И старик начал подниматься по лестнице.
Мужчины остались в зале одни. Они растерянно смотрели, как он уходит.
- Кэйси, не промелькнуло ли в вашей башке, что если бы вы не забыли спички, то у нас не было бы сегодня ночью столько работы?
- Господи, а еще кто-то хвастался своими воровскими талантами! - воскликнул Риордан.
- Заткнись! - заорал Кэйси.
- 0'кей. Флэннери, ты берись за один конец "Сумерков Богов", ты, Туоси, за другой, тот, где девица занимается всякими приятными штучками. Ха! Поднимайте.
И боги в безумном порыве взмыли в воздух.
К семи часам большая часть картин была вынесена из дома. Они громоздились в снегу и ждали, когда их разберут и растащат в разные стороны, в разные дома. В 7.15 лорд и леди Килготтен вышли из дома и уехали. Кэйси быстренько составил из товарищей что-то вроде стенки, чтобы заслонить картины, и милая леди не увидела их. Парни оживленно приветствовали автомобиль, когда он проезжал мимо, и леди помахала им ручкой.
От 7.30 до 10 были вынесены остальные картины.
Когда все картины за исключением одной были вынесены, Келли остановился у темной ниши, где висел портрет старого лорда, выполненный леди Килготтен. Потом вздохнул и из соображений высшей гуманности осторожно вынес портрет на улицу.
Когда в полночь лорд и леди вернулись домой с гостями, они обнаружили лишь борозды в снегу, оставшиеся после того, как Флэннери и Туоси волокли драгоценную вакханалию, а Кэйси возглавил караван полотен Ван-Дейка, Рембрандта, Бушера и Пиронези и наконец Блинки Воет, истомленный ожиданием радости, повлек в темный лес двух ню Ренуара.
Вечер закончился в двум часам ночи. Леди Килготтен отправилась спать, удовлетворенная объяснением, что картины отправлены на реставрацию.
В три утра лорд еще не спал. Он сидел у себя в библиотеке один перед горящим камином; шарф, обмотанный вокруг тощей шеи, в мелко дрожащих пальцах бокал бренди.
Около четверти четвертого послышался осторожный скрип паркета, шевельнулись тени, и спустя некоторое время с шапкой в руке в дверях библиотеки появился Кэйси.
- Тс-с-с! - тихо произнес он.
Лорд, которому что-то снилось, испуганно заморгал:
- О Боже, что, нам уже пора уходить?
- Нет, это завтра ночью, - сказал Кэйси. - Как бы то ни было, не вы уходите, а они возвращаются.
- Они? Ваши друзья?
- Нет, ваши. - И Кэйси поманил его за собой.
Старик дал провести себя через весь холл, чтобы выглянуть через распахнутую парадную дверь в глубокий колодец ночи.
Там, подобно замерзающей Наполеоновской армии, разутой, нерешительной, деморализованной, смутно угадывалась знакомая кучка людей. В руках у них были картины, картины подпирались коленями, их держали на спинах, некоторые торчком стояли в сугробах, поддерживаемые трясущимися от растерянности и холода руками. Стояла мертвая тишина. Казалось, -они попали в неловкое положение, как будто один противник ушел сражаться с кем-то более достойным, а другой, пока еще неизвестный, молча затаился до поры до времени где-то у них за спиной. Они поминутно оглядывались через плечо на горы и город, как будто в любой момент сам первозданный Хаос мог спустить на них своих псов.
В этой беспросветной ночи им одним был слышен далекий, колдовской лай, наполняющий души смятением и отчаянием.
- Это ты, Риордан? - нервно позвал Кэйси.
- Кто же еще, черт возьми? - донесся голос из толпы.
- Что они хотят? - спросил старик.
- Не столько мы хотим, сколько вы теперь можете хотеть от нас, - ответил голос.
- Понимаете, - раздался другой голос, он становился все слышнее, потом в полосе света появился Гэннагэн. - Ваша честь, прикинув что к чему, мы решили, что вы такой славный джентльмен, и мы...
- Мы не будем поджигать ваш дом! - крикнул Блинки Ватс.
- Заткнись и дай человеку сказать! - раздалось несколько голосов. Гэннагэн кивнул:
- Вот именно. Мы не будем поджигать ваш дом.
- Но послушайте, - сказал лорд, - я совершенно готов. Все можно без труда вывезти отсюда.
- Ваша честь, прошу прощения, но вы слишком просто на все смотрите. - сказал Келли. - То, что легко для вас, не легко для нас.
- Я понимаю, - сказал старик, ровным счетом ничего не понимая.
- Похоже, у всех нас в последние несколько минут возникли проблемы. У кого с домом, у кого с транспортом, в общем, у каждого свои. Вы понимаете, о чем я говорю. Кто объяснит первым? Келли? Нет? Кэйси? Риордан?
Все молчали.
Наконец, вздохнув, вперед вышел Флэннери.
- Вот какое дело... - начал он.
- Ну-ну, - мягко произнес старик.
- Мы с Туоси, как последние идиоты, перли эту картину, "Сумерки Богов". Полдороги лесом, так это было еще ничего, а когда прошли две трети болота, так вдруг начали утопать.
- Вы выбились из сил? - добро спросил лорд.
- Утопали, ваша честь, самым натуральным образом, утопали в землю.
- Боже мой! - воскликнул лорд.
- Вы совершенно правы, ваша светлость, - отозвался Туоси. - Мы с Флэннери и эти чертовы боги весили вместе фунтов шестьсот. А почва такая зыбкая, прямо-таки трясина, а не почва. И чем дальше мы продвигались, тем глубже проваливались. Я еле удерживался, чтобы не позвать на помощь. В голову лезли сцены из старого рассказа про собаку Баскервилей, как там эта собака или еще какой злой дух загоняет героиню в болото и бедняжка все дальше в него заходит, прямо в самую трясину, и уж жалеет, что не сидела на диете, да поздно. И только пузыри на поверхности. У меня прямо горло сжало, когда я обо все этом подумал, ваша честь.
- И что же? - вставил лорд, почувствовав, что настало время задать вопрос.
- Мы ушли, оставив богов там, в их сумерках, - ответил Флэннери.
- Прямо в болоте? - спросил старик, несколько огорченно.
- Но мы укрыли их. Я хочу сказать, мы закутали картину своими шарфами, Боги не умирают дважды, ваша часть. Вы слышали, парни? Боги...
- Да замолчи ты! - воскликнул Келли. - Вот болван. Почему вы не вынесли эту треклятую живопись с болота?