- Нет.
- Майор Терехов. Что же вы, Давид Юрьевич, не звоните, не заходите?
- Да как-то все, знаете ли, дела, - ответил Давид в таком же идиотическом тоне.
- Дела подождут, Давид Юрьевич. Какие у вас теперь дела? Из ГСМ пора увольняться, жена от вас ушла, друзья... А вот, кстати, хороший вопрос: есть ли у вас друзья, Давид Юрьевич?
- Есть, - злобно буркнул Давид.
- Так это прекрасно, Давид Юрьевич! Что ж вы злитесь? Заходите к нам вместе с друзьями. На той недельке, ладно? Адрес другой, мы вам объясним, а телефончик - прежний. До свидания, Давид Юрьевич. Привет друзьям.
Вот так и поговорили.
А правда, есть ли у него друзья? Или он уже действительно остался совсем-совсем один? Один на один с КГБ. Эти-то его никогда не бросят.
Сначала позвонил Витьке. Встретились, как всегда, на Пушкинской. Рассказал все, ну, то есть почти все - вопросы, связанные с Посвящением, вывел за скобки. Витька сделался мрачнее тучи. У него за год дела немного наладились, сидел заместителем директора в хитром советско-германском СП и откусывал потихоньку от колоссальных по масштабам финансовых операций (по-русски говоря, хищений) в Западной группе войск. Вывод Советской Армии из бывшей ГДР обещал быть долгим, и Витька совершенно не хотел осложнять себе жизнь весьма стремными Давидовыми проблемами.
- Чего ты от меня-то хочешь?
- Сам точно не знаю. - Давид беспомощно развел руками. - Я не уверен, что это КГБ. Понимаешь?
- Ты предлагаешь мне выяснить? Позвони Гошке.
- Лучше, если ты с ним поговоришь.
- Хорошо, - согласился Витька.
- А если это КГБ?.. - начал Давид нерешительно.
Витька перебил его:
- Если это КГБ, никакой Гошка тебе не поможет. У его папы фамилия не Крючков и не Горбачев.
- Ну, Витька, ну я же ни сном ни духом, у них же на меня ничего нет и быть не может, - самозабвенно врал Давид (зачем?), - а просто по старым связям сегодня уже не должны никого трясти!
- Дейв, - сказал Витька по-доброму, но твердо, - я этого ничего не знаю и, честно говоря, не хочу влезать.
А что обещал, сделаю.
Он отзвонился быстро, через два дня:
- Привет, старик, это Виктор. Слушай сюда. Клиенты, предложенные тобою, оказались ровно теми людьми, о каких мы и говорили при встрече. Как партнеры они нашу фирму не устраивают, так что пока не найдешь новых клиентов, Дейв, лучше не беспокой нас. Ладно? Дел очень много.
Из этого шифр-монолога трудно было понять, обращался ли он за помощью к Гоше или привлек кого-то еще из своих знакомых, но одно прочитывалось бесспорно: это все-таки КГБ. А значит "...не беспокой нас. Ладно? Дел очень много". Ладно, Витька. Ладно.
Так одного за другим он отсекал от себя людей. Возможно, когда Терехов сказал о друзьях, он специально провоцировал своего подопечного. Но Давиду уже нечего было терять.
Оставался только Борис Шумахер.
Детективный сюжет разворачивался всерьез, и Давид решил звонить в Ленинград из приемной Коровина, спросив разрешения у знакомой секретарши. Если тут и идет прослушка, так по другому ведомству - сразу не догадаются совместить, а если за ним следят непосредственно и непрерывно, тогда уже на все наплевать - звони хоть из дома - никуда не скроешься.
- Алло! Слушают вас, - откликнулся на том конце солидный баритон.
Очень хотелось для верности позвать к телефону Бориса, но что-то подсказало ему: не надо, не зови, это он и есть.
- Здравствуйте, с вами говорит Давид Маревич.
В ответ - тишина, наполненная ровным дыханием, затем щелчок и металлический женский голос:
- Ждите ответа. Ждите ответа. Ждите ответа. Ждите...
Он положил трубку, сказал "спасибо" и ушел, не рискнув перезванивать. Что бы это значило?
Разгадка пришла скоро.
"Неделька", на которой майор Терехов ждал его к себе в гости с друзьями, подходила к концу. Надо было решаться.
В городе установилась дикая, расслабляющая жара. С каждым днем делалось душнее, и к пятнице все столбики московских термометров зашкалили среди дня за тридцать пять. Кончилось это, понятное дело, грозой. Но и ливень не принес прохлады. Просто стало влажно, как где-нибудь в Батуми.
Давид сидел в шумной даже под вечер комнате торгово-коммерческой службы, изучал очередной пришедший факсом прайс-лист и вяло отвечал на телефонные звонки под стрекотание двух принтеров, в левое ухо - громче, в правое - тише, потому что стоит дальше. И тут для полного счастья зазвонил еще и местный телефон.
- Давид Юрьевич, это Лариса, референт Коровина. Поднимитесь, пожалуйста, к нам, вас спрашивают из города по номеру Ромуальда Степановича.
- А это точно меня? - удивился Давид, чуя недоброе.
- Да, человек просил Давида Маревича.
- Здравствуйте, Давид. Вы на машине? - начал человек с места в карьер.
- Да. А что?
- Вас ждет один ваш деловой партнер из Ленинграда.
- Да, да!
Сердце забилось учащенно.
- Так вы сейчас выходите и поезжайте по бульварам в сторону Пушкинской, - объяснял человек. - На Страстном мы будем вас ждать, сразу за Екатерининской больницей. Представляете? Вот и славно. Какая у вас машина?
- Новый "Москвич", белый, сорок шесть пятнадцать.
- Я записал. Пожалуйста, поторопитесь, у него очень мало времени.
Вот теперь Давид понял, что не зря учил его Бергман всем азам диверсионно-разведывательной деятельности. Наконец-то и пригодилось.
Первым делом он ринулся в свой бывший кабинет к сейфу. Процесс передачи дел, конечно, затянулся, и ключ от внутреннего отделения все еще был у него, а не у Димки, а вот от внешнего... Какая удача! Гастон, по-видимому, искал какой-то документ, нашел или нет, неясно, но дверцу оставил открытой. А Дима болтал с незнакомой миловидной посетительницей и на телодвижения Давида внимания обращал мало.