- Замолчи, - произнесла женщина. В тоне ее звучала скука. - Если бы ты с самого начала был осторожнее...
- А ты обратила внимание, кого он звал? - глумливо спросил мужчина. Неужели ты ожидала, что он будет звать тебя? Я, конечно, огрел его по голове, но не до такой же степени...
- Твои насмешки так же неудачны, как и выбор времени, - ядовито ответила женщина.
- Завтра он будет в порядке. Лихорадка идет на спад.
- Ты не понимаешь, насколько велик риск. - Тебе требуется от него только одно: чтобы он не стал евнухом. Я думал, его мозги тебе не нужны.
- Тонкость твоих выражений просто поразительна...
Казалось, Рохан вот-вот вспомнит, где ему доводилось слышать этот голос. Он едва не ухватился за обрывок памяти, но тут начал действовать наркотик, и принц уснул.
Сьонед надела перчатки для верховой езды, сделанные из драконьей кожи, и принялась ждать, когда ей подадут лошадь. Помня о толпе во дворе лорда Байсаля и устремленных на нее любопытных взглядах, она не металась по двору и не показывала виду, что нервничает. Ледяное спокойствие оказалось не только удобной, но и очень полезной маской; налагая запрет на внешнее проявление эмоций, она косвенным образом запрещала себе и сами эмоции.
Когда из конюшни вывели - серого жеребца, к принцессе подошел Давви. В его глазах читалось несогласие. Скрыв досаду, спешившая Сьонед обернулась к брату.
- Ты все-таки собираешься осуществить эту безумную затею? - с укором спросил он, беря поводья из рук грума. - Хотя бы возьми с собой побольше охраны! Ты не можешь знать, что там... или кто.
- Именно поэтому я и беру с собой так мало охраны, отказываюсь от признаков власти и прячу слишком бросающиеся в глаза волосы, - возразила она. - О Богиня! Принцесса едет по своим землям под маской и боится, как бы ее не узнали!
Сьонед выхватила у него поводья и села в седло, жалея, что не может подставить разгоряченную голову дувшему навстречу легкому ветерку. Солнце едва взошло, но было уже жарко. За шесть лет жизни в Пустыне она так и не сумела приспособиться к ее суровому климату. А ведь была еще только поздняя весна. Летом Сьонед будет чувствовать себя совершенно разбитой...
- Мне бы хотелось, чтобы ты дождалась приезда лорда Чейналя, - сказал Давви.
- Тебе известно, что сказать Чейну, когда он приедет. - Она оглянулась, разыскивая взглядом Оствеля. - Я знаю, что делаю.
. - Сомневаюсь. Будь осторожна, Сьонед. Ради Богини, пожалуйста, будь осторожна.
- Буду. Но не ради Богини, а ради моего мужа. - Она нагнулась, похлопала брата по плечу и чуть более нежно сказала: - Не переживай так. Все будет хорошо.
Он сердито фыркнул.
- Сама знаешь, Оствель на моей стороне. Вчера вечером мы долго говорили с ним.
- Ничего другого от вас обоих я и не ожидала. Я уверена, он будет следить за мной в оба и все передавать тебе. - Обведя взглядом двор, наполненный воинами, слугами и лошадьми, она наконец увидела Оствеля и сказала: - Пора в путь. Береги себя, Давви.
Сьонед развернула лошадь и поехала к воротам, где ее ожидали Оствель и двое вооруженных всадников. Однако тут на пути принцессы вырос лорд Байсаль. Он выбежал из разбитого за стенами лагеря, в котором расположились люди Давви и те, кто успел прибыть сюда вчера вечером из окрестных деревень. Через несколько дней все здешние пастбища и холмы покроются шатрами, и Чейн столкнется со столпотворением. Но Сьонед не могла остаться, чтобы понаблюдать за тем, как пройдет назначенный ею самой сбор.
- Миледи, - взмолился лорд Байсаль, - прошу вас, не уезжайте так быстро! Что я буду делать до того, как прибудет лорд Чейналь?
- Кормить людей, седлать лошадей и готовиться к войне. Если останется свободное время - думать о сооружении новой крепости. Всего хорошего, милорд!
У Байсаля отвисла челюсть. Он посмотрел ей вслед со смешанным чувством тревоги и удовольствия. Ехавший рядом Оствель искоса глянул на принцессу.
- Похоже, теперь он за тебя костьми ляжет.
- Если он пораскинет мозгами и сделает все, что необходимо, каменная крепость ему обеспечена.
Они миновали лагерь, выехали за внешнюю стену и поскакали на север вдоль Фаолейна. Сьонед знала, что со стороны ее действия должны были казаться верхом безрассудства, и была настроена претворить в жизнь свой план еще до прибытия Чейна и Тобин. Все равно ничего нового они предложить не смогут, а их возражения дела не изменят. Все равно никто другой не сможет выполнить то, что она задумала, и Сьонед испытывала некоторое облегчение при мысли о том, что в данном случае ее желание полностью совпадает с ее долгом жены и принцессы.
Войска лорда Эльтанина были заняты обороной Тиглата, так что отсюда Рохану ждать помощи не приходилось. Скованный угрозой вторжения Ролстры с юга-, Чейн не мог вести армию на штурм Феруче. Эта крепость была крепким орешком: к расположенному высоко в горах замку вели только две дороги, тщательно охранявшиеся даже в дни мира. Теперь же, во время военных действий, с них наверняка не спускали глаз. Единственной надеждой Рохана была Сьонед, его принцесса-фарадим. Янте наверняка считала, что она не способна нарушить обет, запрещающий убийство. Очень хотелось надеяться на это. Это сильно облегчит ей задачу, когда действительно настанет время убивать.
Он очнулся в абсолютной темноте; - потное тело ощущало одновременно и тепло, и озноб. Широко открыв глаза, с сильно бьющимся сердцем, он покачал головой. Ощущения собственного тела были единственным якорем, не дававшим ему унестись в открытое море безумия. Но опять подул ветер, спустилась темнота, и со всех сторон к нему устремились драконы, вытянувшие страшные когти.
Он свернулся калачиком у стены пещеры, чувствуя спиной прикосновение шероховатых камней, и в ужасе уставился на окружавшее его зрелище. Драконы борющиеся, спаривающиеся, убивающие; челюсти, с которых капает кровь; глаза, сверкающие, как драгоценные камни; сплетенные, набрасывающиеся друг на друга тела, бьющиеся крылья, хлещущие хвосты. Со страшным треском раскалываются огромные яйца, начинается яростный бой дракончиков, рвущих друг друга зубами и когтями; извергающееся из их пастей пламя жарко и ярко освещает темноту пещеры, словно солнечные лучи...
Когда пламя дракона оббжгло лицо и руки, он вскрикнул; запах обожженной кожи превосходил зловоние крови и спермы дракона. Они еще не увидели его, и он попытался вжаться в стену пещеры. Они продолжали бороться, оставляя борозды в пыли, изрыгая огонь и убивая друг друга, движимые инстинктом выживания и продления рода. Затрепетал шелк: то пронесся по пещере порыв ветра. Вспотевший, но с ледяной кровью в жилах, он отпрянул, а затем вскочил. Соль проступила на его опаленной, почерневшей коже. Жестокость царила кругом, и он затрясся от ужаса, что светящиеся глаза вот-вот обнаружат его и окровавленные когти сорвут с его костей остатки плоти. Неистовый дракон навис над ним, принесенный ветром, и он вскрикнул, давясь собственной желчью с привкусом драната.
- Рохан!..
Он слепо потянулся к ней, прильнул к ее прохладному телу.
- Сьонед...
- Тихо, дорогой, все в порядке. Я здесь. - Раздался короткий металлический лязг, словно из ножен доставали меч, и он закрыл глаза, ослепленный ворвавшимся в пещеру солнечным светом. Сьонед, его принцесса-фарадам, принесла с собой солнце. - Мы в безопасности, любимый.
Он больше не видел драконов, не чувствовал, как стынет в жилах кровь, не ощущал яростного пламени, касавшегося кожи. Сейчас его обвевал тихий ветерок с запахом звезд - такой же нежный, как и ее ласки. Он вздрогнул и положил голову на ее плечо, забыв о том, что делает с человеком дранат.
Не было ни пещеры, ни драконов, ни огня. Только наркотик и лихорадка. Но сейчас он вырвался из-под их власти. Он отдыхал рядом со Сьонед, стыдясь своего ужаса. Она лежала рядом, свернувшись клубочком, и шептала нежные слова, пока он не уснул.
Погоняя лошадь день и ночь, Сьонед прибыла в Стронгхолд еще до полудня. Готовая рухнуть от усталости, она все же заставляла себя держаться и неторопливо идти по каменному двору, больше напоминавшему сухой фонтан, из которого била не вода, а жар. Солнце стояло в зените. Вдруг она почувствовала прикосновение чужих цветов, прилетевших на луче света, и услышала его голос.
- Благослови тебя Богиня, миледи. Мы добрались до Тиглата и предупредили лорда Эльтанийа. Хотя нападения еще. не было, но оно не за горами. Вальвис готовится к нему и ожидает твоих приказаний.
Сьонед удовлетворенно кивнула.
- Благослови тебя, Богиня, "Гонец Солнца". Продолжайте готовиться к войне, как делают на юге, где у Фаолейна стоит лагерем Ролстра. Помощи не будет. Вы должны справиться сами. Скажи Вальвису, что он не должен пытаться штурмовать Феруче. Его обязанность - защищать Тиглат. Я обещаю, что принц скоро будет освобожден.. А сейчас откройся мне, Клеве, и я покажу тебе цвета принцессы Тобин. С сегодняшнего дня посылай сообщения ей. Она не обучена искусству фарадима и не сможет тебе ответить, но передавай ей все то, что передала бы мне.
- Миледи, что с тобой? - Что ты собираешься делать?
- Это неважно. Теперь наблюдай и чувствуй, чтобы суметь найти ее на солнечном луче.
Она сконцентрировалась, передавая "Гонцу Солнца" яркие и милые цвета Тобин. Уверившись, что он сможет узнать принцессу и установить с ней контакт, Сьонед прервала соединявшие их нити света, пока Клеве не успел задать ей новые вопросы.
- Похоже, сеанс закончился? Тогда можешь уйти с этого пекла, - сказал ей Оствель.
Она подняла глаза, удивленная его присутствием.
- Да... Вальвис скоро узнает, что помощь с юга не придет. Ему придется самому руководить защитой Тиглата. - Сьонед осмотрела двор. Множество людей, шум и яркий свет вызвали у нее головокружение. - Оствель... отведи меня в замок, пока я не упала, - прошептала она.
Он сделал вид, что поддерживает Сьонед за локоть только из вежливости, и повел ее по лестнице. Принцесса не могла показать свою слабость. Бесконечные ступени оказались позади; она очутилась в своих покоях и рухнула в мягкое кресло у окна. Когда Сьонед развязала плотный шарф и распустила волосы, Оствель принес воды и смочил в ней кусок ткани.
- Ему всего семнадцать, - прошептала она. - Вальвис слишком юн, чтобы командовать армией, Оствель... О Богиня-Вседержительница, что я с ним делаю?
- Ничего. Если бы ты не попросила, его об этом, он чувствовал бы себя опозоренным. А сейчас дай мне снять с тебя сапоги.