Ролстра растащил дочерей. Пандсала упала на ковер, а Янте покрутила головой и еле перевела дух. Верховный принц распахнул дверь каюты и крикнул страже, чтобы Пандсалу отвели в шатер Андраде, если понадобится, связанную и с кляпом во рту. Услышав в коридоре ее крик, полный тоски и ненависти, Янте вздрогнула.
Затем наступила тишина. Палила была слишком напугана; она просто лежала в постели, охваченная ужасом. Андраде прижала ребенка к себе и пристально посмотрела на Ролстру.
- Где Криго? - спросила она.
- Если хочешь, я прикажу доставить его тело к тебе в шатер.
- Хочу, - резко сказала она.
Их взаимная ненависть заставила Янте отшатнуться. Это была застарелая ярость, более сильная, чем что-либо виденное ею раньше. Эта ненависть имела давние и прочные корни; возможно, сейчас она впервые выплеснулась наружу.
- Я уничтожу его, - внезапно произнес Ролстра. - Эта женитьба выйдет ему боком.
- Много лет назад ты сам хотел жениться на "Гонце Солнца".
- Так вот что тебя надоумило? Ты учитывала мой гнев, когда строила свои планы?
- Твой гнев меня не интересует. А я ничего не планировала. Богиня...
- Обычно делает то, что ей подсказываешь ты. Можешь искать какие угодно оправдания. Но если ты веришь, что его сыновья последуют за ним, то ошибаешься.
- И это я слышу от человека, который до сих пор верит, что у него будет собственный сын? - Она злобно рассмеялась. - Найди себе другую любовницу, Ролстра! Возьми еще дюжину женщин, ожидающих ребенка! У тебя никогда не будет собственного сына!
- Убирайся! - взревел он.
Смех Андраде казался эхом, еще долго звучавшим в каюте после того, как она захлопнула за собой дверь. Янте упала в кресло и закрыла глаза. Она победила. Если Ролстра поверил ей... и даже если не поверил... она победила. Он не приговорил ее вместе с Пандсалой.
- Ролстра... о нет, мой повелитель, пожалуйста... ради наших детей...
Янте резко подняла голову. Палила вжималась в белые подушки; ее огромные глаза не отрываясь глядели на свечку, которую взял со стола верховный принц.
- Я помню про костер Палила, - сказал он почти нежно, и женщина заплакала. - Ты слышала крик дракона сегодня ночью?
Янте встала. Она никогда раньше не слышала у отца такого голоса... и ей захотелось уйти. Сейчас же. Он почувствовал ее движение и не оборачиваясь приказал:
- Останься.
Янте замерла, еле дыша. Ролстра подошел вплотную к кровати Палилы. Пламя свечи жадно вспыхнуло в воздухе.
- Янте, ты знаешь, где находится замок Феруче? - спросил он.
- Да, отец.
- Он на границе между Маркой и Пустыней, - не слушая продолжал принц. - Я долго думал, кого бы туда послать. Это должен быть кто-то, кому я мог бы доверять. - Он поглядел на дочь через плечо. - Ты все еще хочешь этого князька? - Да, - честно ответила она.
- Удача покинула тебя вместе с этой ночью, - с мрачным юмором сказал он. Феруче может быть твоим, а вот Рохан - нет. Это означает, что "Гонец Солнца" победила.
- "Гонец Солнца"... - прошептала Янте. И тут она поняла причину ненависти, которая заполняла пространство между отцом и Андраде. Ярость, раненая гордость и желание отомстить охватили ее, создавая ненависть, которую она обнимала, как любовника. Всю жизнь она была пустой, желая быть наполненной этим сладким, обжигающим чувством, которое росло внутри вместе с жаждой крови и мести. Наконец она поняла, что такое власть... и ни муж-принц, ни ее отец или какой-нибудь другой мужчина здесь ни при чем... власть, которая сильнее дара "Гонца Солнца". Вот то чувство, которое сделало отца самым могущественным из принцев. Он знал, лучше всех знал, как ненавидеть.
- Я вижу, что ты понимаешь меня, - сказал он. - Возвращайся в лагерь, Янте, и жди меня. Когда я закончу свои дела, нам надо будет многое обсудить.
Закрывая дверь, она заметила пламя свечи рядом с искаженным лицом Палилы. А когда Янте сошла с корабля, то услышала первый из множества, великого множества криков.
Сквозь серебристо-зеленые листья пробивались лучи восходящего солнца, бархатные и нежные, словно первая роса. Чувствительная к цвету, как все фарадимы, Сьонед лежала на боку и пыталась вспомнить, видела ли она раньше что-нибудь прекраснее. И тут она улыбнулась своей ошибке: разве цвет ласкал ей душу? Нет, то было отражение света на лице спящего принца.
Сначала он смущался, дрожал и был не уверен в себе. Так продолжалось до тех пор, пока тугие застежки ее юбки не заставили его тихонько выругаться. Но когда она рассмеялась, Рохан тут же присоединился к ней, и они принялись хохотать, как дети. Застежки ее одежды и его шнурованные сапоги, казались таким забавным препятствием...
Сьонед пригладила его солнечные шелковые волосы, торчавшие мальчишескими вихрами. Старое видение оказалось верным. Именно она сделала его принцем и мужчиной. Какое-то время они обольщали друг друга. Рожденный драконом, чей мужественный образ остался у него в памяти, принц стремился к невозможному, но как человек не был уверен в своей способности достичь идеала. Ее объятия помогли Рохану объединить два этих начала. Принц и человек превратились в одно существо, которое стало ее любовником.
От его ласк начинала дышать кожа, шепот пронизывал душу солнечным светом, поцелуи наполняли мозг буйством красок поразительной силы и чистоты: бриллиант, сапфир, топаз... Все ее чувства пробудились при мысли о том, что кровь "Гонца Солнца", смешавшись с его кровью, сделает их сына принцем-фарадимом.
- Только бы у него были твои глаза, любимый, - прошептала она, проведя кончиком пальца по шелковым загнутым ресницам, и засмеялась, когда его веки медленно открылись, слишком тяжелые, чтобы подняться.
- О-о-ох, - с трудом прошептал он. - Что ты со мной сделала?
Сьонед погладила его по щеке, на которой уже проступила светлая щетина. Хочешь, чтобы я проделала это еще раз?
- Как-нибудь потом, когда я приду в себя, чтобы как следует насладиться... - сонно ответил он, затем обнял Сьонед и положил голову ей на плечо. - Черт возьми, я забыл расплести тебе косы. Мне хотелось посмотреть на твои распущенные волосы.
- Оставь что-нибудь для брачного ложа, - засмеялась она.
- Но я хотел. Чейн однажды рассказал мне о...
- Рохан!
-... о чем-то, что я всегда хотел попробовать, - закончил он.
- Пусть это будет сюрпризом. Он потерся щекой о ее волосы.
- Гм-м, как от тебя хорошо пахнет...
- Это не я пахну, а моховика. Наверно, мы раздавили ее столько, что она превратилась в вино. - Сьонед повернулась на живот и вынула у него из-под головы свою юбку, которая служила им подушкой. - Видишь? - Она указала пальцем на мох, в котором прятались крупные зеленые ягоды.
Рохан застонал и повернулся.
- Неужели мы раздавили все до последней ягодки? Я умираю с голоду! - Он разгреб мох и сорвал несколько круглых ягод. - Вот. Подставляй губы.
- Как, опять?
Глаза Рохана широко раскрылись, но в следующий миг оба снова расхохотались. Они лежали рядом и кормили друг друга моховикой, пока солнечные лучи не согрели листву. Наконец Сьонед сказала:
- Хватит, а то нас будет тошнить. Надо потихоньку проскользнуть в лагерь, пока никто не хватился.
- Клянусь тебе, это было в последний раз! Мне надоело прятаться и тайком пробираться к себе в шатер, чтобы, не дай Богиня, никто не засмеялся. Нет, хватит, надоело... - Рохан сел и отвел ветку в сторону. - Что-то очень яркий сегодня рассвет. Давай посмотрим.
Она придвинулась ближе, положила подбородок на его плечо и прижалась к мускулистой спине. От света резало глаза, снова заболела голова, но девушка молчала, не желая портить мирное утро. Она вгляделась в источник света и нахмурилась.