- Если бы там у подоконника не валялась доска, у меня бы ничего путного не получилось.
- Почему ж... если бы там кувалда валялась, у тебя бы еще лучше вышло. А вот Глебу повезло, что какой-то расхититель народного достояния потерял именно доску, когда в свою квартиру пилолес тащил, - объяснил Соломон Абрамович.
- Лиза, ну что, теперь уж точно ничья. Мир? - поинтересовался я.
- Салам, шалом и такая борьба за мир во всем мире, что мокрого места не останется, - добавил какой-то знаток слов.
4. (Ленинград, весна-осень 1978 года)
Вернулся домой заполночь, за рулем несколько раз мутило, чуть в столб не впилился. Гаишник какой-то пристал, но, завидев мое удостоверение, благоразумно удалился. Да, доктор Розенштейн влупила деревяшкой, во-первых, неумело, во-вторых, от души.
Надюха давно уже дрыхла, только буркнула носом, поворачиваясь на другой мясной бок.
- Откуда?
Хотел было сказать "с дежурства", но потом вспомнил, что на прошлой неделе именно так и набрехал.
- Да одного самиздатчика накрыли с поличным. По ночам, паскудник, на гектографе орудовал в коносаментном отделе порта.
Она отлично знала, что я вру. Но декор мы привыкли соблюдать.
А дальше пошла намазываться на хлеб жизни обычная тягомотина. Затуллин несколько расстроенный умотал в Москву. Очевидно в своей надзорной инстанции он еще не был тузом. Ну и я, когда к тестю в Москву наведался, про Андрея Эдуардовича всяких гадостей наговорил, а еще просил помочь с переводом в ПГУ, на передний участок борьбы с гидрой мирового империализма. Дескать, смысл работы в Пятерке от меня стал ускользать.
- Зря ты за смыслом погнался, Глеб, - резонно отметил тесть. - В ПГУ и так народу полно, в затылок друг другу дышат. В общем, душно. Это везде так, где загранработа светит. Там я тебе ничем пособить не смогу, будешь чахнуть также, как и на гражданке. А погореть в ПГУ можно в два счета.
- Все, что там делается, жизненно важно, Константин Матвеевич, и мне по нраву. Например, промышленный шпионаж. Мы ведь не в состоянии по научно-технической части со всем Западом тягаться. На позаимствованных у них достижениях у нас вся электроника держится.
- Достижение мы сопрем, да пока на конвейер поставим, да еще наше качество добавим, много ли от него толку останется, - оспорил тесть.
- А южное направление, - настаивал я, - насколько оно перспективное! Через юг, где нефть и мусульмане, мы можем весь Запад за яйца ухватить и свой нефтяной вывоз удорожить в несколько раз, как после арабо-израильской заварухи семьдесят третьего года.
- Да только на этом южном направлении и обломаться - раз плюнуть. Мусульмане - это тебе не европейцы с их политесами. Сколько англичане намучились с афганцами и арабами, а? Для кощея Хомейни мы после Америки дьявол номер два. У нас своя коллективность, у них своя, вот то и страшно. Не трепыхайся, Глеб. Председатель основал Пятерку, это его любимое детище. Бровастый будет слабеть, Председатель крепчать, как самый умный, а Пятерка разбухать во все стороны. Работа здесь не надрывная, условия для твоего роста благоприятные, в Москву и так тебя переведем через годок. Ты только с подружками не переусердствуй, в этом деле не стремись выйти в стахановцы...
Однако, я напирал и тесть Константин Матвеевич, горестно вздыхая, согласился как-нибудь пособить.
- На свою головку, сынок, на свою...
Но я знал, что на свою головку найду злоключений и в Пятерке. Врачиха Лиза Розенштейн выматывала меня как умела, причем делала это непроизвольно и бессознательно. Не раз я вспоминал, что слово "лиз" на научном языке означает распад, растворение.
После 10 марта докторша уже не пыталась отвертеться от меня. Что она питает ко мне какие-то теплые чувства, нельзя было сказать даже с большой натяжкой. Мое полувыпадение из окна Лиза даже не посчитала приступом совестливости у лютого опричника. Лишь неким изъязвлением гордыни и испражнением самурайского комплекса. Дескать, последним способом достижения хотя бы моральной победы над врагом у приверженцев буси-до является публичное харакири.
Но я Лизавету все-таки заинтересовал. И в кое-каком плане теперь заменял сбежавшего от хлопот Костю Сючица. Ну, а она мне - всех баб без исключения.
Те секс-волны, которые пробирали меня при первых прикосновениях к Лизке, значительно ослабели, однако биологическое притяжение - какие-то феромоны-аттракторы, память от предыдущих воплощений? - непреклонно укладывали меня в кровать именно к ней.
Заброшенная Надюха регулярно нынче ходила "за спичками" к соседке, а вернее соседу с первого этажа, ветерану-подводнику по имени Василий, которого в сорок лет списали "за борт", на пенсию. Несколько лет назад, когда он вылезал из своей субмарины, его смелую башку примял неурочно упавший люк. И с тех пор вся сила из-под фуражки уходила в "корешок", которым бравый моряк обслуживал всех жаждущих дам из нашего и соседнего многоквартирных домов.
Виталию Афанасьевичу Сайко я предоставил все, что насобирал и откомментировал на мистическом участке своей работы. А где-то пару месяцев спустя он высвистал меня к себе и задушевно сказал:
- Одному дедуле из специнститута, который с удовольствием забрал все твои откровения, теперь понадобились консультации. Переводчики с любого языка, сам понимаешь, у нас имеются, но это роботы, натасканные на технические, военные и прочие современные тесты, они не улавливают многозначия темных мистических слов. Обращаться же к сторонним востоковедам из университетов и академии наук нам не резон. Они могут неверно понять наши предложения, да и нам придется каждого знатока подолгу проверять на предмет возможной неверности, то есть утечки информации. А ты все-таки свой специалист.
- То есть, ручной и карманный... Я рад постараться, только вам надо договориться с моим начальством, чтобы оно перераспределило силы. А то ведь у меня в ящике дела, которые пылиться не могут. Например, по поводу надписи в сортире: "Ленин - поц".
С моим начальством Сайко согласовал переброску на другой фронт. Последним из командиров, скрепя сердцем, сапогами и другими деталями, дал свое майорское добро Безуглов.
Специнститут КГБ гнездился в одном из домов стиля "модерн" на Петроградской стороне. Воздвигал его какой-то чудаковатый купец, который, видимо с бодуна, почитывал фольклор и прочую лабуду. Поэтому нанятый им архитектор старался подражать снаружи готическому замку, а внутри кносскому лабиринту с добавлениями из сказок про Кощея. По-крайней мере, из этого здания самостоятельно, да еще живым, я никогда бы не выбрался. Однако внизу, возле поста, оснащенного телемониторами, меня встретил человек в белом халате, отличающийся крепким телосложением, - похоже, что работник двойного назначения, - который и проводил к тем самым ученым, которым я потребовался.
Научная общественность встретила меня в просторной лаборатории со сводчатым потолком и колоннами а-ля фаллос.
При взгляде на главу проекта я сразу освежил в памяти прорицание Фимы - глаза "как лед", а в имени звучит северный ветер. Действительно, доктора наук звали Бореев, что напоминало о полночном студеном ветре Борее и всяких гипербореях. К тому же один его глаз был выцветшим бледно-голубым, то есть ледяным. Впрочем, второе око оказалось вполне насыщенного цвета, а сам мудрец - щуплым, малость сгорбленным, заводным и немало напоминающим Милляра в роли бабы-яги.
В лаборатории, заставленной терминалами, принтерами, какими-то малопонятными приборами, - как мне показалось геофизического назначения, ничего не говорило и даже не нашептывало о мистике.
- Ну, как удивление есть? - поинтересовалась "баба-яга", - что людям вроде нас понадобилась мистическая литература.
- Мистика учит нас ничему не удивляться. Допустим, сейчас дунет ветерок и вы вместе со всей этой аппаратурой превратитесь в колдунов, демонов, чертей с котлами, и так далее.
"Баба-яга" поняла, что я шучу и приветливо осклабилась.
- Вы - геофизики? - решил выяснить я.
- По профессии да. Если точнее, мы занимались естественными магнитными полями... - Бореев, разведя руки, как бы погладил линии земного магнетизма.
- И вдруг вы решили, что в разных талмудах посредь всяких нелепостей об эманациях некой высшей энергии, вы обнаружите верные сведения о прежнем положении магнитного полюса или нахождении магнитных железных руд?
- Мы решили, молодой человек, что рассуждения об эманациях высшей энергии не более нелепы, чем какие-нибудь новомодные физические гипотезы о суперстрингах, - вежливо осадил меня ученый Бореев.
Я постарался легким кашлем выразить свое недоумение при изречениях столь далеких от правоверно-диалектического материализма. Я обязан был это сделать. "Баба-яга" бдительным ухом заметила мое натужное покашливание.
- Полковник Сайко говорил мне, что у вас имеется масло в голове. Это приятно. И кроме того вам можно доверять. Что тоже немаловажно... Ведь наша работа носит не только научный, но вдобавок идеологический характер.
- Так вот, капитан Фролов, советская коммунистическая идеология еще не сформировалась, - это произнес не Бореев, а один из его помощников, видимо "зам. по идеологии". - Кое-что сделал Маркс, кое-что Ленин, Сталин, но все это годилось для задач своего времени и осталось, так сказать, лишь в виде символов веры. Но есть то, что глубже догматов...
- У кого есть? Не хотите ли вы сказать, что некоторые партийные идеологи дома вещают одно, а на работе другое? Одним, значит, палочка от мороженого, другим сладкое эскимо? - напрямую атаковал я.
Мне пришлось это сделать, потому что я все время думал, кому попадет за дерзкие "идеологические" слова. Мне, за то, что слушаю, или им, за то, что говорят.
- Мы ценим чувство юмора, - солидным голосом заявил Бореев. А помощник опять давай бубнить свою "крамолу". - Советская идеология еще только созревает. Это как бы крем, который пока сокрыт коркой из догм. Новая идеология фактически зародилась после поражений первых лет войны, когда власть догматизма в нашей стране начала слабеть. Тогда мы, наконец, смогли мало-помалу делать победы, ядерное оружие, ракеты, атомные станции. Сейчас же настало время для прорыва скрытой советской идеологии к свету. Ключевое слово в ней - гармония. Та гармония членов и органов, которая существует в здоровом теле. Это, разумеется, пока лишь идеал далекий от жизни.
Между прочим понятно, почему "крамолу" изливает именно помощник Бореева. Если я окажусь более зашоренным, чем им хочется, то руководитель проекта сможет сослаться на острый приступ шизофрении у своего подчиненного.
- А может вы имеете в виду ту гармонию, которой может похвастаться любой пчельник, термитник или муравейник? - решил высказать я здоровый скептицизм.
- Молодой человек летает мыслью по древу, начало нашей совместной работы действительно связано с изучения ориентации термитов в магнитном поле Земли, - довольно одобрительно произнесла "баба-яга". - А вообще природа едина, капитан Фролов. От биологического до социального один шаг.
- Почему вы такие раскованные? - не смог удержаться и стал выведывать я. - Что-то вы мне больно доверяетесь со своей внутренней или как там ее, заднепроходной идеологией.