-Потому что она умна, - после длительной паузы ответил Дарк. - Этого
у Аракити не отнимешь.
-Объясни, пожалуйста...
Дарк вздохнул.
-В Даналоне четыре тысячи боевых драконов, - он прикрыл глаза. - А
здесь только две. Пока в Тангмаре нас не прекратят истреблять, никаких
шансов на победу нет.
Волк с болью зажмурился.
-Три дня назад мой всадник спас ребёнка... - тихо сказал он. - Выкупил
у Роджера Оуэна...
Дарк усмехнулся.
-Благородный поступок для человека.
-Ребёнок принадлежит золотой расе, - заметил Волк. Чёрный дракон
вздрогнул.
-Вот как?... Это интересно. Сколько лет малышу?
-Не больше семи.
-Несчастный... - Дарк стиснул зубы. - Я доберусь до них. Рано или
поздно, но доберусь.
Синий дракон с горечью отвернулся.
-Все мы так говорим.
-Пятьсот лет назад один из нас попытался претворить слова в дело.
гневно заметил Дарк. - Напомнить его судьбу?
Волк содрогнулся. Прекрасная голова медленно понурилась.
-Не надо. Я хорошо помню судьбу великого Сумрака.
Он помолчал.
-Я испытал её на себе...
***
-Знаешь меня? - надменно спросила Аракити. Измученный дракон с
трудом приподнял голову.
-Королева... - голос захлебнулся жестоким кашлем. Справившись с
собой, Хирсах попытался шевельнуть крылом и рухнул на пол в судороге
боли. В глазах Аракити на миг отразилась острая жалость.
-Я... готов к смерти, - с огромным трудом прошептал дракон. Горящие
синие глаза смотрели на королеву без тени мольбы или страха. - Можешь
убивать.
-Думаешь, я поймала королевского дракона Даналона только ради
удовольствия перерезать ему глотку?... - со смехом спросила Аракити.
Плохо же ты меня знаешь, ящерица.
-Я... всё о тебе знаю!
Хирсах титаническим усилием сумел поднять голову с пола.
-Моя страна уничтожит тебя, змея! - бросил он. - Единственное, о чём
я скорблю - что не успею это увидеть!
Королева с огромным удовольствием скрестила руки на груди и
медленно обошла дрожащего от боли дракона кругом.
-Хорош, ничего не скажешь... - женщина вновь остановилась перед
пылающими яростью глазами Хирсаха. - Значит, никакие пытки не смогут
тебя сломить?
Дракон попытался презрительно усмехнуться, но не удержал глухого
рычания от страшной боли в изуродованных крыльях. Гордая линия шеи