К счастью для нас, все мы были в доспехах! И как же пригодилось нам мастерство, достигнутое в тяжелых тренировках!
Спина к спине мы, двадцать римлян, встретили четырнадцать десятков врагов, и даже Мерлин мужественно наносил мечом удары направо и налево. Единственной защитой тлапалликам служили мягкие медные нагрудники и многочисленные медные браслеты на руках, от плеча до кисти. Возможно, такие доспехи и обеспечивали защиту от дротика атлатла или каменного ножа, но наши клинки разрезали их, словно сыр.
На меня бросился офицер. Ударив нападающего мечом между шеей и плечом, я разрубил его офицерское ожерелье. Он упал. Новые и новые воины окружали меня. Пальцы мои были липки от крови. Я размахивал мечом из последних сил и не видел, как идут дела у товарищей.
Передо мной появлялись лица с разверстыми в крике ртами. И исчезали. Но вслед за ними появлялись новые искаженные от ярости лица - и надвигались на меня. Меч со свистом рассекал воздух, и я уже не понимал, бью я плашмя или лезвием.
Мышцы правой руки сводило судорогой, и все же я продолжал драться. Казалось, весь Тлапаллан устремился на нас.
Внезапно в глазах у меня потемнело. Я зажмурился. Кто-то сильным ударом сбил с меня шлем, по лбу что-то потекло, и в голове зазвенело от боли. Я смахнул влагу со лба. Рука окрасилась в красный цвет. Половина моего правого уха была отрублена.
Затем изуродованные гримасами лица вновь выплыли из темноты. И вновь я поднял оружие, как две капли воды похожий на тех воинов, которые некогда создали Рим и - если будет на то воля богов! - еще создадут здесь новую Империю.
Меч выскользнул из моих мокрых пальцев. Я услышал легионерский клич: "Друзья, Варрон! Друзья!"
В глазах у меня прояснилось, и я увидел тлапалликов, убегающих прочь быстрей оленей; они скакали и прыгали по камням, а люди скал встречали их топорами и дубинками. Я увидел, как женщины-воительницы добивали раненых, которые даже перед лицом смерти были слишком горды, чтобы молить о пощаде, и без страха смотрели в глаза врага, заносящего над ними нож. И я сказал себе: "Британия должна быть возрождена храбростью, подобной этой!"
И Мерлин выступил вперед в своих белых одеяниях, сплошь усеянных красными крестами - и от нашего имени предложил дружбу Старейшинам Ацтлана.
И они назвали старца Кетцалькоатлем - Пернатым Змеем - за прекрасный головной убор, украшенный перьями, а также за его мудрость, благодаря которой он сумел вызвать перемену ветра, душившего до тех пор защитников крепости дымом. И наш отряд вступил в их воздушный замок, встречаемый с торжественностью и почтением, достойными богов.
Теперь нам пришлось овладевать новым языком. На сей раз он дался нам без особого труда, ибо люди скал страстно желали учить нас, дабы получше и поближе узнать своих новых друзей. Хотя слова нового наречия отличались от уже известных нам, грамматика его имела много общего с языком майя, каково обстоятельство значительно помогло нам. Кроме того, в результате проникновения в страну тлапалланской культуры в обиход многих племен вошли некоторые знакомые нам слова.
Вдобавок ко всему здешние женщины, имеющие в обществе равные с мужчинами права, взяли на себя заботу о римлянах, разместили в своих домах, и обращались с нами, как с королями. У них мы узнали больше, чем просто несколько слов.
Первым человеком, обучавшим меня наречию ацтеков, была весьма милая и привлекательная девушка, которая облегчила мою боль и кормила меня, пока я быстро оправлялся от ранения в сухом чистом воздухе этой страны.
Золотой Цветок Дня называли ее родители - или Аврора, как сказали бы мы, - и имя это и вполовину не передает очарования сей восхитительной девушки.
Очень скоро я выздоровел. К этому времени все мы значительно преуспели в изучении языка, что относили за счет своих способностей.
Мы жили в городе Ацтлан. Менее чем в пяти милях от него находился другой город, Ацатлан. Но между ними простиралась ужасная местность: громоздились скалы, изрезанные глубокими ущельями - так что один город мало чем мог бы помочь другому в случае беды.
- Мы должны изменить подобное положение вещей, - сказал я однажды вечером своим товарищам.
- Зачем? - спросил Мерлин. - Ведь мы не собираемся задерживаться здесь долго, не так ли? Разве мы не двинемся дальше в поисках Страны Мертвых?
Я обернулся к остальным.
- Что мы будем делать дальше, друзья? Тратить время на бессмысленные поиски мифической страны - или создадим здесь единый народ?
- Останемся здесь! - хором воскликнули они.
- Мерлин, - обратился я к старцу. - Колдовством и хитростью ты создал единый народ на севере. Уничтожение Тлапаллана - единственная цель моей жизни. Пусть слышат меня боги! Я торжественно клянусь не знать ни покоя, ни отдыха до тех пор, пока не создадим в сих южных пустошах единую нацию, которая, действуя в согласии с твоим народом, раздавит Тлапаллан, словно орех между молотом и камнем, И вот вся магия, которая мне понадобится!
Я вскочил на ноги, выхватил свой меч и поцеловал клинок.
- Клянусь на мече! Кто поклянется вместе со мной?
- Я! Я! И я! - Все воины тесно столпились вокруг меня.
Мерлин улыбнулся - наполовину весело, наполовину печально.
- Полагаю, я должен подчиниться воле большинства. Что ж, наверно, это самое разумное решение.
Итак, поиски Страны Мертвых закончились с нашим прибытием к обитателям скал, хотя, как узнал Мерлин, среди этого народа тоже бытовали легенды о таинственной стране Миктлампа, "куда уходит спать солнце", и откуда (из Страны Семи Темных Пещер), согласно местным верованиям, вышли все люди "из недр земли наверх", на свежий воздух и солнечный свет, но куда после смерти должны вернуться души равно добрых и злых.
Почти у каждого племени и клана - по меньшей мере в этой части Алата есть своя особая легенда. Но все предания сходятся в одном утверждении: люди вышли "из недр земли наверх". Мы тоже пришли к заключению, что где-то - возможно, в ближайших окрестностях - находится вход в некий подземный мир, лежащий глубоко под нашими ногами. Вероятно, древние были правы, размещая Аид в сердце Земли.
Но искать загадочную страну мы не стали и не намеревались делать этого в будущем.
Вместо того мы построили среди скал новый Рим - в миниатюре. И возвели сей город не из мрамора и золота, но из духа и мечты. Остальное придет со временем. Разве подлинный Рим не был когда-то простым скоплением хижин?
Оправившись после болезни и осмотревшись вокруг, я увидел следующее.
Общество из нескольких тысяч дикарей с едва заметными зачатками культуры и практически без религии. Люди скал поклонялись душам убитых животных и считали себя родственниками последних! Кроме того, их сельскохозяйственные орудия были малочисленны и примитивны, а оружие практически бесполезно по сравнению с нашим.
Рост этого народа остановил Тлапаллан. Он уничтожил его культуру, препятствовал развитию природных способностей людей и загнал их в горы, грозя полным истреблением. Но, подобно орленку в гнезде, чей пылающий взгляд свидетельствует о прирожденной гордости, смелое свободное поведение ацтеков свидетельствовало о несгибаемой отваге, которая смеялась над судьбой и над любой попыткой притеснения.
Ненависть Тлапаллана к свободным сообществам воспитала в сем маленьком народе решимость сражаться за свободу до смерти. Эти люди нуждались лишь в достойных вождях - и тут появились мы!
Наблюдая за сим племенем во время болезни, я мечтал и строил разные планы. А овладев их языком и заручившись согласием Старейшин, я начал заниматься с молодыми людьми обоих городов: отбирал лучших, водил строем, муштровал, обучал владеть луком и мечом.
До нашего прибытия в Алата ничего не слышали о мече. Вместо него пользовались блинным ножом, коротким дротиком и тяжелой дубинкой. Впрочем, не оставляли без внимания и метательный дротик.
Но теперь появилось новое устрашающее оружие. Оно называлось "меч" но что это был за меч! Деревянный он был, короткий и тяжелый, усеянный с двух сторон зубцами с острыми осколками вулканического стекла безжалостное оружие! Я усмехался про себя, представляя чувства врага, впервые увидевшего вооруженных мечами людей, воодушевленных страстной мечтой об Империи и рвущихся сойтись вплотную на поле боя.
Каждому из своих товарищей я дал под командование отряд, и в один прекрасный день увидел новое войско, проходящее торжественным маршем перед ацтекскими женщинами, семьями и Старейшинами: десять центурий молодых воинов в полном снаряжении.
На следующий день жены и возлюбленные без слез, со стоическим спокойствием простились со своими мужчинами, и те отправились в долгий путь по диким землям, дабы покорять, объединять покоренных и в конце концов создать Империю.
Орленок проклюнулся из Яйца!
Одновременно в содействии с простыми людьми и назначенными мной священниками (еще не сведущими в жреческом искусстве) была создана новая религия, достойная воинственного народа, сих Детей Судьбы.
Я дал им Цереру, Люцину, Вулкана, Флору, Венеру, Марса - всех богов старого воинственного Рима, которых мог вспомнить, и постарался умолчать о позднейшем упадке веры.
Мерлин проповедовал в народе любовь, милосердие, жертвоприношение из цветов и фруктов - то есть все те слабые стороны религии, которые и привели Рим к потере Британии.
Он ввел служение обедни со всей возможной точностью, используя смесь из муки и молока, как лучшую замену гостии. Но для такого народа, в какой превратились ацтеки, проповедуемые старцем мысли казались слишком мягким, и во время жертвоприношения в честь нашего благополучного возвращения из похода с пленными, новообращенными и трофеями, я увидел на алтарях муку, смешанную не с молоком, а с кровью. Впрочем, Мерлин смотрел куда-то в сторону и притворялся, что не замечает этого.
Мои воспоминания о древних верованиях народ принял за новое божественное откровение. Люди дали свои имена открытым мной богам, и скоро каждое из божеств обзавелось своими почитателями во главе со жрецами, которые появились так неожиданно, словно выросли из-под земли.
С тех пор, как мой маленький легион овладел новой техникой ведения войны, мир показался ему слишком тесен для того, чтобы терпеть в нем присутствие врага - независимо от того, насколько далеко он обитает. Выиграв бой на чужой территории, мои воины почувствовали себя непобедимыми. Они постоянно просили меня вести их против нового врага, и я, признаюсь, делал это с удовольствием. Война была моей профессией, сутью моей жизни.
Снова выступали мы в поход. И снова раз за разом возвращались с триумфом после присоединения к растущей империи новых сообществ, которые сотни лет существовали порознь, едва ли зная названия друг друга. С исчезновением старой неприязни маленькие племена утратили прежние названия и по-братски объединились под знаменем ацтеков и под их управлением.