорить благородного лорда...
Вернулся Кессиас, впустив в дом облако холодного воздуха. Он сообщил, что отправил в "Три лисицы" еще одного наблюдателя.
- И кстати, Ренфорд... Вас ожидает на улице какая-то пигалица. Грязная, как навозная куча.
Это была Мопса. И действительно, неимоверно грязная. Она стояла возле дома эдила, похлопывая Даймонда по ноге. Лайам присел возле нее, дрожа от холода - он забыл накинуть плащ.
- Что ты здесь делаешь?
- Меня послал к тебе Волк, - произнесла Мопса голосом, полным отчаяния. - И я теперь засветилась!
- Что?! Что ты мелешь?
- Я засветилась! - захныкала маленькая воровка. - Теперь меня знает в лицо сам эдил, а к утру будет знать вся стража!
Лайаму некогда было думать о таких пустяках.
- Чего хочет Оборотень?
- Он хочет знать, что ты выяснил, - всхлипнула Мопса. - Сказал, что доволен тем, как все идет, а еще сказал, что ждет разъяснений. Я просто не понимаю, почему у него так засвербило? Зачем он погнал меня к тебе ночью, а не с утра? Теперь все пропало!
- Мопса, уймись,- перебил ее Лайам.- Ступай к Оборотню и скажи, что я все уже знаю. Что это не нищие, а совсем другой человек и что скоро я доберусь до этого человека. - Мопса все еще всхлипывала, поэтому Лайам схватил ее за плечи и резко встряхнул. - Это очень важно! Передай ему, что нищие тут ни при чем. Запомнила?
- Конечно, чего тут запоминать, - она высвободилась из его рук. - Тебе что, совсем наплевать, что я засветилась? Я теперь не смогу работать в толпе, понимаешь?
Он понимал. Он все понимал. Мопса считает, что ее грязно подставили, и ищет сочувствия.
- Я сожалею. Но с этим теперь ничего не поделать. Срочно передай Волку мои слова.
- Ха!
- И еще скажи, что я вскоре все объясню. Ты идешь или нет? Или мне показать тебя эдилу еще раз?
Мопса нахмурилась.
- Да иду я, иду,- пробормотала она, а потом выпалила: - А где мой подарок?
Лайам поморщился. Он совсем позабыл о своем обещании.
- Ты его непременно получишь. Но сейчас тебе следует поторопиться. Мой подарок будет самым лучшим на свете. Ступай!
Мопса с подозрением глянула на него, а потом, не сказав ни слова, развернулась и скрылась в ночи.
Лайам, стуча зубами, вернулся в дом.
- Это моя осведомительница, - пояснил он Кессиасу, понимая, что этим может совсем скомпрометировать Мопсу, и поклявшись загладить свою вину перед ней.- Я думаю, с этим делом мы покончим сегодня.
Эдил не успел кивнуть, как в сознание Лайама вторглась короткая мысль:
"Лорд Окхэм на месте".
Лайам улыбнулся.
- Лорд вернулся домой. Пора бы нам с ним повидаться.