- - Это ты украла ребенка из тела моего мужа. - Сьонед обернулась к принцессе и крепче прижала к себе малыша, закутывая его в одеяльце. - Я возвращаю лишь то, что принадлежит ему и мне.
- Я сожгу тебя в твоем собственном Огне! Стража! - закричала она сорванным голосом. - Стража!
- - Успокойся, - рассеянно бросила Сьонед, поглаживая пальцем щечку ребенка. Тобин подошла к ней, глядя на малыша так, словно не могла поверить в его существование.
- Ох, Сьонед, - прошептала женщина, - какой он прекрасный...
- И мой, - Сьонед держала его так, чтобы мог увидеть Оствель.
- Дай его мне, - сказал он.
- Ты, сука! - взвыла Янте. - Я убью тебя своими собственными руками...
Сьонед отпрянула, когда Оствель попытался взять у нее ребенка.
- Нет! Он мой!
- Ты думала, что я отдам его ей? - бросил Оствель, беря ребенка на руки. Он ловко и быстро сорвал с ребенка бархатное золотисто-фиолетовое одеяльце и швырнул его на ковер. - Не сыну Рохана носить цвета Ролстры!
Дым стал гуще. Страх придал Янте сил выбраться из кровати. Ее пальцы впились в шторы, на лице застыла маска ярости. Придерживаясь за столб, она крикнула:
- Вы все умрете за это!
Сьонед подошла к принцессе и оторвала от штор ее пальцы.
- У тебя есть еще кое-что, принадлежащее мне. - Янте попыталась ударить ее, но Сьонед была быстрее и сильнее. Она поймала запястье Янте и вывернула его. Янте застонала и рухнула на кровать, проклиная соперницу, которая сняла с ее пальца изумруд и вернула перстень на его законное место.
Янте рванулась из последних сил и гневно прищурилась.
- Ты смеешь забрать у меня сына? Ну ты, шлюха! Да я зарежу его на глазах у тебя и Рохана!
- Вот она, материнская любовь, - хладнокровно заметил Оствель.
Янте, шатаясь, поднялась на ноги.
- Рохан рассказал тебе, как это было? - крикнула она Сьонед. - Он рассказал тебе, как занимался со мной любовью в этой постели? Теперь он мой, и его сын тоже! Так и должно было быть с самого начала!
Сьонед внезапно хлестнула ее по лицу тыльной стороной руки, порезав изумрудом прекрасную щеку. Янте упала на подушки. Теперь в ее глазах был страх. Мгновение Сьонед наслаждалась этим зрелищем, а потом отвернулась. Тобин взяла ребенка и завернула его в свою тунику. Ребенок вновь захныкал: дым попал ему в нос.
- Тише, малыш, - успокоила Тобин, качая его. - Маленький принц...
- Сьонед, надо торопиться, - предупредил Оствель. - Огонь...
- Да, - сказала она, вновь глядя на Янте. - Огонь. Янте зашипела как кошка.
- Ты не смогла убить меня раньше, "Гонец Солнца", не убьешь и теперь! Ты...
- Я сделаю то, что должна сделать. Янте, ты видела, как твой отец поджигал постель своей любовницы? - На сей раз Сьонед ударила принцессу так, что та слетела с кровати. - Но мой Огонь совсем другой.
Она развела руки так, чтобы Янте могла следить за ними; изумруд отражал полыхавшее за окнами пламя. Сьонед улыбнулась при виде ужаса в темных глазах Янте. Внутри нее полыхала восхитительная ненависть, дававшая силу, Которой Сьонед никогда не знала раньше. Магия сладкой, жаркой, могучей ненависти ткалась из лучей другого, черного солнца, соединяя в себе стремление к убийству и наслаждение видеть в глазах Янте смертельный страх.
Однако принцесса все же нашла в себе силы выпрямиться и посмотреть на ребенка, которого держала Тобин. Триумф был написан на ее лице, ликование читалось в глазах. Сьонед захотелось снова ударить Янте, но лучше было просто убить ее на месте, и, в ответ этому страстному желанию внутри изумруда заполыхал Огонь. Она сжалась в комок, чтобы окутать пламенем хихикающую, торжествующую принцессу.
Коротко сверкнула сталь и тут же погасла, когда клинок вошел в грудь Янте. Принцесса вскрикнула - больше от удивления, чем от боли. На секунду в ее глазах вспыхнуло понимание случившегося, а затем они закрылись навсегда, и Янте откинулась на спину, вцепившись пальцами в рукоять меча.
Оствель вырвал меч из тела мертвой женщины и вытер клинок о расшитый драконами гобелен, без колебаний встретив яростный взгляд Сьонед. Его лицо казалось высеченным из камня.
- Все кончено, "Гонец Солнца", - сказал он. Сьонед хотелось вцепиться ногтями ему в лицо и расцарапать его в кровь.
- Это я должна была убить ее. Она была моя!
- Нет. Не надо убивать. - Он вложил меч в ножны. - Сьонед, ты сделала то, за чем пришла. Хочешь остаться и посмотреть, как ее сожжет Огонь? Все кончено!
Она испустила хриплый звериный вой и обернулась, заставив кровать вспыхнуть как соломинку. Загорелись длинные волосы Янте, балдахин и шторы с изображением драконов, корчащихся в непристойных брачных танцах, изрыгающих Огонь, оскаливших зубы и распустивших когти. Сьонед рванула один из столбов, он треснул, и горящий балдахин упал на тело Янте. Обрушились карнизы, и Сьонед вскрикнула, когда один из них ударил ее по плечу, лизнул пламенем лицо и обжег скулу, едва не задев глаз.
Оствель оттащил рычащую от злобы Сьонед, по лицу которой катились слезы.
- Сьонед! Прекрати! Ты слышишь меня? Прекрати сейчас же! - Он ударил ее ладонью по больной щеке, и у Сьонед дернулась голова. Сквозь пелену дыма она увидела открытую дверь и вскрикнула.
- Мой сын! Где он? Где?
- Тобин понесла его вниз, и если мы не последуем за ней, то сами сгорим здесь. Сьонед, все кончено! Янте мертва!
Она судорожно хватала ртом воздух, тщетно пытаясь вырваться из рук Оствеля. Разум вернулся к ней, и она ужаснулась тому, что лишилась ненависти, придававшей ей такую силу.
- Пусти меня! Будь ты проклят за то, что убил ее! Это должна была сделать я!
- И что бы ты сказала ему, когда он вырастет? - горько спросил он, выволакивая Сьонед из комнаты, где запах горелого мяса Янте уже смешивался с запахом густого дыма.
Они, кашляя, пробежали по коридору и скатились вниз по лестнице. Пламя охватило весь нижний ярус; первыми затлели шторы, а затем ветер разнес искры по всему этажу. Они не могли выйти из Феруче тем же путем, которым В9шли в него: замок горел.
Стоя на лестничной площадке, Сьонед яростно искала взглядом маленькую фигурку Тобин в белой рубашке и наконец увидела, что она вместе с толпой бежит к воротам. Сверток с тепло закутанным ребенком был прижат к ее груда. Двор крепости был объят пламенм, деревянные постройки рушились. Дым валил из нижних окон замка. К утру в Феруче не останется ничего, кроме голых, почерневших камней.
Кто-то с разбегу врезался в Сьонед; на нем горела одежда. Ее Огонь. Она бы с наслаждением сожгла Янте, но этот человек не был ее врагом. В замке творился кромешный ад, и тем, кто остался внутри, она уже ничем не могла помочь, но этого человека еще можно было спасти. Спасти, чтобы не испытывать вины за его смерть. Она опрокинула его наземь и навалилась сверху, пытаясь сбить пламя. Его каблуки разбили ей голень и отдавили палец, и она заплакала, прижимаясь к его шее, прося у него прощения и вдыхая запах его обожженной плоти и своих опаленных волос. Но мужчина завозился под ней, застонал и попытался столкнуть ее со своей спины. Сильные руки. помогли ей подняться и обняли за талию.
- Сьонед! Скорее! С ним все будет в порядке. Обещаю тебе.
Она не могла перестать плакать. Даже тогда, когда она помогла мужчине встать на ноги, подтолкнула его к воротам и посмотрела; как он, шатаясь, выбрался наружу, Сьонед все еще всхлипывала, а потом вновь разразилась слезами.
- Мне жаль... Мне так жаль...
- Я знаю, - раздался низкий, скорбный голос Оствеля. Его руки тут же крепко обняли Сьонед. - Пойдем, а не то мы потеряем Тобин и малыша.
Сьонед прильнула к нему, и Оствель стал прокладывать тропу сквозь пекло, которое было делом ее рук. Испуганные люди прорывались сквозь главные ворота, охваченные кольцом Огня. Задыхаясь в дыму и следуя за Оствелем, Сьонед оглянулась через плечо. Пламя фонтаном вздымалось над замком, неистовое и смертельно опасное. Она уничтожила не только Феруче; наверняка многие его обитатели погибли в огне.
Она провела рукавом по потному лбу, по слезящимся глазам и всхлипнула, когда ткань коснулась обожженной щеки. Что-то не так, подумала она, и страх сжал ей грудь. На ее плече должна была остаться отметина от ее собственного Огня, да, так оно и вышло. Но в видении у нее были шрамы над бровью, а не ожог на щеке.