Конечно, Давид заучил все это быстро и навсегда, но сначала...
- Игорь Альфредович, я читал эти заповеди в книге!
- "Заговор Посвященных"? - спросил Владыка.
- Вы тоже ее читали? Откуда она взялась?!
- "Текст трех питак с комментариями к ним мудрейшие бхикшу в прежние времена передавали изустно, но когда увидали они, что люди отпадают, собрались все бхикшу вместе и, желая сохранить истинное учение, записали его в книгах".
- Кто такие бхикшу, кто такие питаки? Это тоже из Канонических Текстов?
- Да, - сказал Владыка. - Питаки, в переводе с санскрита "корзины", то есть корзины знаний, корзины законов - это священные тексты раннего буддизма, про них и идет речь в этой цитате из книги, которая называется "Махаванса". Пятый век нашей эры. А Будда жил еще за тысячу лет до того. Сам-то он, конечно, был Посвященным, а вот последователи его, эти самые бхикшу, - кто ж теперь разберется? Да я и не об этом сейчас. Просто история повторяется, Додик. Кто-то должен был рано или поздно попытаться "записать истинное учение в книгах", чтобы люди не отпадали. Да только современные заокеанские "бхикшу" кое-чего не поняли про нашу страну: здесь никто и не собирался отпадать, здесь просто до поры до времени ушли на дно, а когда святотатственная книга проникла через границу, мы нашли в себе силы выйти из подполья и уничтожить ее. Я лично сжег два экземпляра. Вот и вся история, Додик.
- А могло такое быть, - поинтересовался Давид, - что фантастическое описание будущего в "Заговоре Посвященных" - не выдумка, а правда?
- Могло.
- Но там какая-то Российская империя в начале двадцать первого века...
- Я уже объяснил тебе: возможно все.
- И заглянуть в собственное будущее можно?
- Конечно, можно, только это еще больший грех, чем возвращение на Землю.
- А искушение велико? - спросил вдруг Давид.
- Очень велико, - ответил Владыка глухо, и стало ясно, что он не хочет больше говорить на эту тему.
В другой раз Давид спросил:
- Что такое Особый день, Владыка? Веня Прохоров, ну, тот, что нас познакомил, уверял, что вы назначаете его.
- Особый день - это такой период времени (он может длиться больше или меньше суток), когда наиболее вероятно взаимопроникновение миров. Особый день индивидуален для каждого человека и всегда привязан к определенной географической точке. Когда у группы Посвященных совпадает Особый день, они собираются вместе и узнают имя нового. Также по Особым дням приходят Новые Знания, и только в эти дни возможно возвращение назад - с высшего уровня на низший. Периодичность наступления Особых дней подчиняется исключительно Закону Случайных Чисел. Но отдельные Владыки иногда узнают о наступлении Особых дней заранее и могут сообщить другим.
- Посвященных с каждым днем становится больше. Правильно? Чем закончится этот процесс?
- Естественный вопрос, Додик. Но мой ответ разочарует тебя. Когда Посвященным станет каждый четвертый на Земле, мир изменится.
- А поподробнее?
- Ты все узнаешь, Додик. Когда настанет Самый Особый день, для всех особый. И каждый четвертый станет Посвященным. Каждый четвертый....
- Но я хочу все знать сегодня! - перебил Давид.
- Сегодня нельзя, - мирно возразил Владыка.
- А если я узнаю об этом случайно? - почему-то еще сильнее раздражаясь, спросил Давид. - Ведь во Вселенной возможно все. Абсолютно все.
- Не разменивайся на дешевые парадоксы, Додик. Может ли Бог создать такой камень, который сам не сможет сдвинуть с места? Бог-то может, что ему, Богу... И создаст, и сдвинет, и еще создаст. А вот случайно получить главный ответ нельзя. Потому, что в жизни Посвященных не бывает случайностей.
Эти последние слова как-то особенно запали Давиду в душу. Не потому ли, что он и сам уже думал так однажды? Да нет, не однажды... А ведь Владыка не может не знать об этом, не может, потому что мысли читает, и тем не менее повторяет вновь повторяет как заклинание: "В жизни Посвященных не бывает случайностей..."
Потом наступил май, и, уже по чудесной погоде прогуливаясь вдоль ярко-зеленого поля, Игорь Альфредович вдруг остановился и сообщил:
- Я хочу сделать тебе подарок, Давид.
Он сказал не Додик, а Давид - это было странно.
- У тебя когда день рождения?
- Тринадцатого сентября.
- Вот видишь, как удачно. А сегодня тринадцатое мая. Твое число. Считай, к дню рождения. Держи.
Он вынул из взятой с собою сумки и протянул Давиду тяжелый сверток. Давид принял подарок.
Грязноватая тряпка и запах металла со смазкой даже сквозь нее. Он догадался, еще не развернув. Матово блеснула вороненая сталь.
- "Макаров", что ли?
На университетских лагерных сборах приходилось держать в руках и даже стрелять. Получалось, признаться, плохо.
- Ага, - сказал Игорь Альфредович, - Лерины мальчики из Демократического Союза мне подарили. Говорят, вам, Игорь Альфредович, без оружия теперь нельзя. Я им: "Да бросьте, ребята, небось, самим нужнее, вы революционеры, а я - что? Я - человек мирный. Заберите". "Никак невозможно, - говорят, - это - подарок". И правда, гляжу: гравировку сделали. Смотри.
На рукоятку нашлепана была сверкающая стальная пластинка с надписью: "Народному еврею СССР для самообороны".
- Сам понимаешь, - объяснял Владыка, - через границу это везти нельзя, во всяком случае, такие проблемы мне не нужны, а кому здесь отдать? Кроме тебя, некому. Впрочем, если боишься, можешь сразу выбросить. Статья все-таки. Но вручаю все равно тебе.
- Я ничего не боюсь, Игорь Альфредович. И вообще, когда такой бардак в стране, когда не сегодня-завтра примут закон о свободном ношении оружия...
- Романтик, - перебил его Бергман, - такого закона в России еще очень долго не примут. Так что будь осторожен. А что не боишься - правильно. Посвященным бояться нечего, в этом их преимущество. И потому наш долг тащить за собой других. Впрочем, об этом мы с тобой уже не раз говорили.
- Игорь Альфредович, - Давид помялся, но все-таки начал. - Игорь Альфредович, одного я все-таки боюсь в этой жизни. Боюсь потерять Анну. Навсегда. Скажите, такое возможно?
Владыка сверкнул на него глазами, быстро опустил их и какое-то время сидел молча и неподвижно.
- Давид, а ты уверен, что любишь ее?
Давид вспомнил Наташку, двух других девчонок раннего периода, Мадину, грудастую соседку с третьего этажа, симпатичную худенькую проститутку из Дома кино, наконец, Шарон - Посвященную, царицу секса, владеющую всеми божественными навыками. Вспомнил, сравнил... нет, сравнивать было глупо просто вспомнил всех и ответил:
- Ну конечно я люблю ее. С чем это можно перепутать, Игорь Альфредович?
- Да путать-то особо не с чем, - пробормотал Бергман в растерянности. - Просто это очень серьезно, Додик. Если она надумает вернуться, значит, вернется как раз в один из Особых дней, а эти сволочи вычислят и захотят специально разлучить вас, к великому сожалению, такое возможно, ведь они, поганцы, как раз изучили схему... ну, ты, конечно, постараешься... да нет, не помогает это... тогда вот как...
Он словно разговаривал уже сам с собой, бормотал все тише, тише, и Давид окончательно перестал понимать смысл этой бесконечно длинной, в самой себе запутавшейся фразы.